Александр Тамоников - Диверсант-одиночка
И старший лейтенант поведал следующее: Григорян начал разговор с того, что похвалил проституток, мол, классных блядей на этот раз прислали, надо бы их типа зафрахтовать и на дальнейшие гулянки. Лопырев возразил: выбрасывать по 150 баксов в час за шлюху накладно. Григорян рассмеялся, мол, не прибедняйся, получаешь хорошо, на все хватает, а скоро будут еще «бобы», и немалые. Оболенский, мол, собирается провернуть одно дело крупное. Старший лейтенант поинтересовался, каким образом генерал планирует их задействовать. Армен ответил, вроде предстоит сопровождать какой-то груз. Груз потащат в Чечню транспортным бортом. Его надо будет в определенном месте просто сбросить с самолета. И все дела. А оплата за эту работу высокая. Только Лопыреву должны отстегнуть около 100 000 баксов.
– Вот это я точно помню! Борт, груз, сброс его, возвращение и сто штук за работу! Мне! Сколько Григоряну – не знаю!
Андрей подозрительно взглянул на Лопырева:
– А ты, дружок, не того? Тебя, случаем, в сауне глюки не навестили?
– Нет! Разговор был, и был о том, что я уже сказал. Скорее всего, я не все вспомнил и передал диалог не точно, но то, что Оболенский задумал аферу с доставкой неизвестного груза в Чечню, это точно!
– Наверное, ты сначала о деньгах вспомнил, а потом уже все остальное!
– Да! Это так!
Москвитин прилег на траву:
– Ну что ж, это уже кое-что! Но, как понимаю, ни даты вылета, ни времени ты не знаешь.
– Естественно. Меня же отправили сюда.
– Угую. Ясненько. Может, что еще вспомнишь?
– Вряд ли. Хотя черт его знает. Но пустые наши с Григоряном разговоры вам же не нужны? Они не представляют для вас интереса.
Андрей заявил:
– Для меня теперь все, что связано с Оболенским, Григоряном и вообще со всем вашим продажным шалманом, представляет интерес. Так что вспоминай.
Москвитин задумался.
Итак, что мы имеем по информации, которую выдал Лопырь? Оболенский собирается перебросить в Чечню какой-то груз, используя транспортный борт. Что может представлять собой этот груз? Только оружие и боеприпасы. В остальном боевиков неплохо снабжают и с юга. Значит, оружие. Вот он, треугольник: чиновник, торгующий оружием, наверняка какая-нибудь шишка из Росвооружения, командир авиационного соединения и генерал Оболенский? Поставщики, мать их! А покупатель – наверняка господин Адам Дахашев – Джура. Теперь понятно, почему Оболенскому стал опасен и сам Москвитин. Генерал, просчитав, что офицер особого применения, получив информацию от Ковалевой, тем более после ее явно подстроенной гибели, не успокоится выводами экспертов и следствия и начнет сам раскручивать это дело. Здесь Оболенский все верно просчитал. А если Андрей начнет копать, то выйдет на связь генерала с бандитами. Через того же Григоряна. Это нежелательно. Тем более на носу крупная сделка с оружием. Не дай бог Москвитин что-либо пронюхает о ней. Он решает убрать майора, но так, чтобы у ФСБ не возникло и тени сомнения, что смерти Ковалевой и Москвитина были как-то связаны между собой. Генерал подставляет майора. Дальнейшее известно! Оболенскому удается изуверский план, который он выработал не без участия Джуры. И шум вокруг расстрела чеченской семьи поднят, и Андрей представлен преступником. И по сути убран. Но, отправляя на базу отряда «Гарпун»» Лопырева со Столяром, Оболенский не просчитал одного. Вероятность побега Москвитина. И в этом допустил грубейшую ошибку. Надо было колоть майору смертоносный препарат раньше, до посадки в «вертушку». И сейчас, зная, что Москит вывернулся и находится на свободе, да еще имея в заложниках Лопырева, генерал нервничает. Но он в то же время уверен, что от Лопыря Москвитин получить информацию о переброске оружия не может, так как считает, что Лопырев данной информацией не владеет. Не станет же Григорян признаваться ему, что по пьянке проболтался насчет планируемой акции? Не станет! Так что тут Оболенский относительно спокоен. А опасается он одного, что Москвитин начнет поиск и уничтожение соратников Джуры, а возможно и самого Дахашева. Что при определенных условиях может сорвать задуманную аферу. Следовательно, надо убедить Оболенского, что Москвитину ничего не известно о планах продажи боевикам оружия и что майор действительно желает одного – найти и покарать тех, кто подставил его. До генерала не добраться, а вот его дружков в Чечне достать майор может. Пусть пока только одного Ильяса, о котором знает Лопырев. Но не сразу, а переждав какое-то время. Оборотень решится на отправку груза, который и следует перехватить. Все верно. Остается придумать, как сбросить Оболенскому дезинформацию? Впрочем… вариант есть.
Посмотрев на Лопырева, который отошел за куст, Андрей вытащил из сумки пенал с радиостанцией. Снял крышку, включил дублирующую систему. Теперь, вставив в ухо дополнительный динамик, он будет слышать все, что говорится по станции. Вложил рацию в пенал, пенал бросил в боковой отсек сумки. Прилег, положив ее под голову.
Появился Лопырев.
Майор поднял голову:
– Не пойму, оружие в куртку завернул, вроде должно мягко быть, ан нет, что-то мешает.
Москвитин расстегнул главную «молнию», поправил автоматы с магазинами и замер, нащупав какой-то предмет:
– А это еще что за коробка?
Он открыл боковой отсек и, изобразив крайнее изумление, произнес:
– Ни хрена себе. Да это же радиостанция! Интересно, как она в сумке оказалась, я, помню, ее в палатке Карцева оставил. Но интереснее другое, как станцию при осмотре сумки не заметили? Удивительно! Что же, сюрприз, надо признать, приятный. И к тому же хорошая примета, а, Лопырев?
Майор подмигнул старшему лейтенанту.
Тот, стараясь оставаться спокойным, что удавалось ему с трудом, пожал плечами:
– Мне-то какое до этого дело?
Москвитин усмехнулся. Темнишь, Лопырь, вон как глазки забегали при виде радиостанции. Что ж, для тебя она и была извлечена.
Включив аппарат, Андрей предложил:
– Может, Лопырь, Карцеву привет передадим? Или особисту Гурко?
– Зачем?
– А так просто! Ты в детстве из рогатки по окнам стрелял?
– Нет.
– Это и заметно! Но я все же вызову командира «Гарпуна», заодно проверю и работоспособность станции.
Он перевел аппарат в режим «приема-передачи», нажал клавишу вызова. Станция была настроена на двухстороннюю связь с отрядом, поэтому полковник ответил тут же.
– Первый на связи!
Москвитин проговорил:
– Приветствую вас, Игорь Иванович!
В ответ удивленное:
– Москит?
– Собственной персоной!
– Где ты? Что делаешь?
– Решаю свои проблемы в горах Чечни. А вы ищете меня?
– Андрей…
Майор не дал договорить Карцеву:
– Все, полковник! Это был пробный выход в эфир. Разговаривать с тобой мне по большому счету не о чем… да и по малому тоже! Конец связи!
Москвитин, отключив станцию, широко улыбнулся, глядя на задумчивого Лопырева:
– Ну, как я его? Вот он сейчас взвился! Представляю полковника! Заметался, наверное, не зная, что делать. Но Оболенскому, думаю, об этом звонке доложит немедленно! И генералу приятно будет узнать, что я жив-здоров и совершенно не тягощусь своим нынешним положением!
– Обо мне Карцев не спросил?
– Нет, Степа, не спросил. Не успел или уже списал тебя, зная мое отношение к предателям.
Андрей, взглянув на станцию, проговорил:
– Да, рация у нас есть, да вот пользоваться ею мы не сможем. Не с кем нам связываться. Кругом враги. А жаль. Хорошая станция, дальнего радиуса действия, настроенная на отряд, с новыми аккумуляторами, но… бесполезная! Хотя, как знать, что ждет нас в будущем.
Москвитин не стал прятать рацию в сумку, а бросил ее рядом, в траву. Туда же полетел и пенал.
Сам Андрей потянулся, спросив:
– Место для отдыха готово?
– Да, правее за кустом лежанка!
– Вот и хорошо, Степа! Значит так, иди отдыхай до 1.00, а я пободрствую, затем сменишь меня до 5 часов. В 5.30 мы должны будем продолжить марш! Вопросы? Вопросов нет! Оружия по понятным причинам тебе не выдаю, если что, разбудишь меня! Иди! Спокойной ночи!
Лопырев, бросив взгляд на радиостанцию, продолжавшую лежать в траве, молча удалился.
Москвитин осмотрел равнину. Она была пуста. Устроившись поудобнее и положив перед собой заряженный бесшумный автомат «ВАЛ», Андрей закурил, стараясь пускать дым по траве. Наблюдая, он отдыхал, полностью расслабившись, но готовый к мгновенному отражению любой агрессии, откуда бы она ни исходила!
Ровно в час майор разбудил Лопырева. Тот поднялся легко, словно и не спал, а может, так оно и было? Андрей занял место на лежанке, старший лейтенант выдвинулся на позицию наблюдения. Дождавшись, пока Лопырь скроется в темноте, Андрей извлек из кармана миниатюрный динамик. Интересно, когда прихвостень Оболенского решится использовать рацию? Через час, два, три? Скорее, ближе к пяти часам. Но использует обязательно. Первым делом при смене Лопырев прошел туда, где до отбоя они располагались. Его интересовало одно: оставил ли Москвитин в траве радиостанцию? Убедился – оставил! С этого момента время для Лопырева потянулось мучительно медленно. Уж как он дотерпел до четырех часов – одному Богу известно. Но ровно в 4.00 17 июня старший лейтенант поднял с земли рацию. Отошел за ряд кустов, опоясавших рощу. В эфир ушло тихое и настороженно-тревожное:
