Сергей Зверев - Мы родились в тельняшках
– Герда, уходи оттуда! – заорал Голицын.
Он уже снял двух гранатометчиков, но долго везти ему не могло. В подтверждение его слов дымный шлейф обозначил траекторию полета ракеты. На счастье, заряд не попал в яхту и пролетел дальше, но это только благодаря Диденко, который в последний момент достал стрелка. Несмотря на мобилизацию всех сил, «Кракен» не мог сдержать волну контратаки.
– Да сколько ж их? – возмущался Дед.
– Сто семьдесят миллионов человек. Это ж Пакистан!
– Охренеть как смешно… Поручик, надо уходить от причала, иначе нас порвут!
– К нам другой катер! – прокричал Малыш, периодически высовываясь из-за башенки и отправляя – конечно же, в рай – одного боевика за другим.
Герда вылезла на палубу.
Голицын подхватил лежащего под огнем и читающего суры из Корана афганца и прыгнул вместе с ним в воду. Под настил спрыгнули и Дед с Гердой. Мустафа перепугался больше, чем в момент ранения. Пули ловить приходилось, а вот тонуть – нет. Он вцепился в Диденко мертвой хваткой, но при этом молотил ногами так, что они вылетели обратно после прыжка на полкорпуса каждый.
Мустафа орал, что он не хочет умирать. Ведь он в душе был торговцем, а не солдатом. Не имея возможности успокоить взбесившегося «языка», Диденко долбанул его от души лбом в переносицу. Тот затих – то ли оттого, что в глазах потемнело, то ли оттого, что ноги почувствовали дно.
Пули пробили доски и попали в Герду. Она вскрикнула и обмякла. Голицын не мог подхватить ее, потому как боевики начали сбегать по лестнице вниз.
– Дед! – заорал Поручик, привлекая внимание друга, который поддерживал притихшего афганца.
Герда ушла на дно, и потому Диденко не сразу сообразил, что произошло.
– Она под водой, вытащи, я прикрою тебя!
С моря, добавляя перцу, заработал крупнокалиберный пулемет. Катер приближался к месту стычки, делая положение спецназовцев критическим. Пули вышибали осколки из основания башни, рядом с которой пристроились Марконя и Бертолет.
Малыш, оценив ситуацию, отделил стрелка от пулемета, но посудина все равно продолжала двигаться к ним. Необходимо было немедленно подниматься наверх.
Боевик с РПГ выпустил боеголовку, мечтая раздолбать желтую яхту. Кэп не дал, выбив ему мозги.
Бросившиеся на лестницу разъяренные боевики с оружием оголили спину, что помогло решить исход кратковременного сражения в пользу боевых пловцов. Татаринов застрелил троих, спускавшихся по лестницам вниз, пользуясь более выгодным положением.
Оставалась одна насущная проблема: подходящий к берегу катер. К пулемету там сел еще один желающий получить пулю. Как только обозначил себя, тут же ее и схватил. Довольный Малыш стал перезаряжать магазин. Но вскоре взгрустнулось, причем и ему, и остальным.
Пуля – дура. Пробив стрелка, она прошла через стекло и убила рулевого. Оставшийся без управления катер на полном ходу протаранил «Фалькон», организовав большое крушение надежд. Убраться отсюда по-быстрому было теперь не на чем.
Сколько различных междометий, слетевших с разгоряченных языков, осталось вечно гнить на далеком побережье Индийского океана, мы никогда не узнаем, но говорят, после этого уровень воды возмущенно поднялся, а потом пришибленно опустился.
– Покинуть пляж!!! – Приводим лишь смысл зло отданной Татариновым команды.
Взявшийся неизвестно откуда катерок, расправившись с яхтой, зло таранил пристань, буквально вывалив напоказ задравшийся нос, пока в капитанской рубке не взорвалась граната.
– Камикадзе, б… – сопроводил подвиг неизвестного солдата Голицын, вытаскивая на берег свою красотку.
– Левое легкое, правое плечо, в больницу надо, – холодно, как казалось Поручику, и безжалостно сообщил свое мнение Дед.
Герде не дали утонуть. Она держалась, плохо понимая, что происходит. Весь мир кружился у нее перед глазами. Она видела склонившееся над ней лицо Дениса на фоне светлеющего неба.
Дед, продолжая придерживать Мустафу, увидел, как Бертолет с Марконей виновато выползли из воды и сели на бережку. А за ними прибой, будто скорый на руку придворный, услужливо стирал капли крови.
Пулемет, вспомнил Дед.
– Я не успел, черт, из-за меня… – начал извиняться Малыш.
– Перестань ныть! – Кэп все прекрасно слышал, на то они и микрофоны. – Вы чего там телитесь? Я сказал, ко мне!
Он сидел наверху около лестницы, присматривая за виллой, из которой никто уже не выбегал с мыслью ввязаться в драку.
Из башни, в которую забирался Бертолет, выбежали два барана и стали стрелять по Татаринову. Неудачно, видать, руки тряслись. Старый «калашников» калибра 7,62 – грозное оружие, но ходит ходуном в слабых ненатренированных ручках. Неудобно, непрактично. Отдача уводит ствол, сам грохочет, как отбойный молоток, гильзы в сторону летят, отвлекают, мушка какая-то не такая…
Голицын оставил Герду на попечение товарищей и бросился вверх по лестнице на помощь к Кэпу. За ним последовал и Малыш, мечтая реабилитироваться за невольно устроенный таран яхты, но им так и не суждено было повоевать. Кэп решил задачку одной гранатой ВОГ-25: подствольник хлопнул, дернулся, маленькая фигня прошелестела по воздуху и ткнулась под ноги инициативным охранникам. На небольшом пространстве вспыхнула адская жаровня, уничтожившая дерзнувших. Кэп продул ноздри и достал спутниковый телефон; прежде чем звонить, он справился о здоровье Маркони и Бертолета. Одному саданули в руку, второму бок посекло осколками; ну, вроде не помрут.
Бойцы тащили Герду по лестнице на руках, а командир связывался с Пыжовым.
– Высылайте вертушку, уйти не можем! – прокричал он, установив контакт.
Часом ранее командир фрегата Пыжов, зная скорость яхты и направление движения спецназовцев, отслеживал ситуацию, не забывая периодически понукать вертолетчиков.
Взлетевшая с борта вертушка «Ка-40» должна была висеть в нескольких минутах от места высадки, топлива им должно было хватить аж на двадцать семь минут.
Связист доложил, что на проводе министр обороны. Усача передернуло. «Ох, не к добру это, не к добру».
Когда он положил трубку, незваный вертолет, а он, как известно, хуже татарина, был хорошо виден без бинокля.
«Допустим, – не сдавался капитан, открывая шкафчик с парадной формой. – Решили, значит, ко мне в задницу без мыла залезть в пять утра… Хрен там».
Когда лопасти «Сикорского» перестали вращаться, гербы Пакистана, нанесенные на борта геликоптера, замерли перед глазами. Из вертушки на палубу высыпала представительная делегация во главе с президентом той самой страны, куда без спроса залез Татаринов с хлопцами. За ним следом по трапу спустился председатель правительства Российской Федерации и только потом министр обороны РФ. Чума… Пыжов всех троих видел в телевизоре, но вживую не доводилось.
Первым с капитаном поздоровался главный военный, после того как выслушал доклад о том, что фрегат производит боевое патрулирование в водах Мирового океана. Премьер «проявил деликатность»:
– Ничего, что мы без приглашения?
«Собью в следующий раз, а затем напишу объяснительную, что не разобрал. Как к себе домой приехали – без предупреждения, без оповещения…»
Пыжов распушил усы:
– Никак нет.
– У нас презентация, – негромко инструктировал председатель правительства, – должны произвести впечатление. Индусам построили, может, и пакистанцам построим такие же кораблики, как ваш.
– А где вертолет? У вас должен быть новый вертолет, – опомнился министр обороны. – Президент Пакистана очень хотел посмотреть на нашу разработку.
На вопрос «Где?» русский народ уже давно придумал адекватный ответ, но произнести его вслух Пыжов не решился. Карьера, погоны, жалованье не позволили. Субординация, наконец…
– Вертолет на учениях, – доложил капитан.
– Отзовите, – не терпящим возражений тоном потребовал премьер. – На кону военный контракт. Отзывайте.
Пыжов перевел взгляд на министра обороны. Тот, как заматеревший баобаб, врос в покачивающуюся палубу и не собирался ни мычать, ни телиться.
«Понятно. Не в курсе».
И вот тут капитан Пыжов сделал выбор между прикрытием десанта и прогибом в сторону начальства.
– Высылайте вертушку, уйти не можем! – кричала радиосвязь, навевая Пыжову мысли о досрочном выходе в запас или смене места службы, причем по доброй воле.
«Обосрались. Все-таки обосрались, специалисты хреновы. Как они меня задолбали со своими выкрутасами! Переведусь на Каспий и буду плавать в луже на каком-нибудь надувном матрасе и пердеть в воду для скорости, честное слово».
– Не могу.
– Что значит не можешь, сука?! – побагровел Татаринов.
– Не ори, сказал же, не могу. Часа через два жди.
– Да ты что, бл…?! За два часа из нас винегрет приготовят! У меня три трехсотых! Вы там на своем мегафрегате поох…ли все поголовно, что ли? Не будет вертолета – жив останусь, я из тебя тапочек себе нашью, морячок, слышь меня?! Буду твою кожу на машинке сшивать, а ты на это все смотреть будешь! Я тебе, сука, сдохнуть до срока не дам.
