Андрей Воронин - Спасатель. Жди меня, и я вернусь
– Вопросы здесь задаем мы, – мимоходом приплетя к процессу дознания Андрея, который за все это время не вымолвил ни словечка, окоротил его Моська. – Где вы находились вчера в период…
Он сделал паузу, выжидательно посмотрев на Липского.
– С двадцати до двадцати одного часа, – подсказал тот.
Главврач энергично пожал плечами, демонстрируя смесь показного возмущения и абсолютно искреннего, неподдельного облегчения.
– В дороге, – объявил он. – За рулем своей машины, по пути домой. Охранник, да и кто угодно из дежурившего вчера персонала, подтвердит, что я выехал за ворота не позднее половины восьмого. В пробках я не стоял – повезло, – и консьержка…
– Достаточно, – перебил его Моська. – Проверкой вашего алиби мы займемся позднее. Если это понадобится, – веско добавил он. – А ваш секретарь?
– Вера Валентиновна? Она бюллетенит уже вторую неделю. И потом, она пожилая приличная интеллигентная женщина, а не какой-нибудь хакер…
Он вдруг осекся, замерев с таким видом, словно в приемной мгновение назад сверкнула видимая только ему одному молния, сопровождавшаяся ужасным громовым раскатом, который, в свою очередь, слышал лишь он один.
– Ну, ну? – поторопил его Моська, который, как и Андрей Липский, по достоинству оценил эту немую сцену и понял, что она означает.
– Скажите, а это действительно серьезно? – осторожно поинтересовался врач.
– Нет, – язвительно откликнулся Моська и, сунув в зубы сигарету, нахальнейшим образом закурил. – Мы сюда приехали шутки шутить. Колитесь, гражданин. То есть, я хотел сказать, будьте любезны сообщить нам, что вы знаете об этом деле.
Главврач с кислой миной покосился на него, явно оценив внезапно проснувшуюся в собеседнике вежливость по достоинству, и, сняв трубку внутреннего телефона, с тем же выражением лица распорядился:
– Найдите, пожалуйста, Евгения. Скажите, что я жду его в кабинете, и подчеркните, что дело крайне срочное.
3– Звали, Семен Тихонович?
Парнишка был выше среднего роста, крепкий – не атлет, но и не классический компьютерный заморыш, напоминающий лохматую переваренную макаронину в очках, – русоволосый и сероглазый, с открытым, неглупым лицом. Вид у него был отнюдь не болезненный или не ухоженный – напротив, парень выглядел вполне здоровым, сытым (если на свете вообще бывают подростки, которые, будучи здоровыми, могут с чистой совестью сказать, что они сыты) и аккуратно одетым. Но вот сама одежда, хоть и была чистенькой и безупречно выглаженной, сидела на нем как на пугале – брюки коротки и заметно тесны, куртка, наоборот, мешковата, а свитер грубой ручной вязки выношен до последнего мыслимого предела и перештопан вдоль и поперек.
Первое впечатление от его внешности подтверждало то, что успел рассказать главврач, пока парня искали по территории пансионата. Шагнув через порог и увидев незнакомых людей, он заметно испугался и сделал шаг назад с явным и недвусмысленным намерением задать стрекача, что, в свою очередь, служило дополнительным подтверждением наличия у него определенных умственных способностей. Проверить, насколько быстро он умеет бегать, присутствующим, к счастью, не удалось: этому помешал Слон, который неожиданно для всех очутился за дверью, наглухо перекрыв мальцу путь к отступлению своей импозантной, непоколебимо массивной фигурой.
– Что же ты, Евгений? – с укоризной воззвал к нему главврач. – Ты же обещал не шалить!
Парень виновато понурился. Выражение лица у него при этом сделалось как у героя-партизана на допросе в гестапо: хрен вам, фашисты проклятые, не скажу, где наши, – и было отчего. Живое воображение журналиста Липского мигом дорисовало недостающие детали, тем более что для полноты картины не хватало всего ничего: решетки на окне да немецких мундиров – на Моське черного эсэсовского, а на Слоне серо-зеленого, с фельдфебельскими нашивками, с надвинутой до самых глаз стальной каской и тяжелой бляхой полевой жандармерии на груди.
– Вот что, господа, – поспешил разрядить сгущающуюся атмосферу застенка Андрей, – с вашего позволения, я бы потолковал с молодым человеком с глазу на глаз.
Мальчишка на мгновение вскинул глаза, послав в его сторону быстрый изучающий взгляд. В его зрачках что-то коротко мигнуло, и Андрей понял, что опознан. Надо полагать, по размещенной в блоге фотографии. А может, и по какой-нибудь другой – кто знает, как глубоко залез в его архив и личную жизнь этот сопливый шпион!
– Пойдемте, доктор, – встав и сделав приглашающий жест в сторону двери, обратился к главврачу Моська. – Разговор важный, секретный, нам с вами это слушать ни к чему…
– Минуточку, – остановил его Андрей. – Во-первых, выставлять человека из его собственного кабинета, как минимум, неловко. А во-вторых, мы с Евгением вполне можем поговорить на свежем воздухе. Там и мы никого не стесним, и нам никто не помешает…
– Сбежит ведь, – тоном, каким говорят: «Мое дело – предупредить, а дальше поступайте как знаете», произнес Моська.
– Как пить дать подорвет, – авторитетно подтвердил из коридора Слон.
– Ничего подобного, – возразил Андрей, решительно поднимаясь со стула. – Прежде всего, потому, что не является идиотом. Идиоту не под силу взломать пароль и получить свободный доступ к жесткому диску чужого компьютера. А человек с мозгами сообразит, что в эту пору удирать можно только по дороге, что ни вправо, ни влево с нее не свернешь и что машина едет намного быстрее… Правда, Евгений?
– Можно подумать, в этом дело, – не поднимая головы, буркнул уличенный хакер.
– Знаю, что не в этом, – сказал Андрей. – Пошли проветримся.
Они медленно шли по расчищенной от снега дорожке среди сосен. На цветных цементных плитках поблескивали мелкие лужицы талой воды, солнце ощутимо пригревало – стояла первая в этом году настоящая оттепель, и это было здорово. Мальчишка шагал рядом, глубоко засунув руки в карманы своей мешковатой куртки, от которой за километр разило гуманитарной помощью, и упрямо молчал. Андрей обернулся, чтобы проверить, как там его эскорт. Эскорт был в порядке: Моська стоял на крыльце, подставив лицо солнышку, и, покуривая, считал ворон, а Слон опять о чем-то беседовал с охранником – на этот раз, как заметил Андрей, куда более живо. На глазах у Липского Моська выбросил окурок в стоящую на крыльце урну, еще раз, щурясь, с довольной улыбкой посмотрел на солнце и скрылся в здании. Андрея это вполне устраивало, хотя он не смог бы объяснить, почему, собственно, не хочет, чтобы люди Стрельникова слушали их разговор.
– Что-то я вас, молодой человек, не пойму, – начал он. – Судя по всему, в компьютерах вы, как сейчас принято выражаться, шарите, причем шарите прилично. Значит, эту встречу должны были предвидеть. Отследить ваше послание не составило никакого труда, и, отправляя его, вы не могли не понимать, что вас неминуемо вычислят. Более того, из текста сообщения прямо следует, что вы хотели этой встречи, хотели мне что-то сообщить. А теперь молчите как партизан. В чем дело? Не придумали, какую сумму запросить за информацию?
Женька Соколкин невесело усмехнулся.
– У вас таких денег нет, – сказал он. – А если есть, вы их мне не дадите.
Андрей задумчиво потеребил кончик носа. Прагматизм и меркантильность подрастающего поколения давно перестали его удивлять: бытие определяет сознание, это аксиома, – но привыкнуть все равно было непросто. Хотелось воскликнуть: «Мы такими не были!» – но делать этого не стоило. Потому что это он, Андрей Липский, не был таким – в силу полученного воспитания, а еще оттого, что с детства ни в чем не нуждался. То есть, может быть, и нуждался, просто не знал об этом: реклама в те времена еще не получила сегодняшнего развития, вот никто и не подсказал, чего ему, дуралею, в жизни недостает…
– Ну, и чего тебе надобно, старче? – следуя старым как мир правилам игры, поинтересовался он. – Компьютер с двухъядерным процессором? Квадроцикл?
– Нам с матерью жить негде, – просто ответил Соколкин.
Андрей крякнул.
– Да, брат, таких денег я тебе точно не дам, – признал он. – Тем более за кота в мешке.
– А я у вас ничего не просил, – напомнил подросток. – О деньгах вы сами заговорили. Скажите лучше: вы действительно Андрей Липский, журналист?
– А кто я, по-твоему – Фантомас? Ладно, на, смотри.
Он вынул из внутреннего кармана документы – паспорт, водительские права и журналистское удостоверение – и протянул их мальчишке. К его удивлению, парень не только взял у него бумаги, но и довольно внимательно их изучил, не забыв придирчиво сравнить фотографию на каждой из них с оригиналом. Возвращая документы, он не забыл извиниться, и Андрей про себя отметил, что главврач не солгал: парень не только неглуп, но и неплохо воспитан.