Александр Тамоников - Пейзаж ночного видения
— Папа, ты кричишь на тетю Лену? Что-то случилось? Тетя Лена полюбила другого?
Он подскочил к двери, схватил ребенка за руку, переправил в соседний номер и пригрозил пальцем:
— Сиди и никуда не выходи. Мы просто разговариваем.
Затем снова ворвался к себе, запер дверь, заключил обескураженную Лену в объятия и прошептал:
— Глупенькая, я же люблю тебя, ты знаешь, как я перепугался…
— Любишь? — Она неуверенно, как-то недоверчиво улыбнулась. — Ну, ладно, тогда это все меняет…
Он усадил ее на кровать, сам опустился на колени и начал судорожно ее ощупывать. Вроде целая. Только на коленке под юбкой расплывалась небольшая припухлость — ничего страшного.
— Что случилось, милая? Давай по порядку. Как ты влипла в эту историю? Ты же умная женщина…
— Да, — согласно кивнула она. — Я умная, но не сразу. Сама не могу поверить, что я это сделала… Не ругай меня, хорошо?
— Не буду. — Он погладил ее по коленке. — Понимаю твой порыв. Ты его узнала — мы же рассматривали с тобой его фото… И все же как ты это сделала?
— По порядку, — вздохнула Лена. — Я полежала немного в кровати, приняла душ, пошла в торговый центр присмотреть себе белье. Я даже войти туда не успела! Соседняя дверь — это банк, он оттуда выходил. Высокий, стройный, хорошо одетый. Ты знаешь, он состриг свою окладистую бородку. Собирался надеть темные очки, и пока это не сделал, я его узнала! Реально, Вадим, узнала! По этим самым глазам, которые немного диссонируют. Я опытный офтальмолог, я узнаю людей по глазам. Если однажды увидела, а уж тем более такую выдающуюся личность… Не знаю, как это тебе объяснить…
— Не надо, — перебил он. — Ты его узнала. Дальше.
— Он был с какой-то папочкой. Зашагал на парковку в обход здания. А у меня переклинило в голове, я растерялась… Он же дважды уходил от тебя, а тут совсем рядом… Я не пошла ни в какой магазин, побежала за ним. Звонить тебе? Но он же уедет! Водитель ждал его в машине, сразу поехали. Что мне оставалось делать? Сымпровизировала. Он сворачивал направо, я припустила к переходу — там в эту минуту почти никого не было, разыграла падение под машину, предварительно набрав твой номер… Вроде удалось, коленкой отделалась… У меня и плана не было, как-то экспромтом все получилось…
— Ты сработала как настоящий профессионал, — похвалил Вадим.
— Он клюнул на меня, я старалась. А у самой поджилки тряслись, тошнило от страха… Знаешь, без бороды он выглядит совсем другим человеком…
— Да уж, Нарбула пошел на крайние меры, раньше он никогда ее не сбривал… Выходит, его что-то держит в Портабеле, не может он пока уехать… Интересно, что?
— Подумай, это же твоя работа…
— Либо это важная встреча, либо прибытие некоего груза, которое он должен проконтролировать… Третьего быть не должно. Надеюсь, это не теракт. Мелковат поселок для крупного теракта… Черт… — Вадим нервно забегал по номеру. — Тебе следовало намекнуть, где вы находитесь, задержать его — мы бы примчались… Нет, не то, — покачал он головой. — Подвергать опасности тебя, других людей… Ты все сделала правильно. Он согласился на твое предложение прийти в больницу?
— Нет. Он наплевательски относится к своему здоровью.
— Дьявол… Какая машина? Номер запомнила? Ты же его чуть не прободала…
— Прости, я была очень напугана, не запомнила… Машину — тоже. Большая, серая, «БМВ», кажется…
— Ладно, не бери в голову. Надо было настоять, запугать его болезнью. Ты отключилась, когда разводила его на больницу…
— Значит, ты не слышал самого главного. Поначалу он действительно отказался ехать в глазное отделение. Пригласил меня к себе в особняк, чтобы я посмотрела его глаза. Я возразила — трудновато будет везти к нему в особняк все больничное оборудование…
— Особняк? — озадачился Вадим. — Еще один особняк?
— Он так сказал. Затем пригласил меня в ресторан. Сегодня, в шесть вечера. Ресторан «Портабель», столик на веранде у самого моря — он распорядится, и нас обслужат по первому разряду…
— Ты сошла с ума! — ужаснулся Вадим. — Конечно, нет!
— Предупредил, что, может быть, задержится, я должна сказать, что с Артуром, и меня проводят к столику…
— Лена, даже думать не смей! Я сказал, нет! Я ни за что не подставлю тебя под пули!
— Обещал не приставать, никаких пошлостей, просто польщен пригласить «такую эффектную даму, которая явно пропадает», в ресторан. — Лена хитро прищурилась: — И знаешь, дорогой, меня преследует мысль, что надо идти. А после ресторана он обещал сходить в больницу.
— Лена, нет! Ты не пойдешь! Мы обложим ресторан, а когда он появится, будем брать!
— Но он увидит, что меня нет, почует неладное, прикроется кем-нибудь из посетителей… Вадим, прекращай, ты же понимаешь, что это единственная возможность добраться до него.
Репнин забегал по номеру в душевном смятении. Нельзя, нельзя подставлять под удар близких людей! Любых нельзя, а близких тем более! Но сколько бед террорист еще натворит, гуляя на свободе?!
— Вы даже можете не брать его в ресторане, — добавила Лена. — Возьмете позже. Скажем, перед выходом мне захочется попудрить носик, он останется один… Решайся, Вадим, все можно закончить одним действием. Звони — кому там положено звонить в таких случаях…
Он пошел на отъявленный риск — дав себе зарок, что будет находиться с ней рядом. Послеобеденные часы летели, как ракета «СС-20». Солнце уже клонилось к западу, ушло за Крокодилову гору. Блекли дневные краски, бухта Портабеля погружалась в розовато-бледное мерцание. Ресторан с неоригинальным названием «Портабель» находился в самом центре городка — там, где Солнечный переулок с Береговой улицы выходил к парапету. Начинало смеркаться, на набережную высыпали отдыхающие. Ресторан разместился на каменном мысе — главный вход в него был прямо с набережной, на пятачке у входа имелась парковка, несколько киосков, странный памятник-фонтан, изображающий разжиревшего матроса в тельняшке, сидящего в турецкой позе и тупо радующегося жизни. Люди бросали монетки в фонтан. Видимо, конструкция выполняла функцию фонтана Треви в Риме: брось монетку и непременно вернешься. «Портабель» считался самым пафосным заведением курортного местечка. Часть ресторана располагалась в здании, другая часть выходила на террасу с навесом, обставленную по высшему разряду. Здесь можно было есть и наслаждаться прекрасными видами бухты. Сновали вышколенные официанты. Один из столиков, крытых белыми скатертями, выходящий на море, венчала табличка «Заказано». Все остальные столики были заняты. Кормили здесь в основном морепродуктами. Публика собралась чинная — от молодежи до вполне почтенного возраста. Обстановка царила комфортная, переливы джаза сильно не раздражали. Вадим сидел за столиком в углу, ковыряясь вилкой в тарелке с салатом, делал вид, что разговаривает с сидящим напротив капитаном Рудницким. Предшествующие часы пролетели в бестолковой сумятице, он нудно инструктировал Лену — что делать, как себя вести. Самое главное: в любой непонятной ситуации — тупо падать на пол. Натаскивал своих бойцов, распределял задачи. Каждый сверчок должен знать свой шесток! Никаких спецназовских одеяний, только гражданская одежда. Оружие спрятать, но чтобы было. Неизвестно, один ли придет Нарбула (и придет ли вообще). Его люди могут быть рядом, могут смешаться с добропорядочными клиентами. Кто сказал, что по ходу бойни в коттеджном поселке ликвидировали всех?
Салат не лез в горло. Он щелкнул пальцем официанту: пива принеси. Не повредит. В дальнем углу на эстраде появились музыканты, настраивали инструменты. Видимо, ожидалась «живая музыка». Джаз в колонках пока не затихал, но сделался тише. За соседним столиком молодой человек с увесистой цепью на шее что-то вкрадчиво бубнил доверчивой девчонке. Это не мешало ему обсасывать раковины с устрицами. Вадим смотрел на них без всякого одобрения: девчонка была едва ли старше его Маринки. Вошла шумная компания, пристроилась недалеко от входа — только там имелись свободные места.
— Бледный ты что-то, командир, — заметил Рудницкий, открывая поблескивающий котелок, доставленный официантом. Оттуда ароматно пахло истомившимся мясом. Рудницкий чуть отодвинул его от себя — в котелке отражался пустующий столик у него за спиной.
— Станешь тут бледным, — проворчал Вадим. — Сам же понимаешь…
— Ну, да, любовь, — кивнул Рудницкий. — Тем теснее станут ваши узы. А Нарбула, надо же — такой классический злодей, и повелся на русскую женщину, м-да… Может, он не такой уж безнадежный?
— Он добрый, — хмыкнул Вадим. — Просто его заколдовала злая фея.
— Женщина на подходе, — поведала «таблетка» в ухе голосом Капралова. Прапорщик сидел в машине на парковке и осуществлял внешнее наблюдение. Еще двое — Амбарцумян и Балабанюк — притаились в подсобке за шторками и пугали сотрудников заведения своими служебными удостоверениями. Вадим напрягся, украдкой глянул на часы: четыре минуты седьмого. Женщина вошла, и будто ветерок подул. Многие прервали разговоры, поедание пищи, уставились на нее. Она смотрелась великолепно. Длинное платье с зелеными блестками, каблучки, распущенные волосы. Лена красиво дефилировала между столиками, грациозно покачивая бедрами, ни на кого не смотрела. Наверное, половина мужчин в этом зале тоскливо подумали: почему не моя? Помахивая сумочкой, она поднялась на террасу, остановилась у пустого столика. И только сейчас осмотрелась. Мазнула взглядом по Вадиму, не задержалась. Подбежал официант, что-то спросил — она ответила. Он услужливо отодвинул стул, предложил присесть. Лена села, достала из сумки косметичку. Девушка-официантка принесла меню. Лена равнодушно кивнула, покосившись на пухлый «путеводитель». Она казалась совершенно спокойной. Быстро глянула в зеркало, раскрыла меню.
