Сергей Зверев - Флотское братство
Но вот отец отплывает куда-то в сторону, и из-за его спины появляется Наташка, почему-то в развевающемся на ветру белом платье, нежно-золотистые волосы распущены, подобно пышным волосам русалки. И Полундре хочется крикнуть Наташке, что она напрасно в таком виде спустилась на глубину, что здесь так ходить нельзя, опасно для жизни. Что она обязательно должна надеть акваланг, иначе ей будет плохо от большого давления воды и нехватки воздуха. Однако губы Полундры шевелятся беззвучно, ни единого слова не может он произнести, и она так и уплывает прочь, пышные золотистые волосы развеваются в темно-зеленой воде.
Когда один из водолазов перекрыл ему кран у пустых уже баллонов, что были на его спине, Полундра тут же потерял сознание, успев, однако, подумать, что все, это точно конец. Однако он очнулся вскоре, ощутив прилив нового, свежего воздуха в свои легкие. Он сообразил, что прибывшие водолазы поменяли ему баллоны, старые сняв со спины и подсоединив к его маске новый комплект. Полундра чувствовал, как чьи-то сильные руки тянут его прочь из трюма, ему хотелось сопротивляться, но тело по-прежнему не слушалось его, и тогда он снова потерял сознание.
Он очнулся уже на поверхности моря, водолазы подталкивали его к борту сопровождающего их судна, откуда тянулись руки моряков, собиравшиеся тащить его наверх. Поняв это, старлей пошевелился, почувствовал, что руки и ноги снова подчиняются ему, отстранил своих помощников, вцепившись обеими руками в штормтрап и напрягаясь изо всех сил, он сумел в конце концов взобраться на палубу и только там рухнул под тяжестью обрушившейся вдруг на него невероятной физической слабости. Перед глазами его плавали круги всех цветов радуги, он с большим трудом соображал, что сейчас с ним происходит.
Меж тем свежий морской воздух сделал свое дело, Полундра пришел в себя, пошевелился, поднял голову, взгляд его глаз был бессмысленный, смотрящий и не замечающий ничего из окружающих предметов. Стасевич решился спуститься с капитанского мостика и подойти ближе к обессиленному пленнику.
– Завтра утром бочки должны быть подняты! – как можно громче и отчетливее сказал он. В глазах русского моряка появилось какое-то движение, губы дрогнули, на лице появилась гримаса отвращения…
– Не буду… – едва слышно проговорил он.
– Что?! – заорал агент, кидаясь к измученному Полундре, очевидно, намереваясь избить его, но его вовремя остановил один из водолазов. Агент Стасевич понял, что сейчас русский не в той кондиции, когда от него можно чего-нибудь добиться мордобоем.
– Дайте поговорить с женой, – едва слышно проговорил Полундра.
– Нет! – отчеканил Стасевич. – Это совершенно лишнее!
– Вы убили ее, – через силу произнес русский моряк. – Ее и Андрюшку… А теперь шантажируете меня… Если не поговорю с женой, больше под воду спускаться не стану… И делайте со мной, что хотите…
– Тут не переговорный пункт! – заорал Стасевич. – Сами посудите, как я устрою вам этот звонок? Мобильные телефоны в море не работают. А рацию специально для вас я использовать не стану, это опасно. Нас могут подслушать, засечь и тогда…
Стасевич нетерпеливо прервал самого себя, сделал знак своим подручным, и те подхватили русского пленника под руки, потащили его вниз в каюту. Там они помогли ему стащить с себя гидрокостюм, переодели в сухое и чистое белье, положили на койку. Засыпая, старлей слышал, как возле двери его запертой снаружи каюты раздаются мерные, тяжелые шаги. Его охраняли по полной программе, как самого настоящего пленника, без всяких поблажек и послаблений.
Глава 33
Предприниматель из Германии Рудольф Майшбергер, приезжая по делам бизнеса в Гданьск, предпочитал останавливаться в собственном трехэтажном особняке, расположенном на окраине города. Этот особняк был выстроен очень давно, еще до Второй мировой войны, и благополучно сумел пережить не только ужасы военного времени, но и годы правления коммунистов, впрочем, нежно заботившихся об этом доме и устроивших в нем дачу одного из своих партийных функционеров. Когда настали новые времена, дом достался в руки тому, у кого оказалось больше денег. И хотя на самом деле Рудольф Майшбергер происходил из беднейшей гданьской немецкой семьи и его родителям принадлежала небольшая квартира в беднейшем квартале города, где они проживали вместе с семью своими детьми, молодым своим посетителям вроде Фрица Зельге Майшбергер говорил, что выкупил свой старинный родовой дом, принадлежавший трем поколениям его предков. Те, безусловно, верили утверждению Майшбергера, несмотря на упорно циркулировавшие среди немецкой диаспоры в Гданьске слухи о настоящем происхождении ныне такого богатого предпринимателя.
В расположенной на первом этаже дома гостиной, окна которой выходили на балтийский берег, богатый предприниматель Рудольф Майшбергер и его молодой друг Фриц Зельге сидели теперь за пивом и вели неспешную, как подобает серьезным, солидным немцам, беседу на волнующие их обоих темы.
– Идеи о превосходстве германской расы над всеми остальными, – не спеша прихлебывая пиво, говорил хозяин дома, – основаны не на пустом мудрствовании. Эти идеи веками жили в сознании нашего народа, и Адольфу Гитлеру в тридцать третьем году оказалось достаточным только воззвать к этому сознанию, и он тут же одержал победу. Поначалу его карьера была блестящей, это была карьера настоящего политического гения. Фактически его погубила одна-единственная ошибка. Он сделал ставку на военную мощь Германии и на физическое уничтожение низших рас. Этого делать не следовало…
– Однако в его времена военный способ решения вопроса выглядел и в самом деле очень привлекательным, – возразил ему Фриц Зельге. – Быстро и просто, людей в газовые камеры, их имущество присвоить на благо великой Германии. Не уверен, что, оказавшись в тридцатых годах на месте Гитлера, я не стал бы поступать точно так же…
– И кончил бы крахом, точно так же, как он, – спокойно заметил Майшбергер. – И может быть, даже гораздо быстрее, чем это сделал он. Ибо ты лишен его гениальной политической интуиции и его способности гипнотически влиять на массы…
Фриц Зельге обиженно поджал губы, но ничего не возразил. Хозяин дома меж тем, отхлебнув из пивного бокала, продолжал:
– Средства, которыми надо было сражаться с большевиками и евреями уже тогда, должны были быть экономическими. Американцы вовремя поняли это, и смотри, они разгромили СССР. Если бы Гитлер дошел до этой простой мысли в тридцать третьем, если бы всенародный энтузиазм, что имел место в первые годы его пребывания у власти, он направил бы не на усиление военной мощи Германии, а на укрепление ее экономического влияния, если бы вместо военной кампании Гитлер выбрал бы экономическую экспансию на те же самые страны, Германия к сорок пятому году подчинила бы себе фактически все государства Западной Европы. И за то время, пока Америка продолжала выпутываться из своего экономического кризиса, Германия стала бы мощнейшей державой мира. Не к американцам, а к нам стекались бы теперь все денежные потоки, лучшие умы, ученые, писатели. Берлин, а не Нью-Йорк стал бы центром мира!
– Это означало бы наступление золотой эры для человечества, для лучшей его части! – вставил Фриц Зельге.
– А вместо этого вышло нечто совершенно противоположное, – сердито нахмурившись, продолжал герр Майшбергер. – Из-за своей войны Гитлер восстановил против себя весь мир. Все его враги, евреи, большевики, славяне, объединились со всеми возможными союзниками только с одной целью – разгромить Германию. В результате этого разгрома враги Германии бесконечно укрепились, большевики, евреи расплодились еще больше, они разжирели за счет крови немецкого народа. Пришлось долгих сорок пять лет ждать, пока рухнет наконец этот монстр СССР и появится возможность хоть как-то обратить ситуацию в свою пользу…
– Однако такого шанса, как в тридцать третьем, для Германии уже не будет, – сказал Фриц Зельге.
– Для моего поколения уже не будет! – строго поправил его герр Майшбергер. – Для тебя и твоих друзей это еще надо посмотреть. Ждать и упорно трудиться придется долго, мне не дожить до этого, но ты, когда будешь в моем возрасте, возможно, еще увидишь рождение новой, великой Германии, которая будет властвовать над всеми остальными народами! И ты должен постараться все сделать для того, чтобы приблизить наступление этого времени!
– Мы им всем покажем! – воскликнул, возбужденно сжимая в руке пивную кружку, Фриц Зельге. – Они еще узнают, что такое настоящие немцы! Все узнают!
– Но только не смейте думать о военной акции! – повышая голос, воскликнул старый фашист. – Чем кончилось такое предприятие в сорок пятом, мы уже видели, знаем. В конце концов, должны же мы научиться извлекать уроки из собственных ошибок! И в прежние времена игра в войну оказывалась делом дорогим и опасным и зачастую гибельным, теперь же она опасна вдвойне!
