Виктор Доценко - Любовь Бешеного
VI. Савелий в американской тюрьме
В Москву Воронов с Ланой прилетели ранним утром. Предстояло долго ловить машину, но каково же было удивление Воронова, когда прямо за таможенным барьером он увидел добродушно улыбающуюся физиономию Михаила Никифоровича.
— Приветствую вас на родной земле! — бодро проговорил тот, затем протянул букет красных гвоздик Лане и крепко пожал руку Андрею.
— Господи, товарищ полковник, зачем было так хлопотать в такую рань? — смущенно спросил Воронов.
— Откровенно говоря, я с большим удовольствием повалялся бы в кровати, но… — посмотрел наверх полковник.
— Могли бы и просто водителя прислать.
— Не мог: шеф и это предусмотрел!
— Неужели так прямо и сказал?
— Даже добавил: «Встретишь лично!». И слава Богу! — воскликнул полковник. — Благодаря мне вы не замерзнете! А то словно на юг приехали: декабрь на дворе, а вы в одних плащиках! Генерал как в воду глядел: захвати, говорит, им пальто, чтоб не замерзли.
— Ну и Порфирий Сергеевич! — покачал головой Воронов. — Неужели так холодно?
— Двадцать два градуса мороза, да еще и ветер!
— Ну, с ветрами мы и в Нью-Йорке натерпелись! — Воронов зябко передернул плечами, подмигнул Лане и тут же воскликнул: — Ой, прошу прощения! Товарищ полковник, разрешите представить вам мою жену!
— Лана! — Она протянула полковнику руку, и тот с удовольствием пожал ее.
— Полковник Рокотов, Михаил Никифорович! Как же, как же, наслышан об этой красавице!
— Спасибо за комплимент! Мне о вас тоже Андрюша рассказывал.
— Надеюсь, не очень часто проходился «по матушке»?
— Ну что вы, Михаил Никифорович! Только самое хорошее!
— И на том спасибо! А где же ваш багаж? — удивленно спросил полковник, заметив, что у Воронова лишь небольшой чемоданчик, а Лана держит в руках спортивную сумку.
— А это и есть наш багаж! — усмехнулся Воронов.
— Да, впервые вижу русского человека, возвращающегося из-за границы почти налегке!
— Благодаря Порфирию Сергеевичу!
— Как? — не понял полковник.
— Факс, полученный за подписью Порфирия Сергеевича, звучал так: «Срочно вылетай в Москву!» А срочно — это значит немедленно. Во всяком случае, меня так учили и родители, и командиры. Мы взяли билеты да и вылетели! А вещи адмирал обещал переслать контейнером…
— Контейнером? Ну, слава Богу! — облегченно улыбнулся полковник. — Тогда все в порядке. Ладно, пошли в машину!
На улице дул пронизывающий ветер. Они устремились к черной «Волге», мгновенно продрогнув. Однако полковник приостановил Воронова за рукав, повернулся к Лане и смущенно сказал:
— Ты уж извини, дочка, но тебе придется ехать в другой машине: нам с майором поговорить нужно. Там, кстати, и дубленка для вас.
— Спасибо за заботу. А то, что ехать придется без Андрюши, я потерплю: никаких проблем, — заверила Лана. — Нужно так нужно! Мне в какую садиться?
— Сюда, в черную «Волгу»! — Полковник предупредительно открыл перед ней заднюю дверцу, и девушка поспешно юркнула внутрь.
Андрей наклонился и чмокнул ее в щеку.
— Дверь быстрее закрывай: салон выстудишь! — состроив серьезное лицо, бросила Лана. — Предупреди, если не домой поедешь.
— Обязательно, милая! — Воронов хлопнул дверцей и оглянулся по сторонам: полковник уже сидел за рулем своих зеленых «Жигулей».
Как только Андрей сел в машину, полковник тронулся, черная «Волга» поехала следом.
— На заднем сиденье теплое пальто, накинул бы, — предложил полковник.
— Спасибо, я и вправду замерз. Ну, рассказывайте, к чему такая срочность? Какие новости в Москве, в России?
— Новостей много… — задумчиво проговорил полковник. — Не знаю, с чего и начать…
— С любого конца! — усмехнулся Андрей.
— Хм… Действительно, проще начать с конца. Про Чечню, конечно, слышал?
— О выборах? Да, успел уже. Слава Богу, что не допустили к власти этого убийцу!
— Да, трудно было… — вздохнул полковник, думая по-прежнему о чем-то своем. Воронов почувствовал, что тот чего-то недоговаривает.
— Михаил Никифорович, чего там: руби сплеча! Зачем тянуть? — Он повернулся и посмотрел прямо в глаза полковнику.
— А вот ты своей новостью меня просто огорошил! — ответил полковник. — Когда поженились-то?
— Официально пока не расписывались… Свадьбу, думаю, весной сыграем! Но при чем здесь Лана? — удивился Андрей и вдруг догадался: — Неужели в Чечню?
Полковник тяжело вздохнул и кивнул головой.
— Черт бы побрал всех кретинов, затеявших эту войну! — взорвался Воронов. — Думал, что после Афгана ни в одну подобную заварушку больше не сунусь, и вот — на тебе! Господи! И когда только я смогу пожить спокойно хотя бы месяц?
— А кто тебе сказал, что у тебя нет этого спокойного месяца? — Полковник с улыбкой посмотрел на него.
— Как? Но генерал Говоров так торопился с вызовом…
— А если бы он не написал «срочно», то когда бы ты вылетел? — спросил полковник.
— Понятно: генеральская шутка…
— Не совсем! За этот месяц ты должен будешь не только отдыхать, но и вникать в ситуацию, изучать обстановку, готовить людей и готовиться к операции сам, а там, глядишь, и братишка вернется… — с намеком заметил полковник.
— Так… Выходит, и его вы хотите втравить в эту бузу?
— Ну зачем так грубо, товарищ майор? — поморщился полковник. — Никто никого втравливать, как ты говоришь, не собирается. А Сергей Мануйлов тебе самому понадобится.
— Не уверен, что удастся его уговорить отправиться в Чечню…
— Говоришь таким тоном, словно знаешь, о чем пойдет речь!
— Вряд ли мы отправимся туда с визитом вежливости, — хмыкнул Воронов.
— Вот уж точно — нет.
— И что же мы должны будем сделать?
— О задании тебе расскажет Порфирий Сергеевич: он ждет тебя сегодня в шестнадцать часов. Да, чуть не забыл: возьми в бардачке свои настоящие документы.
— А эти оставить?
— Нет, пусть пока будут у тебя.
— Понял! — Андрей открыл бардачок, вытащил оттуда пухлый конверт и сунул в карман. — Судя по всему, задание будет нелегальное, — в раздумье произнес он.
— Ну, с чего ты взял… — Полковник отвернулся и посмотрел в окно.
— Уверен, в Чечню мы отправимся под своими легендами. — Полковник промолчал. Воронов продолжил: — А это означает только одно: в случае провала от нас открестятся!
— Тебя это смущает?
— Меня уже ничего не смущает, товарищ полковник! А почему встреча только в шестнадцать? Решили дать отоспаться?
— Конечно! Это я предложил, все-таки восемь часов разницы во времени!
— Мы специально в самолете отоспались.
— Ничего, отдохнешь еще немного: кашу маслом не испортишь! Или не терпится в бой?
— Да нет, по Бате соскучился!
— Ну и ну! — улыбнулся Рокотов. — Ведь когда я уговаривал шефа перенести встречу с одиннадцати на шестнадцать, он тоже сказал, что соскучился по тебе.
— Серьезно?
— Конечно. Ты ж, верно, слышал, какие изменения у нас произошли за то время, пока тебя не было?
— Вы о кадровых перестановках?
— О чем же еще? Пожалуй, только наше управление не затронули, а так… — Полковник махнул рукой.
— Лишнее подтверждение, что мы нужны любой власти, — рассудительно, заметил Воронов.
— Вот это-то меня и пугает! — со вздохом прошептал Михаил Никифирович.
— Возможно, вы и правы! — неожиданно согласился и Воронов.
Его охватило щемящее, тревожное чувство. Было пять часов утра. Яркие лучи восходящего, солнца окрашивали город в какие-то непривычные цвета. В теплом салоне машины, несмотря на мороз, было почти жарко. Как все-таки здорово возвращаться в свой родной город! Только сейчас, глядя в окно на пустынные еще улицы, Андрей понял, как сильно соскучился по Москве. Конечно, в Нью-Йорке много удивительного: небоскребы, роскошная неоновая реклама, от которой светло даже ночью, воздух почище, вежливая полиция и постоянные улыбки на лицах американцев…
И все-таки Москва обладала какой-то своей, одной только ей присущей, притягательной силой, — ведь это факт, что настоящий москвич нигде не ощущает себя дома и всегда скучает по своему городу. Вот такой странный феномен.
Интересно, о каком задании идет речь? Андрей вспомнил все, что читал о Чечне еще в Америке. Последняя история его очень возмутила: нападение на миссию Международного Красного Креста. Господи, какими же нужно быть варварами, чтобы расстреливать людей, приехавших бескорыстно помогать твоему же народу? А захваты заложников? Еще как-то можно понять, когда в заложники берут военных, но журналистов?! Какими бы благими лозунгами не прикрывалась эта их оппозиция, но захватывать в плен людей, которые освещают события в Чечне, — эта акция не имеет оправдания.
«А может быть, прикажут именно с этим и разбираться?» — неожиданно промелькнуло у него в голове. Он повернулся к полковнику:
— Прошу вас, не упоминайте при Лане, что нам придется скоро расстаться.
