Владимир Першанин - «Братская могила экипажа». Самоходки в операции «Багратион»
Капитан думал, что обещание прислать мотоциклистов из штурмового батальона не более чем насмешка. Но они появились. Три тяжелых «цундаппа» с пулеметом и торчавшими из колясок трубами реактивных ружей «панцершрек».
Отделение гранатометчиков обходило холм с трех сторон. Капитан не торопился. Пусть русских добивают эти шустрые ребята-штурмовики. С него достаточно сгоревшего бронетранспортера и дымившего «насхорна» с поврежденным орудием, уткнувшимся стволом в землю.
Лейтенант Сергей Мороха за полтора года пребывания на фронте ничем особо себя не проявил. Как все ходил в атаку, вел поединки с немецкими танками, прятался от авиабомб. Считался исполнительным и надежным в бою офицером. Но как-то получилось, что в прежнем полку начальство не разглядело в нем решительности, на совещаниях Мороха отмалчивался. Перспективного командира в нем не видели. И наградами обделяли, хотя его экипаж имел на счету и подбитые танки, и уничтоженные доты.
Однако наступают моменты, когда такие командиры вдруг проявляют все свои качества. Сергей сумел подбить «носорога», и это подняло дух экипажа.
– Добивай его! – кричал заряжающий.
Но лейтенант, заметив три мотоцикла, уже перестраивал план действий. Теперь он был комбатом, хотя имел в распоряжении всего одну свою самоходку и двенадцать десантников.
В стороне сидел контуженый капитан Бакулин. Он не пытался командовать, и Мороха приказал заряжающему:
– Охраняй капитана.
– Есть! – козырнул младший сержант.
Затем лейтенант разделил десантников на три группы, по числу приближающихся мотоциклов, и дал команду подпускать их не ближе ста пятидесяти метров. Именно такова была прицельная дальность гранатометов «панцершрек» с их двухкилограммовыми минами кумулятивного действия.
Лейтенант Мороха с тоской осознавал, что шансов выбраться из этой ловушки очень мало. Оставить высоту немцам он не имел права. Мотоциклы приближаются, а снизу внимательно наблюдает за его машиной мощная артиллерийская установка с точной оптикой.
По головному «цундаппу» ударили автоматные очереди. В ответ заработал «МГ-42», рассеивая двадцать пуль в секунду. Один из десантников был убит, другой ранен. Сержант продолжал стрелять, но к пулемету прибавились короткие очереди из автомата. Вел огонь мотоциклист с заднего сиденья.
Понимая, что пулемет добьет десантников, Сергей выстрелил осколочным снарядом и сразу скомандовал механику:
– Задний ход!
Все происходило одновременно. Мотоцикл опрокинуло. Взревев на высоких оборотах, заглох мотор, а спрессованный, как резина, толчок сжатого воздуха свалил лейтенанта с сиденья наводчика. Фугасный снаряд «носорога» прошел в метре над головой и взорвался позади самоходки.
Второй мотоцикл дружно обстреляла другая четверка десантников. Пули звенели о металл, водителя ранили в руку, он с трудом удерживал ход тяжелой машины. Если «цундапп» остановится, то станет мишенью для русских автоматов.
Командир «насхорна», опасаясь, что останется без штурмовой группы, выстрелил по автоматным вспышкам. Капитан был уже в возрасте, имел достаточный опыт и ловил цель мгновенно.
Снаряд взорвался раньше, чем десантники услышали выстрел, и не успели среагировать. Они лежали на открытом месте и вели огонь по мотоциклу. Взрыв подбросил одного из них и с силой ударил о землю, другой был убит осколками в голову. Следующий снаряд контузил и оглушил двух оставшихся десантников отделения.
В оптический прицел капитан хорошо видел результаты своей стрельбы. Раненый мотоциклист прорвался вместе со своим экипажем на вершину холма. Третий «цундапп» обходил высоту с тыла.
Капитан ждал, когда появится русская самоходка. У ее экипажа нет выхода. В штурмовой группе имеются три гранатомета, и они сожгут русскую машину. Тем более часть десантников уже уничтожена.
Третий мотоцикл обошел десантное отделение и затормозил в ста шагах от самоходки в густом подлеске.
– Кажись, фрицы, – доставая автомат, показал направление наводчик.
Немцы находились в «мертвой зоне», ниже по склону. Пушка была против них бессильна. Лейтенант Мороха все же выпустил снаряд, который заставил гранатометчиков пригнуться. Заряжающий доставал из сумки гранаты. Одну протянул лейтенанту, который поднимал взведенный «ТТ», готовясь выстрелить.
Капитан Бакулин тоже видел происходящее. Как взрыв разметал одну группу десантников, как лейтенант Мороха разнес мотоцикл, а «насхорн» продолжал вести огонь, добивая десантников и выманивая на открытое место самоходку лейтенанта.
– Немцы приближаются, – тихо проговорил заряжающий. – Со своими трубами. Сожгут нашего Мороху… Надо уходить пока не поздно.
– У тебя оружие есть? – спросил Бакулин, доставая из кобуры трофейный «браунинг».
– Только нож.
– Уходи со своим ножом. К Морохе иди, ему люди нужны.
– А вы, товарищ капитан?
– Шагай… я не дойду. Живее!
До последнего момента капитан Юрий Бакулин не думал, что с такой легкостью поставит на кон свою жизнь. Он неплохо продвигался по службе, его ждала семья: жена и двое сыновей, от которых часто приходили письма. «Ждем, любим, скорее возвращайся…» На зависть многим, в Бакулина влюбилась красивая врач-лейтенант из полковой санчасти.
– Неужели после меня ты захочешь возвращаться к жене? – смеялась она. – Или ты меня еще не разглядел? Смотри! А сына я тебе рожу.
И закидывала руки за голову, изгибаясь стройным молодым телом. Бакулин не собирался бросать жену. Это означало бы конец его успешной служебной карьере. Если бы не этот холм, он бы заменил старого брюзгливого начштаба полка Банникова.
В штабе дивизии служил земляк Бакулина, который неплохо его поддерживал, считал грамотным командиром и говорил так:
– Проведи удачный бой, а дальше мое дело. Банников слишком умничает, а ты умеешь держать людей в руках. Не твой это уровень – на «брезентовом фердинанде» под снаряды лезть. Так, что ли?
– Как руководство решит, – с долей рисовки скромничал капитан Бакулин.
В полку он чувствовал себя не в своей тарелке. Полуграмотные, равнодушные к своей и чужим жизням сослуживцы, похожий на председателя колхоза подполковник Тюльков.
Сегодня в душе капитана Бакулина что-то изменилось. Он занял важную высоту, удачно начал бой, но сейчас понимал, что его удача кончается. Ну, что же, сдаваться он не намерен и будет воевать до конца.
Трое немцев, пригнувшись, осторожно двигались в сторону самоходки лейтенанта Морохи. Два гранатометчика в противогазных масках и плотных перчатках с массивными трубами «панцершреков» и автоматчик с «МП-40». В этих зловещих фигурах с лицами, закрытыми масками, неживыми круглыми стеклянными глазницами, капитану виделась сама смерть.
– А вот хрен вам! Жрите!
Бакулин лихорадочно нажимал на спуск 9-миллиметрового массивного «браунинга». Выстрелы звонко хлопали один за другим, в магазине было тринадцать зарядов. Первая или вторая пуля угодила в матовую глазницу гранатометчика, из затылка брызнуло красное с серым.
Для комбата было целесообразнее стрелять в автоматчика. Со своим «МП-40» он был опаснее, чем гранатометчики. Однако контузия, страх, эти зловещие фигуры так подействовали на Бакулина, что он расстреливал их, не обращая внимания на автоматную трассу, тянувшуюся к нему.
Как бы то ни было, но капитан спас самоходку лейтенанта Морохи. Один гранатометчик был мертв, второй с простреленной грудью, задыхаясь, пытался сорвать с лица противогаз. Но и сам Юрий Акимович Бакулин лежал на хвое, пробитый несколькими пулями.
В гаснувшем сознании промелькнула мысль, что, если бы он не открыл стрельбу, немцы вряд ли бы его заметили. Но Бакулин не жалел, что подставил себя под пули. Он удачно начал бой и достойно его закончил. Из слабеющей руки выпал еще горячий от быстрой стрельбы «браунинг». У каждого своя судьба…
В автоматчика открыл огонь экипаж самоходки. Он шарахнулся, уклоняясь от пуль. У него имелось два выхода: либо убегать, либо схватить реактивное ружье и взорвать самоходку. Второй вариант был для него смертельно опасен.
Но, глядя на мертвого русского капитана, недочеловека, проклятого коммуниста, не пожалевшего свою жизнь ради товарищей, автоматчик схватил гранатомет. До самоходки всего сто шагов – он не промахнется.
Пуля пробила ногу, еще одна ударила в бок. Времени надевать противогаз и перчатки не оставалось. Когда он нажимал на спуск, еще две пули вошли в живот, сбив его с ног. Гранатомет оглушительно выстрелил. Увесистая мина с шипением ушла вверх, а сноп огня из трубы поджег траву.
Заряжающий из экипажа Бакулина глянул на мертвое тело командира. Рядом ворочался автоматчик, на нем тлели брюки, пахло горелой плотью. Оба гранатометчика в своих жутких масках-противогазах лежали мертвые. Больше всего младшему сержанту хотелось убежать, но он пересилил себя.
