Денис Козлов - Контрразведчик
— Это же ребячество! — прочел листок Радчиков.
— Коновалову нужна информация? Вот я ее и добуду.
— Без согласования?
— Ждать неделю на утверждение? Потом оформление маршрута и прочее?
— Как знаешь, — махнул рукой Радчиков.
Прихватив прибор, Максим, чавкая по грязи берцами, шел под небесным куполом с низкими звездами. Перед сном решил заглянуть к капитану Грецкому из временной пресс-службы группировки.
32. Из грязи без связи
— Где это пугало? — нервничал Михайленко, расхаживая возле «УАЗа». — Колонна должна была тронуться с минуты на минуту…
— Вы кого ищете? — вынырнул из-за стоявшего рядом бэтээра Куйбышев.
— А, ты здесь… Фотографии сделал?
— Угу. Капитан Грецкий часть старых фото дал. А новые я отснял.
Накануне вечером Михайленко предложил капитану Грецкому сделать памятный фотоальбом управления группировки.
— Всех?
— Почти. Только полковник Швадченко и майор Алабьев отказались фотографироваться…
— Молодец. Прыгай за баранку.
Время было рассчитано правильно. Только колонна пересекла Северный, подразделениям на КПП Ханкалы поступило распоряжение не выпускать машину контрразведки.
Когда колонна сделала короткую остановку у Северного, Максим вышел из «УАЗа» и, постучав по колесу, знаком попросил Куйбышева выйти из машины.
— Сколько у тебя снаряженных магазинов? — спросил старший лейтенант.
— Четыре, — ответил Куйбышев.
— А БК?
— С собой и еще полцинка в машине, там, где инструменты.
— Отлично. Бери мою рацию. Она выключена — включишь, когда вернешься. Забирай один магазин и возвращайся в Ханкалу.
— Как?!
— С попутной колонной. Машину я забираю. По служебной необходимости. Понял? Так надо. Скажи всем, что к обеду или ужину не вернусь…
Максим развернул «УАЗ» и, оставив за спиной застывшего Куйбышева, отправился в Толстой-Юрт. Он ехал по дороге, на которой не проводилась еще инженерная разведка, рискуя оставить эту землю молодым и осознавая это.
«Черт со всем этим, — думал старлей, вжимая в пол педаль газа. — Был разведчиком — была цель. А тут… Либо разберусь — либо я бессмысленно занимаю эту землю…»
И как-то легко сразу стало на душе. Слишком легко. До этого он всегда был рядом с кем-то, плечом к плечу с кем-то, ответственным за кого-то. Теперь он остался один на один со своими мыслями и со всей Чечней…
Проезжая мимо рынка, Михайленко увидел кафе Магомеда.
— «Т», — вспомнил он пометку в блокноте.
«УАЗ» дернулся и замер у входа в кафе. Магамед, прекратив вытирать скатерть на столе, вышел, держа в руках полотенце. Максим открыл окно.
— Привет, Мага, как здоровье?
— Бывало и хуже. С чем приехал?
— Нужна бутылка водки и колбаса.
— Шутишь?
— Денег с собой не взял. И дополнительная канистра.
Магомед прищурил глаза и, посмотрев сначала на машину, потом — в лицо Максиму, покачал головой.
— Ты псих, парень. Такое бывает. Не испытывай судьбу. Уезжай.
— Мага, — Михайленко открыл дверь и, спрыгнув, встал рядом с Магомедом. — Иначе нельзя. Иначе все.
— Пошли, — Магомед повернулся и пошел в кафе. Максим отправился за ним. — Тамара, — крикнул он в помещение, в котором, по всей видимости, готовилась еда для посетителей.
На крик вышла смуглая, высокая, ростом чуть выше Максима, девушка, в аккуратно завязанном черном платке на голове.
— Дай ему, — ткнул пальцем в сторону Максима Мага, — водки бутылку. Лучшей. Заверни курицу жареную, вяленое мясо и еще чего, что не портится быстро. В шкафу возьми бутыль с кобыльим молоком — ему с утра очень пригодится. И принеси две канистры с бензином.
Девушка, кивнув, ушла.
— Красивая… — протянул Максим.
— Я тебе глаза вырежу, если что, — спокойно, но очень тяжело сказал Мага. — Это моя дочь.
Максим не нашелся, что ответить. Он молча принял сумки, принесенные Тамарой. А позже помог ей донести к машине канистры.
— И не страшно тебе здесь? — спросил, рассматривая правильные черты лица девушки.
— Мне? — Ее звонкий голос привлек внимание отца, увидев взгляд которого, Тамара спрятала улыбку и просто ответила «нет».
— Прощай, Мага, и — спасибо.
— Не умри, смотри. Хотя ты, похоже, ищешь смерти?! Переждал бы. Это чувство уйдет.
— Все уйдет, Мага. Рано или поздно.
— Не все. Остается память. А в чем память будет о молодом офицере, погибшем по собственной безмозглости?
— А в чем будет память о спокойном старом офицере, который не смог ничего изменить? Даже себя?
— Тебе видней. Давай, поезжай.
Максим понесся по дороге. Через минут двадцать он уже был в Толстой-Юрте.
Сняв ствол с предохранителя и дослав патрон в патронник, он постучался в дверь знакомого дома.
— Салям, Руслан, — сказал он открывшему дверь хозяину и, толкая его грудью, зашел во двор. — Разговор есть серьезный…
— Я, что я…
— Иди в дом.
Они прошли на кухню. Там, за конфорками и кастрюлями, хлопотала жена.
— Скажи, чтобы оставила нас.
Женщина не стала ждать, когда ей это скажет сам Руслан, и быстро вышла.
— А теперь будь внимательным, — тихо и спокойно проговорил Максим и положил на стол перед Русланом схему бочки-фугаса и иные документы, переданные майором-краповиком. — От этого зависит твоя жизнь.
— Но я… Что я должен… Откуда я знаю… — пытаясь улыбнуться, но заметно нервничая, затарахтел Руслан.
— Я не шучу. У тебя и у меня есть пять минут. Посмотри почерк и скажи, чей он. Время пошло. — Михайленко снял часы и положил их на стол.
Наступила тишина, в которой слышен был лишь ход стрелки.
— Я не знаю, чей это.
— Прощай, Руслан, земля пухом, — Максим поднял автомат. — Ты же мулла. Самый грамотный в районе. Это писали тоже где-то здесь — либо в Червленой, либо в Толстой-Юрте. Ты должен знать. Почерк очень ровный. Хотя — чего это я… Прощай.
— Нет, — зажмурившись и чуть присев, сказал Руслан. — Я попробую вспомнить.
— Осталось три минуты.
Руслан весь вспотел. Он вглядывался в почерк. Потом посмотрел на Максима.
— Это почерк Екимова… — тихо сказал, вжавшись всем телом в стул, Руслан.
— Это твой почерк, собака… — ответил Максим.
У Руслана на глазах выступили слезы.
— Я не хотел… Они меня заставили… — как бы оправдываясь, начал он.
Максим знал, что делает: сначала надо надломить человека, иначе в короткий промежуток времени информации не добыть. Он еще на выезде из Ханкалы понял, кто автор документа, сравнив почерк доносов, хранившихся в папке Екимова, с бумагами, переданными краповиком. Радиоперехваты в Толстой-Юрте и время первой встречи с Русланом тоже говорили о многом. Руслан тогда моментально отчитался перед связным Смирнова, кто пришел и что спрашивал.
— Так, родное сердце, теперь без вранья. А времени все меньше. Вот фотографии, — Максим достал фотографии, сделанные Куйбышевым. — Кто из этих офицеров был здесь, когда провозили арабов? Смотри на часы, осталось две минуты.
Руслан, облизывая губы, начал перебирать фотографии.
— Вот этот. Он был.
На заднем плане снимка за спиной начальника оперативного штаба возле машины стоял капитан рембата — высокий русый парень с улыбкой деревенского пастуха, у которого сбежала корова, но ему плевать. Капитан что-то говорил солдату — водителю КШМ комендантского полка. Такого оборота событий Максим не ожидал. Он недоверчиво посмотрел на Руслана. Казалось, он уже готов — в таком состоянии трудно врать. Либо очень хорошо играл.
— Так. Осталась минута. Теперь подробно расскажи, кому именно ты говорил о нашем приезде с Екимовым. Позывной, фамилия, место нахождения.
— Меня же убьют.
— Могут. А я точно.
— Рафик. Рафаэль Хасанов.
— Позывной?
— Ра… Рафик…
— Частота?
— Я не разбираюсь. Вот, ставлю на эти цифры, — показал Руслан бумагу с записанной частотой и временем смены частот.
— Тащи передатчик.
— Меня убьют, если узнают… Всю семью убьют…
— Тащи, завтра верну. Кто этот Рафик?
— Из Червленой. Он связной. Кому передает — не знаю.
— Тебе, Руслан, повезло. Ты очень живучий. Может, и до счастливого будущего доживешь. Теперь поехали.
— Куда?
— Ой, Руслан… Ты же мулла… На все воля Аллаха. И немножко моя. Поехали. Завтра вернешься.
— Все?
— Как получится. Ты же верткий. Я тебя побью, если надо. Скажешь, взяли в заложники… Или нет… Лучше завтра с утра побежишь к своим и расскажешь, что тебя взяли контрразведчики. И били, чтоб узнать частоту… Ты не сказал, но передатчик уже в Ханкале… Может, и пронесет тебя…
— Понял.
— Ты же знал, что этим кончится?!
— Я не думал, что вы тут надолго. Через год-два вас уже здесь не будет при любом раскладе.
