Данил Корецкий - Антикиллер-4. Счастливых бандитов не бывает
Лис печально причмокнул.
– Без бумажки ты букашка. Придется еще поступать в девятый класс!
– Типун тебе на язык! Да и потом, на зоне учиться только до 30 лет обязательно!
– Ладно, ты для меня и так ученый, – Лис похлопал агента по плечу. – Какие новости?
– Да какие… Я сейчас в порту со старых корабликов провода сымаю и прочие цветные металлы. Оно выгодней, чем по карманам рыбалить. Речпортовских пацанов часто вижу. Совсем беспредельщиками заделались. Одного бомжа палками насмерть забили. За просто так, от нечего делать.
– Доходили до меня такие слухи, – задумчиво сказал Лис.
– У них вся гниль с головы идет. Там Гарик лютует. Штрафует пацанов почем зря, морды бьет, волыной в харю тычет. Раньше такого не было… Они недовольны, хотя в открытую выступать боятся…
– И это слышал… Ладно, продолжай наблюдать. А пока скажи: ты про дела последние в курсах? Про налеты на магазины, про мочилово? Про Вартана, Омара, Лыжника?
Горгуля пожал плечами.
– Слышал, что все слышали. Правда, говорят, что Омара с Лыжником не на Цыганском озере грохнули…
– А где?! – чуткий нос Лиса хищно зашевелился. Судмедэксперт сказал то же самое.
– Дома у Карпета. Вроде на него налет был, пацанов там и завалили. А потом трупы вывезли на озеро…
– Кто вывез?!
– Ясное дело кто… Или налетчики, или сам Карпет…
– Зачем это ему?
– А я откуда знаю? Наверное, не захотел заявлять…
– Да-а-а… А ты как все это узнал?
Горгуля вздохнул, достал из оттопыренного кармана банку пива, открыл со щелчком, жадно припал. Заросший кадык несколько раз дернулся вверх-вниз, и банка закончилась. Горгуля глянул на нее оценивающе: тоже цветной металл…
– Есть один чел, Армен, он у него садовником работал. А после налета ушел – своя шкура дороже. Он и рассказал по пьянке… Потом спецом приходил, просил не болтать… Очень просил!
Горгуля все же отбросил банку в кусты.
– Карпет, говорит, сильно напуган. Вроде ни в какие дела лезть не хочет. Даже ответку включать не хочет. Вроде уезжать собрался. В Америку.
– Да ты что? Какой из него американец?! Он и английский не выучит!
– У Карпета там родня… Будут по-своему говорить…
– Ну что ж, это ценная информация, – кивнул Лис и полез за бумажником.
– Держи, – он протянул агенту три тысячи. – А только постарайся разведать: почему он не заявил о таком беспределе?
Почему свою кодлу не поднял? Почему так напугался? И кто у него конкретно был? Кто исполнитель?
– Попробую, – не очень уверенно вздохнул Горгуля. – Хотя это тема стремная. Как подобраться?
– У меня все темы такие, – сказал Лис. – А подобраться… Сходи в «Загон», будто хочешь дурь на реализацию взять, потолкайся, понюхай…
– Как бы нюхалку не оторвали. Там это запросто…
– Не бойся, я с тобой, – дежурным тоном сказал Лис и направился к выходу из сквера.
* * *Перед лестницей, ведущей в подвальный бар гостиницы «Аксинья», висит табличка: «Закрытое мероприятие». Однако внизу, за глухими кленовыми дверями, тихо. Ни грохота музыки, ни пьяных визгов, ни звона бьющихся бокалов – ничего такого, чем славятся закрытые мероприятия.
По обе стороны от лестницы дежурят два мордоворота в свободного покроя пиджаках, способных укрыть под своими складками не только пистолеты, но и вошедшие в моду малогабаритные автоматы для спецподразделений типа «кедра», «кипариса» или даже чешского «скорпиона». Спешащие мимо к лифтам постояльцы невольно опускают глаза и ускоряют шаг. А подойти и спросить: нельзя ли спуститься выпить пива или накатить соточку беленькой – такое даже в голову никому не приходит. Потому что понимают – это очень, очень закрытое мероприятие… И муха не пролетит мимо, не просочится в просторный, отделанный мрамором зал. Да и нечего ей там делать: жрачки-выпивки на таких мероприятиях не подают.
За длинным и пустым столом в центре зала сидят четверо: Гарик, Кореец Ким, Гуссейн и Итальянец – цвет тиходонского криминала. Нет, правда, Босого, но это нормально – его никто сюда и не звал. А вот Карпета звали, да он почему-то не пришел. Нет и Антона, который все это мероприятие затеял, но уж он-то прибудет, и его персональный стул обязательно дождется своего хозяина. Антон никогда не опаздывает, хотя и заранее приходить тоже не любит – называет это стариковской привычкой. «Много он понимает в стариковских привычках», – кривятся собравшиеся. И недаром кривятся – Антон моложе всех их, перспективнее и еще не прошел пика своей карьеры. Но рассуждать на эту тему не резон… Хотя рассуждай не рассуждай, а каждому ясно – за Антоном и другой молодежью будущее.
Вот эта молодежь стоит – прямо у входа. Такие же мордовороты, что и наверху, у лестницы, это личные телохранители, каждый пришел со своим хозяином, каждый с недоверием поглядывает на соседа. Только Степашка выделяется среди молодой поросли: ему уже под полтинник – уходящая натура, вчерашний день. И от такой наглядности Гарик испытывает досаду, переходящую в рвущееся наружу раздражение.
Пристяжь не сводит глаз со своих хозяев. Судя по тому, как покачиваются их головы, они ведут ровную неторопливую беседу. О чем говорят авторитеты, можно только догадываться. Но строить догадки – себе дороже. Лучше просто подпирать стену широкой спиной, ощущая лопатками могильный (тьфу-тьфу!) холод мраморных плит, да внимательно контролировать полированные двери.
Стрелки часов, висящих над входом, подбираются к 14—30. Как только минутная стрелка опустилась вертикально вниз, двери бара резко распахнулись и стремительно вошел Антон. Осмотрелся, мазнул взглядом по жмущейся у стены пристяжи, усмехнулся:
– Вы чё? Воевать тут друг с другом собрались, что ли? Или с кем-то еще?
– Зато ты, вижу, никого не боишься, – раздраженно проговорил Гарик Речпортовский. – Или тебе две жизни гадалка нагадала?
Фраза прозвучала резко, даже с оттенком угрозы. Но Антон не обратил на это внимания.
– А кого мне бояться? – спокойно сказал он. – Тебя, Гарик, я не боюсь. И Итальянца не боюсь. И Жору Каскета тоже. И вам бояться не советую.
– Знаем мы твои песни! – по-прежнему грубо сказал Гарик. – Что нам опять петь будешь?
Антон подошел к столу, сел на свой стул.
– Тебе, Гарик, пусть петухи на заре поют. А я к вам с серьезным базаром пришел. Если кого-то это напрягает – за холку не держу!
Петухи у братвы не в почете, эта фраза тоже прозвучала двусмысленно, с оскорбительным намеком. Но таким тонким, что не зацепишься.
– Ты ухватись сперва за холку-то! – процедил Гарик. Он оглядел собравшихся. – Что-то я не пойму, братва! То ли Антон «марочку» проглотил по дороге, то ли он и впрямь тут король, а?
Гуссейн сладко улыбнулся, прищурил черные глаза.
– Не кипешись, дорогой, – сказал он. – Человек войти не успел, а ты уже жало наставил, ответы какие-то требуешь. Нехорошо! Пусть говорит человек, чего ему от нас надо. А выводы будем делать потом.
– Базар простой и короткий, – сказал Антон. – Вы и сами все видите, все на ваших глазах происходит. Магазины водочные разгромили, Вартана убили, – это что, совпадения? Водка и дурь основную долю бабла дают, а сейчас, похоже, бабло по другим каналам пошло. И в другие карманы…
Антон откинулся на спинку, сложил руки на груди. Собравшиеся молча смотрели на него. Гуссейн продолжал давить сладкую улыбку, а на лице Гарика читалась открытая враждебность.
– Босой втихаря под Жору Каскета подстроился, что тот скажет, то и делает. Только вид напускает важный. Думаю, это он скормил московским Вартана, Батона и Рыбу с Адидасом. И еще кого-нибудь скормит обязательно.
– Босому выгоды нет, – бросил Итальянец.
– Еще какая! – возразил Антон. – Босой только на старом авторитете и держится. А так, за Каскетом, он вроде как и силу набрал. Пока им угождает, они его и держать будут.
– Стрелки переводишь?! Ты сам с москварями ламбаду танцуешь! – Гарик оскалился, навалился грудью на стол. Если бы здесь по обычаю стояла выпивка-закуска, он бы точно что-нибудь разбил. – Забыл, как рассказывал, что Буржуй тебе французский коньяк наливал по пять тонн баксов? А как они к тебе на день рождения приезжали?
– Да, у меня есть друзья в Москве, – спокойно ответил Антон. – С Буржуем я коньяк пил, а с Коричневым в Сандуны ходил. Только они там, а я здесь, друг к другу в дела мы не лезем.
– Складно поешь! – у Гарика раздулись ноздри. – Только никто тебе не верит… Так, пацаны?
Гуссейн, Ким и Итальянец переглянулись.
– Все может быть, – пожал плечами Итальянец. – Босой – рыба еще та… А на Антона я не думаю.
– Понял? – Антон посмотрел на Гарика. Тот отвернулся. И Антон продолжил:
– Вы и так не слепые, не глухие. Знаете, видите. Я ведь ничего нового не сказал, все и так ясно. Скоро всех нас по одному к рукам приберут – кому маслину в череп, кого в пристяжь определят. Надо что-то делать, братва. Не дело просто сидеть и наблюдать все это.
