Максим Шахов - Властелин воли
– Не надо… пока, – Президент остановил служебное рвение своего подчиненного. – Когда там эта говорильня-то на телевидении?
– Через пять дней. Борис Никандрович. Мы тут подумали… и решили вам предложить вот что: не надо вам ехать на этот круглый стол.
– Как не надо? – Президент выпучил глаза на помощника. – Это же запланировано, народ ждет своего Президента…
– Борис Никандрович, – глава Администрации подался вперед и, преданно глядя ему в глаза, проникновенно сообщил: – Народ вас знает… и любит. У вас своих дел по горло. А ехать на эту, как вы верно заметили, говорильню… эту случку дворняг… не царское это дело!
– Случку дворняг? – Президент внимательно посмотрел на своего ближайшего помощника, подумал. – Хорошо! – засмеялся хриплым басом так, что затряслось его грузное тело. Глава Администрации жиденько хихикнул ему вослед. – А как тогда объяснить, что, ну… я не приехал?
– А никак. Вам некогда, у вас нет времени заниматься такими пустяками…
– А что, в этом что-то есть, – Президент поднял полусогнутый указательный палец и шутливо погрозил главе Администрации. – Ну, что? – Хозяин кабинета повернулся наконец к директору ФСБ. – Как там дела, или, как вы говорите, оперативная обстановка?
Глава Администрации Президента встал из-за стола, собираясь уйти, но Президент коротко и властно остановил его: «Сиди!» Тот сел обратно на свое место.
– Во всех регионах на местах проводятся плановые профилактические мероприятия, – начал свой доклад главный чекист, выпрямившись почти навытяжку, держа в левой руке черную папку, поскольку Президент так и не предложил ему присесть. – Выявлено сто тринадцать лиц с явно экстремистскими намерениями, в трех городах обнаружены склады оружия и взрывчатки, практически все избирательные участки взяты под усиленное оперативное наблюдение. С понедельника во всех подразделениях ФСБ вводится повышенная боевая готовность. В целом, Борис Никандрович, ситуация находится под контролем…
– Под контролем? – Президент возвысил голос. – А этот… ваш генерал Стерлигов, что несет на всю страну по телевидению? – Он вперил в директора ФСБ тяжелый взгляд.
– Он уже давно не работает в органах, – пояснил чекист Президенту.
– Не работает… – желчно повторил Президент и плотно сжал губы, отчего выражение его лица приобрело многозначительное выражение. – А почему из вашей системы постоянно то перебежчики какие-то, то, панимаешь, оппозиционеры хреновы? – Президент насупился еще больше, сжал руки в кулаки.
Директор ФСБ еще больше напрягся, вытянувшись, лицо его сделалось непроницаемым. Он понимал, что это дежурный разнос, связанный, видимо, с очередной кляузой. Не исключал, что вот этот рыжий чиновник, сидящий сейчас по правую руку от Президента, несколько минут назад мог что-то нашептать в отношении него главе государства. Но он понимал также, что причина недовольства его Службой и лично им находится гораздо глубже, чем интриги против него придворной камарильи.
Президент всегда относился с глухим подозрением к органам. Это смешанное чувство – неприязни и страха – осталось в нем еще с тех времен, когда был он партийным аппаратчиком среднего звена. Еще тогда, когда он получил доступ за те двери, куда простого смертного даже и близко не подпускают, он ясно осознал, что КГБ – это действительно мощная и страшная организация. Организация, которая может контролировать ВСЕ процессы в стране, которая может ощутимо содействовать экономическому росту определенных отраслей или регионов, может «зарубить» карьеру любого чиновника даже самого высокого ранга, может даже направить народную чернь в нужном ей направлении, если ее, эту организацию, допустить к средствам массовой информации. Поэтому он, став Президентом России, первое, что сделал, четвертовал КГБ. Но даже эти уродливые обрубки некогда мощной государственной машины все еще представляли для него опасность. Он помнит девяносто третий год, когда самое элитное подразделение КГБ практически отказалось выполнять его приказ по силовому варианту разрешения конфликта между ним и парламентом. Он пришел тогда в бешенство. Силовые подразделения КГБ после октября 1993 года реформировали, кое-кого тогда убрали, но он понимал, что всех он заменить не может, что в провинции работают такие же, как в Москве, офицеры, что это не армейские солдафоны, тупо выполняющие приказы, а люди со своим пониманием долга и чести.
Причина раздражения Президента была вызвана инцидентом, который произошел два месяца назад. Тот разговор происходил наедине, на загородной даче президента в Завидово. Борис Никандрович был в хорошем настроении, и разговор происходил почти в домашней обстановке. Поговорив, в общем, о взаимодействии между правоохранительными органами в борьбе с терроризмом, Президент напрямую высказал причину данной встречи:
– Мне перед выборами надо знать, кто чем дышит, я имею в виду моих основных политических конкурентов.
– Я… не совсем понимаю, Борис Никандрович, – осторожно сказал директор ФСБ, хотя он сразу понял, к чему клонит Президент.
– Мне нужны подробные досье на всех кандидатов на предстоящих выборах. – Президент стукнул по столу кулаком, словно поставил точку в проблеме, которую мысленно решил про себя.
– Вы имеете в виду их политические планы? Мы по своей линии проводим анализ внутриполитической обстановки…
– Я имею в виду, что вы должны накопать на них говна, и чем больше, тем лучше, – резко оборвал его Президент. – Кто что сказал, кто как пукнул… все! Методы – на ваше усмотрение.
– Но, Борис Никандрович, это вообще-то уже политический сыск. Мы действуем сейчас в определенных правовых рамках…
– Ты ничего не понял, генерал… – Президент остановил на нем тяжелый взгляд. Они так и смотрели друг другу в глаза несколько секунд. Директор надолго запомнил эти безжалостные глаза с красными прожилками. Они поняли друг друга без слов. Больше разговора на эту тему не было, но директор ФСБ осознавал, что Президент запомнил это неподчинение надолго.
Поэтому и сейчас очередную встрепку он воспринял как закономерную.
– У нас сейчас определенные сложности с набором кадров, – ровным голосом сообщил директор ФСБ.
– Кадры… где их набрать таких, чтобы и работать умели, и не воровали… – Президент вздохнул. – Ладно, что у вас еще?
– Проблемы на грузинской границе. Через Панкийское ущелье в Чечню постоянно просачиваются группы боевиков. По нашим данным, руководство Грузии знает об этом, но, мягко говоря, смотрит на это сквозь пальцы.
– Мы не давали официальную ноту Грузии? – быстро спросил Президент главу Администрации.
– Никак нет, Борис Никандрович.
– Хорошо, я Шеварднадзе дам взбучку.
– Борис Никандрович, – глава Администрации неожиданно вмешался, – я думаю, не обязательно вам самим. Не царское это дело, Поручите Козыреву. В конце концов, пока это на стадии рядовых приграничных конфликтов.
– Хорошо, скажи Козыреву, а мне все равно подготовь справку по этому вопросу.
Глава Администрации кивнул головой и сделал очередную пометку в своем блокноте.
– Тут еще один нюанс… – вкрадчиво доложил он Президенту, – Георгадзе[14].
– А что с ним? – Президент удивленно посмотрел на своего помощника.
– Шеварднадзе обвиняет нас в том, что мы прячем его у себя, и постоянно требует от нас его выдачи.
– А он где сейчас? – Президент метнул подозрительный взгляд на директора ФСБ.
– Он находится у нас в Москве, нелегально… – сообщил чекист.
– А зачем?
– Как крупная политическая фигура, стоящая в оппозиции Шеварднадзе. Это было ваше указание, Борис Никандрович.
– Да, что-то припоминаю. – Президент опять сжал губы ниточкой, отчего выражение его лица приняло «государственное» значение. – Так, может, нам его выдать?
– Нежелательно, Борис Никандрович, – вмешался глава Администрации, – он слишком много знает…
Президент снова посмотрел на директора ФСБ, тот в подтверждение кивнул головой, после чего взгляды директора ФСБ и главы Администрации встретились. Они поняли друг друга без слов. Георгадзе действительно много знал. Не только о самостоятельной игре ФСБ в Грузии, но и о коммерческих делах главы Администрации Президента, связанных с грузинским вопросом. Это был, пожалуй, единственный пункт, где у руководителя ФСБ и у главы Администрации Президента было полное единодушие.
В остальных вопросах между ними шло скрытое противоборство. Глава Администрации ненавидел своего политического оппонента и одновременно боялся. Главный чекист страны знал о некоторых делишках главы Администрации: об операциях по продаже оружия, в которых он негласно участвовал и имел свой «законный» процент; о восьмидесяти миллиардах рублей, которые под контролем главы Администрации были отправлены на восстановление Чечни и вдруг испарились, как капля воды на раскаленной сковороде; о происхождении долларов в коробке из-под ксерокса, направляемых на предвыборную кампанию действующего президента… Глава Администрации знал, что директор ФСБ это знает, и это было его главной головной болью. Его влияние на Президента было настолько сильным, что ему не составляло труда руками Бориса Никандровича убрать его с поста, но он не делал этого, поскольку понимал, что, став свободным человеком, тот много может рассказать – как своим, так и западным журналистам. От этого понимания ненависть его к директору ФСБ еще больше усиливалась. Но здесь ничего нельзя было поделать. Таковы правила игры.
