Евгений Сухов - Стенка на стенку
— Ладно, Филат, не бери в голову, — миролюбиво продолжал питерский смотрящий. — На Петре Тетерине свет клином не сошелся. Скоро и сам поймешь.
Сейчас съездим кое-куда.
— И далеко?
— Нет, рядом. Сгоняем проветриться. На Финский залив, — последовал беспристрастный ответ.
Нет, не случайно Михалыч предупреждал, что с питерским смотрящим нужно держать ухо востро. Красный напоминал дрессированного медведя, от которого не знаешь, чего следует ожидать в следующую минуту: то ли послушного кульбита, то ли удара когтистой лапой по мордасам.
Филат почувствовал, что кулаки, помимо его воли, чуть сжались, и он произнес, слегка растягивая слова:
— Ну разве я могу отказаться от твоего приглашения?
— Вот и отлично!
Филат запоздало подумал о том, что никто не знает о его морской прогулке. Но его больше заботило другое: если ловушку для Тетерина приготовил Красный, то интересно знать, какие дьявольские козни он плетет на сей раз?
— Пойдем. Тут недалеко, — предложил Красный и, не оборачиваясь, двинулся навстречу стылому ветру.
Идти пришлось действительно недалеко: через каких-то триста метров они вышли к небольшой бухточке. Могучий гранитный причал уходил далеко в море. У Дальнего конца гранитной стены виднелся белый лрогулочный катер.
Красный уверенно зашагал по причалу, и под его ногами хрустко поскрипывал слежавшийся гравий.
— Вот и пришли: это мой катерок. На вид он, может быть, и неказистый, но дизеля у него реактивные — при желании на нем можно обставить любой сторожевой катер.
— Девочек на нем возить — класс! Девчата любят ветер и соленые брызги, — скривился в усмешке Филат.
— Для этих целей мы снимаем комфортабельный лайнер, — серьезно отреагировал Красный. — Знаешь ли, не люблю качку Когда надо натянуть бабу, качка мешает…
— Это точно, — отозвался Филат, как будто всю юность провел в компании любвеобильных морячек.
— Эй, на яхте! — проорал Красный. — Ты что же не встречаешь?!
Из рубки тотчас показался заспанный мужчина в морской фуражке с золотой кокардой. Лицо худощавое, в очках. По виду совсем не сказать, что слуга бога морей Посейдона.
— Ну чего сердишься, шеф! — протрубил капитан. — И десять минут нельзя подремать? Я же не знал, когда ты подъедешь.
Голос у него, как и следовало предполагать, оказался трубным — такой в одно мгновение разбудит даже мертвых.
— Взгляни на него, Филат, ну чем не морской волк? Владимир Пантелеевич, капитан второго ранга в отставке, избороздил все моря и океаны вдоль и поперек.
На Балтике он каждую бухту знает как свои пять пальцев. Или как задницу своей нынешней возлюбленной.
— Но-но! Ты все шутишь, Леша, — миролюбиво запротестовал капитан. — Не надо про нее зубоскалить. Я ее люблю как дочь… Вернее, как позднюю любовь, по-тургеневски. Или по-бальзаковски!
— Смотри, как расчувствовался! — хитровато сузил глаза Красный. — А когда мы с тобой в Швецию ходим — ты в Гетеборге телок дрючишь — о своей питерской крале, небось, не думаешь!
— Думаю, — возразил морской волк. — Всякий раз слезами исхожу, когда сисястую негритянку насаживаю. Только ведь любимая всегда единственная, ее никакими шведскими путанами не заменишь.
— Слушаю я тебя, Пантелеич, и мне начинает казаться что это тебя за блядство с флота поперли. Разве не в восемьдесят пятом затрахал у себя в каюте жену норвежского атташе? Морячки рассказывали, что из-за тебя даже отплытие эскадры на два дня задержали.
— Все-то ты знаешь, Леша, хотя это государственна тайна, — осклабился бывший военный моряк.
— Мне эту государственную тайну еще два года назад нашептали в Смольном…
— Ладно, забудем об этом, — смиренно согласил Пантелеич.
— Согласен: позубоскалили и хватит, делом надо заняться. Тебе все разъяснили? — строго спросил Леша, быстро входя в роль хозяина. Несмотря на все внешне дружелюбие, он не допускал никакого панибратства или, как сказали бы боксеры, умело держал дистанции. Немногие могли похвастаться тем, что хоть раз побывали дома у Лехи Красного в качестве гостей, и уж совсем невозможно было найти человека, который осмелился бы потрепать его по плечу.
Перемену в поведении Красного морской волк оценил мгновенно. Человек военный, он тонко понимал нехитрую азбуку общения с шефом: когда тому весело. надо улыбаться ему в глаза, а когда у того хмарь на душе, лучше уйти с глаз долой, а то не ровен час, возьмет пустую пивную бутылку за и засунет в самую задницу. И бывший капитан второго ранга скорчил такую серьезную физиономию, будто ему только что фельдъегерь привез из Кремля пакет с приглашением на торжественный прием.
— Так что? Едем сейчас?
— Да.
— Эй, команда! — крикнул Пантелеич. И тотчас из-за его крутых плеч показались два парня лет двадцати, очень похожие друг на друга: круглолицые, с румянцем во всю щеку. — Ослепли, что ли?! Подать трап, высокое начальство пожаловало!
Один из молодцов, тот, что повыше, завертел лебедку, и трос, натянувшись на стальной барабан, зашуршал, словно колеса автомобиля по рыхлому гравию Трап плавно опустился к ногам Красного, — Милости просим, — трогательно произнес кавторанг. По его лицу было видно, что он сожалеет о том что Леха не уведомил о своем приезде заранее, а так наверняка испекли бы каравай да вручили дорогому гостю. — Если бы ты знал, Леша, как я рад тебя видеть!
— Да ладно уж, старый лис… — беззлобно отмахнулся Красный. — Сам, наверное, думаешь о том, какую я мороку на твою голову нагнал. Если бы не я, ты бы уже наверное давно отсюда отвалил с какой-нибудь бабенкой на песчаную отмель.
— А я природу люблю, Леша, и по-другому с бабами не могу. Исключительно только на морском бережку Без этого, знаешь ли, и куража нет.
— Черт ты старый! — Красный уверенно ухватился за поручни. — Ты скажи мне — всех проституток с Невского перепробовал?
Прозвучавший вопрос, видно, застал морского волка врасплох — Пантелеич задумался надолго. Он запустил короткие, корявые пальцы в поседевшую бороденку и задумчиво покачал головой:
— Может, кто и остался, но я таких не знаю.
Красный на катере вел себя как настоящий хозяин. Он, казалось, занял собой все пространство, оставив капитану и малочисленной команде крохотный клочок где-то у кормы. Он расхаживал по палубе и рассказывал Филату о том, как они славно провели время в прошлое воскресенье и сколько водки было выпито, каких девочек им удалось залучить сюда. Зная привычку Лехи разглагольствовать в кругу приятелей о всякой ерунде, его никто не перебивал, давая красноречию Красного выработаться по полную катушку. Но он вдруг осекся, стрельнул глазами по сторонам и рявкнул:
— Кончай базар, трогай!
Капитан стер с лица неуместную улыбку и крикнул своим молодцам:
— Заводи машину!
Гулко и мерно застучал дизельный поршень, по воде поплыли радужные пятна солярки. Катер медленно отвалил от причала.
Красный, похлопав московского гостя по плечу, произнес с довольным видом:
— Ты, Рома, глянь, какая красота вокруг! Вот отсюда царь Петр Первый шведам кулаком грозил! — Это было сказано с таким чувством, как будто Леха Красный лично был свидетелем давних сражений. — В Москве таких просторов не встретишь!
Филат не ответил: сцедил через щербину между зубами поднакопившуюся слюну и с интересом проследил за ее полетом. Ему определенно не нравился Красный. Он про себя только недоумевал, каким чудом этот бахвал все еще оставался в живых. От него так и несло беспредельщиной.
А Красный невинно продолжал, вцепившись руками в перильца:
— Все-таки я немного романтик, Рома. Для меня это все равно, что для поэта состояние влюбленности. Не могу я заниматься большими делами, если отсутствует кураж. Любое дело нужно обставлять красиво. Это тоже самое, как с бабой. Можно дело обтяпать где-нибудь в подъезде, по-кошачьи, а можно так, что даже гусары позавидуют. Цветы, шампанское, конфеты — и женщине приятно, и сам двойное удовольствие получишь.
Но Филат не слушал. Он сменил тему:
— Ребята сказали, что грек мне якобы какой-то сюрприз приготовил. Верно?
— Знаешь присказку, Рома, — ямщик, не гони лошадей! Не слыхал?… — Красный выжидательно посмотрели на Филата и учтиво добавил:
— Всему свое время.
***
Катер, рассекая волны, мчался в открытое море. Впереди была финская граница, и в какой-то степени подобное обстоятельство устраивало Филата. Если Красный решил подивить гостя заморской страной, пусть так и будет,
***
Прямо по курсу дрейфовала огромная баржа. Проржавленные бока свидетельствовали о том, что она болтается здесь с того самого времени, когда апостолы промышляли рыболовством. Похоже, что уже две тысячи лет на палубу этой баржи не ступала нога человека. Когда катер подошел ближе, Филат понял, что баржа прочно сидит на мели. Филат предположил, что катер, не сбавляя хода, ударит хлесткой волной в проржавленный борт и устремится дальше к берегам Суоми. Но неожиданно дизель сбавил обороты, и катер подрулил к барже.
