Николай Дорошенко - Казенный дом
Все эти сутки Юхельзон посвятил выходу на экспертов в милиции, чтобы остановить изучение изъятых таблеток. Вывернулся наизнанку, пустил в ход все связи, но никаких следов не нашел. В лабораторию на Шпалерной они не поступали, в районе задержания Юхельзона их не было. Подсказали, что могут быть в дороге на экспертизу. У кого? И тут Михаил увидел! В зал вошел тот самый крупный мужчина, дотошно выспрашивавший его в отделе милиции о женщинах и таблетках. Сомнений не было. За ним пришли. Мент явно кого-то ищет, так и ощупывает зал своими глазищами. Юхельзон сжался, плотнее запахнул кулису, за которой сидел, оставив совсем крохотную дырочку для обозрения. Кудратов продолжал на эстраде занятия, не подозревая об опасности.
— Мес-си-ир! — тишайше позвал Юхельзон.
Была бы правдой декларируемая учителем способность телепатического общения, Кудратов подскочил бы от посланного сигнала тревоги. Но он не услышал шепота перепуганного помощника. Юхельзон ожидал, что сейчас войдут еще несколько мужчин в штатском, а то и омоновцы в масках и с оружием. Мужчина, осмотрев зал, вышел. Как предупредить Кудратова? Покинуть укрытие верный пес не решался. Мужчина мог снова вернуться в любую секунду. Дверь с эстрады в коридор, где находились гримерные, была открыта. Он может войти оттуда! Юхельзон вскочил, захлопнул. Замок на ней не работал лет сто. Взгляд упал на электрощит. Вот оно! Юхельзон отключил на секунду главный рубильник и тут же вернул ручку в обратное положение. Соображай быстрее, мессир! Кончай занятия! В нетерпении Михаил переминался за кулисой, проклиная вежливый ритуал прощания мэтра с паствой. Наконец-то!
— В клубе милиция!
Кудратов напрягся. Вальяжность мигом стекла с него, как с пингвина студеная вода.
— Тот, кто взял таблетки, только что входил в зал во вторую дверь.
Мэтр инстинктивно обернулся.
— Вот он! Вернулся!
Мужчина у второго входа, улыбаясь, приветствовал одну из учениц, и они вместе вышли.
— Я вспомнил! Это та дура, которую привел Булат! Они знакомы! Ее подослали!
Кудратов отвернулся от зала, посмотрел в упор на перепуганного подручного и щелкнул по лбу. Неприятное выражение лица исчезло, вернулась улыбка.
— Я все знаю. Проследи за ними.
Легко сказать! Юхельзону не хотелось бы приближаться к тому, кто подозревал в нем наркомана и сексуального маньяка. Прячась за спинами выходящих, он видел затылки покидающей клуб парочки. В любой. момент Михаил был готов упасть, провалиться, если человек из органов станет оборачиваться. Женщина о чем-то говорила, мужчина слушал, изредка ронял фразы. Так они вышли на проспект и направились к синему «москвичу». Юхельзон перешел к окну, откуда была видна машина и не спускал с нее глаз до самого отъезда.
— Мессир! Они уехали!
Кудратов сидел в гримерной перед зеркалом и слушал Нинель. Она была настолько чутка к своему покровителю и наставнику, что в поведении стала двойником Кудратова в женском варианте. Та же четкая и убедительная речь, выштудированные перед зеркалом жесты, деланная медлительность. Нинель перед занятиями и после заговаривала с публикой, давая пояснения по теме. Речи ее были отточены и заучены, каждое выступление среди обступающих слушателей содержало рассказ об очередном чуде, якобы совершенном вчера Владимиром Михайловичем Кудратовым, или о его встрече с каким-либо деятелем, или о блиц-выступлении за рубежом.
— Владимир Михайлович только что из Стокгольма, устал, должно быть, но при его умении регулировать свое самочувствие, получать энергию из космоса, на занятиях это не отразится.
Сказанное группе людей живо распространялось по залу. Слышавшие спешили показать свою осведомленность о жизни великого:
— Ему Нобелевскую премию будут вручать, иначе зачем он летал в Швецию.
Нинель Останина превосходно справлялась с разогреванием зала перед началом действа и виртуозно заинтересовывала темой следующего занятия.
— Все мы движемся во времени, — начинала она после вежливого вопроса «Понравилось?», обращенного к наиболее контактным людям. — Движемся по какой-то временной координате. От прошлого к будущему. Владимир Михайлович как-то задумался, одна ли эта координата? Вы как считаете? — Подождав, пока кто-то из подошедших не начнет открывать рот, продолжала. — Пространство многомерно, поэтому и время может быть таким же. Координата времени не единственна. Есть другие, возможно, с различными скоростями. Они иногда могут пересекаться и тогда в нашей координате остаются знания и открытия других, будущих времен. А многочисленные случаи проскопии? — Нинель опять следила, как реагируют на ее затравку. — Это видения будущего. Это прозрения, предсказания, которых было много в истории движения по нашей координате времени. Недавно Владимир Михайлович был приглашен в Лондон для доклада по его новым открытиям в этой области. Ему уже удались опыты по проникновению в ближайшие координаты времени. На следующем занятии он поможет вам овладеть способами предвидения.
Сейчас, в гримерной, она докладывала результаты доверительных бесед:
— Имей в виду, Евдохина Станислава Ивановна будет просить предсказать судьбу ее дочери. По моим сведениям чадо выходит замуж и собирается в Израиль. Мамаша боится, что ее там убьют. Можешь на сеансе спокойно вещать о Мертвом море и оливковых рощах.
Вошедший Юхельзон сразу получил поручение.
— Перепроверь информацию о Евдохиной и узнай, как зовут жениха ее дочери.
— Рувим, — тут же решила одну задачу Нинель.
У нее была прекрасная память. Даже то, чего она не понимала, могла запомнить и цитировать дословно. Прекрасно знала имена, отчества, фамилии всех, кто хоть раз попадал в поле зрения Кудратова.
— Нинель, а как зовут стройную барышню в зеленом платье. которая сидела сегодня в первом ряду? Она еще глазки мне строит.
— Гусарова Елена Георгиевна.
Уж эту-то ассистентка и женщина Кудратова помнит всегда. Как раз ее Нинель не хотелось бы обрабатывать. Пусть закончит один курс, получит их красный диплом, кстати, уже готовый, с оценкой «отлично» и проваливает. Выходит к мэтру каналы открывать, а задница ходит с заносом в пол метра. И с Нинель высокомерна.
— Ей надо что-то предсказать. Узнайте.
Нинель занервничала.
— Не дергайся. Предсказывать буду не я. Найдем человека. Мадам Гусарова — объект номер один. Привязать накрепко. Это задание всем.
Кудратов встал.
— Ты, Михаил, ночуешь в клубе. Я предупрежу. Этот Гусаров мог оставить слежку и тебя сцапают прямо на выходе. Вывезем под утро с внутреннего двора. Предосторожность не помешает.
— Я голодный.
— Неужто? Это полезно. На голодный желудок лучше думается. О том, как впредь не попадать в милицию.
Тугеза и Форева. пронюхавшие адрес офиса Кудратова, ночью сделали закладочку и, сидя в машине неподалеку, слушали приемник.
Парни получили свои клички еще до работы в Подвале за постоянные попытки петь по-английски во время пьянок, не зная при этом языка, что вынуждало повторять одни и те же знакомые слова. Причем, один чаще выпевал «кам тугеза», а другой «фо-рева». Неразлучные в кражах и отсидках, они и в Подвал были завербованы Гусаровым вместе. Благодаря ему их миновала участь быть осужденными по 77-й статье — «Бандитизм».
В подвале их, веселых певцов, приняли за своих, совершили обряд посвящения в «свободные плотники» — выпивание стакана водки с наброшенным на голову синим хозяйственным халатом, что символически означало: «Ничего не знаю, ничего не вижу, ничего никому не скажу!».
— Кам тутеза! — пел один.
— Фо-ре-ваа! — тянул другой.
Полы настилали, рамы клепали и двери, остекляли окна, чинили водопровод. Следили, высматривали, подслушивали, залезали туда, куда нельзя по закону...
— Явились.
На красном «Ягуаре» в офис приехал Кудратов.
— Проспался.
— Рабочий день у него в полдень начинается, а мы с тобой каждый день к девяти летим. Несправедливо.
Приемник выдал звуки щелкающего замка и шагов по коридору.
— Исправно работает.
— Аск! Куда денется.
Голос в офисе спросил:
— Нинель! Сколько сегодня?
— Семь человек, по моим записям, — ответил женский голос.
Кудратов принимал богатых клиентов в своем офисе, в специально оборудованной комнате «с особой аурой и благоприятным для человека расположением».
Убедившись, что запись прослушивания идет нормально, Тугеза и Форева больше знать ничего не хотели. Пусть себе болтают. Гусаров послушает пленку. Ему надо. А им... Можно подремать.
— Глянь-ка, к ним, что ли?
Из белой «шестерки» вывалили четверо. Один выделялся необыкновенным ростом. Все вошли в двери Кудратовского офиса.
— Сделай-ка погромче.
В офисе произносились скупые приветствия.
— Охрану так и не завел?
— Кого мне бояться? Вы — крыша, вы и думайте как меня охранять.
Долго сидевший на дне Ратников был вынужден со всеми предосторожностями приехать к Кудратову. Нажаловался волшебник. Выставил Буташеву условие, что будет сотрудничать только если ему вернут отобранный у него радиотелефон. Далась ему эта труба. Нет ее больше. Федя-Петя, который отобрал ее у Кудратова, выронил трубку во время перестрелки на Пулковском шоссе. Суматоха была, ноги уносили, вот и потерял. Буташев сам дал в помощь Ратникову отмороженных головорезов, к тому же обкуренных. Причастность к этому преступлению угнетала Виктора Ратникова. Мент, пытавшийся их преследовать после акции, наверняка его запомнил. Попытка наезда на него машиной после падения на шоссе непростительна. В горячке Ратников приказал Шуре-Жене раздавить мента. Теперь сожалел. Из-за одной глупости вынужденно провел в затворничестве пару недель. Клиенты оставались без контроля и без «помощи». Некоторые стали делать выплаты наезжающим варягам. Схватиться с конкурентами было бы опасно. Обыкновенный привод в милицию мог закончиться годами жизни в колонии. Фоторобот и описание Лопаты были во всех дежурных частях. Жалко, после убийства положено тихариться. Тем более после гибели руоповца. Но план Буташева, суливший большие, даже баснословные выгоды, требовал скорейшей реализации. Они были очень нужны друг другу. У Буташева было много товара, у Ратникова — сеть реализаторов. Была только одна проблема: как быстро и в больших количествах доставлять товар с юга. Они нашли лучший вариант — по воздуху. Небольшой частный аэродром и небольшой самолет, типа «Сесны» их бы устроил. Они нашли такой — «Пулковский авиамеридиан». Все у них сложилось. Ратников сыграл роль грубой силы, а Буташев — роль миротворца и благодетеля. Классика. В итоге: охраняемый Буташевской структурой аэродром и две небольших «Сесны». Летчик Рустем Вараев, земляк Буташева, мог бы тоже, как немец Руст, пролететь неопознанным над территорией всей России и посадить самолетик на Красной площади. Пилот второго класса, бывший член национальной сборной по высшему пилотажу, призер чемпионатов мира мог выделывать в воздухе чудеса. Он бросал машину на минимальную высоту от земли и снова поднимать ее к заоблачным высотам. В Чечне он был бы первым летчиком, если бы русские не разбомбили самолеты и аэродромы. Поэтому Вараев с удовольствием подрядился перевозить наркотики. Пусть эти гяуры губят себя, это тоже работа на победу Ичкерии. Но все же, Рустем летал не за славу, а за деньги, большие деньги. Он привез первую партию товара, проложил маршрут и теперь уже два самолета курсируют между Питером и Чечней.
