Андрей Молчанов - Улыбка зверя
Комарова под благовидным предлогом вывезли на электричке за город.
Там, разыграв спектакль исполнения обряда в память о погибшем друге, пристегнули его наручниками к дереву. И таким образом лишив жертву возможности к сопротивлению, бандиты, орудуя ногами и кулаками, принялись выбивать у Комарова интересующую их информацию.
Допрос с пристрастием закончился нанесением нелояльному отщепенцу, захлебывающемуся кровью, десяти ударов ножом.
Восстановление дисциплины и порядка продолжалось. Следующими наказанными членами банды оказались Попцов и Никифоров, без ведома Ферапонта попытавшиеся собирать дань с коммерческих предприятий. Лукавых экспроприаторов за подобную самодеятельность расстреляли в переулке из дробовика…
Весь долгий и жаркий август шли и шли безмолвной вереницей “по хрупким переправам и мостам, по узким перекресткам мирозданья” печальные одинокие души безвестных попцовых, никифоровых, блоцких, кнехтов, комаровых, ломакиных… И самым ужасным для них было окончательное осознание того, что в том мире, куда вели их грозные ангелы, отменялись законы милосердия, а действовало лишь одно голое и беспристрастное правосудие.
ПРОЗОРОВ
Именно в месяце августе минули сорок дней с той поры, как Иван Прозоров ранним утром сошел с московского поезда на платформу вокзала города Черногорска. Все это время он жил, вернее, ночевал на своем же детском диване в маленькой комнатке дома дядьки Жоржа, уходя спозаранку и возвращаясь поздно вечером. Ночью за окном, как и прежде, в далеком отрочестве, беспрестанно гремели поезда.
Единственной и всеобъемлющей задачей Прозорова отныне стала месть за гибель брата и его семьи, но, будучи профессионалом, на поспешные и неосмотрительные действия он не шел, упорно и методично собирая информацию о своих врагах.
Однако, несмотря на громадные усилия и время, затраченные им, информация была скудной и малоконкретной; во всяком случае, строить эффективные планы действий на полученных данных было категорически невозможно. Более того — с каждым днем он глубже и глубже понимал, что в прошлой своей жизни являлся всего лишь исполнителем тех задач, которые вырабатывал многочисленный коллектив профессионалов, готовящих для него почву и на блюдечке преподносивший выверенное решение. За спиной его стояли неведомые информаторы, резиденты, аналитики, система всевозможных защит и само государство, чьи интересы он — винтик отлаженного механизма, доблестно, как ему казалось, защищал. Теперь же, извлеченный из смазанной резьбы и выброшенный в грязь, он мог лишь догадливо анализировать работу прошлой гигантской машины, пытаясь воссоздать в своем уме ее многоплановое устройство.
Самое главное он понял в тот день, когда пришел на прием к Колдунову — ни о какой опоре на официальную власть и органы правопорядка не могло быть и речи. Его смутные предварительные догадки и логические умозаключения оправдались — власть находилась с бандитами в самых тесных деловых отношениях.
Прозоров мог рассчитывать только на свои силы и работать исключительно в одиночку. Создавать собственную агентуру означало многократное увеличение возможности провала. Да и что значит создание агентуры? Значит это обнаружение дееспособных и неглупых людей, должных сотрудничать с ним, повинуясь тому или иному побудительному мотиву. Мотив может быть добровольно-идейным, может быть корыстным, а может искусственно создаваться путем давления и шантажа.
Героев, самозабвенно решивших противопоставить себя мафии, Иван вокруг себя не обнаруживал, на вербовку толковых наймитов деньгами не располагал, а шантаж кого-либо из бандитов, близких к тому же Ферапонту, мог осуществить некто, обладающий властью и статусом — то есть, приближенный опять-таки к Системе, но никак не заезжий нищий военный пенсионер, пусть и с крепкими лбом и кулаками.
С большим интересом в самые первые дни своего пребывания в Черногорске Прозоров посмотрел интервью, которое давали по местному телевидению двое милиционеров.
Возвращаясь из деревни Запоево после расследования дела, связанного с пожаром на ферме, они обнаружили на опушке леса бочку с обгорелыми телами, которые впоследствии были по косвенным приметам опознаны родственниками. Прозвучавшее имя “Тимоня” порадовало сердце Прозорова. Другое имя “Конопля” ничего ему не говорило, однако он отчего-то был убежден, что и этот нелюдь наверняка в памятный вечер присутствовал на ферме у брата.
Горыныча Прозоров взял ночью, примерно через неделю после этого интервью, выследив его в кафе “Три гуся”.
Хотя Иван Васильевич никогда прежде самостоятельно не разрабатывал операций, в конторе его считали талантливым, способным на тонкие импровизации практиком. Впрочем, в данном случае задача заключалась лишь в том, чтобы подкараулить врага у выхода из кафе. Операция длилась несколько секунд и те редкие прохожие, которые в этот час находились неподалеку, видели лишь, как двое пьяных друзей, бережно поддерживая друг друга, усаживаются в машину.
Прозоров вывез бесчувственное тело за город, к озеру, где после реанимационных мероприятий произвел под ночными зведными небесами дознание с пристрастием, открывшее ему глаза на многие секреты “ферапонтовских”.
После Горыныч был вновь насильственно лишен сознания, упакован в брезент, и привязанный к его ногам камень утащил бандита в темные воды.
Машина Прозоров сжег в пятнадцати километрах от места совершения ликвидации.
Из слов Горыныча следовало, что в городе действуют по меньшей мере три крупных банды, и самая влиятельная из них именно “ферапонтовская”. Отмывку бандитских денег осуществляла вполне респектабельная фирма под названием “Скокс”, зарегистрированная в Черногорске и имевшая сеть филиалов в столице, куда недавно уехал Ферапонт — вероятно, для решения организационно-финансовых вопросов и ознакомления с отчетностью по доходам.
Прозоров выяснил также некоторые любопытные детали, касающиеся недавной гибели коммерческого директора комбината Акима Корысного.
Поправлявшийся после неудачного для бандитов покушения, Корысный лежал в больнице, окруженный круглосуточной вооруженной охраной, которая, естественно, была начеку по причине чувства своего собственного самосохранения, а посему грубые силовые методы со стороны бандитов означали повторный провал ликвидации коммерсанта. Следовало выработать хитроумный и далекий от банальности план действий, и этот план был придуман Урвачевым.
Первым делом тот создал оперативную бандитскую бригаду, детально расписав все действия и обязанности ее членов. Затем — продумал схему подхода к лечебному заведению, тактику проведения самого убийства и — спланировал отход убийц по выверенному маршруту.
Переодевшись в форму сотрудников ОМОН, бандиты прошли через санпропускник. Один из них попросил у охранника, стоявшего возле двери палаты, предъявить ему якобы для проверки табельное оружие и документы на него.
Законопослушный охранник стражу порядка повиновался, но уже в следующий миг узрел зрачок направленного на него “милиционером” пистолета. Последовала команда поднять руки и встать лицом к стенке.
Убийцы беспрепятственно проникли в палату, где находился Корысный.
С Корысным были двое телохранителей и жена (“классная телка” по определению Горыныча), но, введенные в замешательство милицейской формой вошедших в палату, сопротивления они не оказали, а подчинились приказу лечь на пол.
Сноровисто разоружив телохранителей, “омоновцы” в черных масках сообщили присутствующим, что цель их нахождения в палате — поиск наркотиков.
После, приблизившись к лежавшему на койке Корысному, один из бандитов, не обращая ни малейшего внимания на истошные крики жены больного, два раза выстрелил ему в голову.
Через считанные минуты убийцы мчались по вечерним улицам города, отирая потные от пережитого напряжения лица маскировочными черными масками.
Прозоров, проведя дознание и возвратившись на рассвете в дом дядьки Жоржа, несколько дней отсиживался в своей комнатке, анализируя добытые сведения. Все связывалось в один клубок: Ферапонт — Колдунов — Корысный — комбинат — Москва — “Скокс”.
Наконец уже в конце августа Иван принял решение ехать в Москву за необходимым профессиональным инструментом, а оставшееся до намеченной даты отъезда время посвятить “Скоксу”. Однако наружное наблюдение за подъездом и автомобильной стоянкой фирмы ничего существенного к его расследованию не прибавило. Он запомнил несколько десятков лиц, постоянно навещающих офис, даже пару раз побывал внутри здания — один раз в виде случайного прохожего, перепутавшего адрес, а затем проник туда, воспользовавшись халатностью ночного бородатого охранника, похожего на подрабатывающего художника, который в пьяном виде дрых на диване, оставив незапертой входную дверь. Прозоров побродил по помещениям, постоял у сейфов, порылся в бумагах секретарши… Ничего.
