Горец. Имперский рыцарь - Старицкий Дмитрий
С патронами на станции проблем не было — запасли царцы их на будущее свое наступление с избытком. Вот снарядов к пушкам было мало. Что да, то да… Полупустые склады. Не успевает царская промышленность пополнять фронтовую убыль боеприпасов. А снарядов, несмотря на немногочисленную артиллерию, фронт расходует намного больше винтовочных патронов. Такой вот парадокс.
В целом саперная рота мне понравилась. Видно, что служба в ней поставлена. И самое важное состояло в том, что эта рота обстреляна на фронте. Знают уже саперы, что пулям кланяться не грех и не трусость, а благоразумие.
Провозился на складах до обеда. Приватизировали несколько крепких фур. В комплект к здоровенным соловым битюгам, которых егеря нашли голодными и непоеными через сутки после захвата в железнодорожной конюшне. Передали их в обоз отряда, который сымпровизировали на основе четвертого взвода саперов и состава обеспечения.
«Черный» паровоз прихватили себе хороший. Мощный. Паровозную бригаду я недолго думая призвал на службу из местных железнодорожников. Своей комиссарской властью. Выдав им документы о мобилизации, поставив на довольствие и приняв присягу.
Многим еще поживились на станции, служившей центром снабжения полевой группировки царцев. Каждого унтера обеспечили биноклем. Не сравнить по качеству с изделием от «Рецкого стекла», но лучше такой бинокль иметь, чем вообще никакого. Офицерские планшетки также унтерам не лишними будут, хоть по уставу они им и не положены.
Удобных трофейных револьверов было много. И здесь я законно основывался на королевском указе, предписывающем штурмовиков короткостволом вооружать «по возможности». Хватило на всех, кроме экипажа бронепоезда, но там давно автоматические пистолеты Гоча рулили. Даже винтовок у экипажа БеПо мало — только для караула.
Уходя на обед, строго заявил фельдфебелям подразделений, что сегодняшний день на складах — их, но лишнее барахло в отряде перед наступлением безжалостно выкину на обочину дороги.
— Так что без фанатизма. А то знаю я вашу praporskuju натуру. Вам волю дай — оси у вагонов погнутся.
Переспрашивать меня, что означает незнакомое слово, они благоразумно не стали.
По дороге на квартиру отловил на улице интенданта из отдела боевого обеспечения службы первого квартирмейстера. Попался, голубчик! Прижал его к ближайшей стене, сунул под нос длинный ствол пистолета и прошипел, что если через сутки не будет в отряде гранат столько, сколько мной запрошено, то я расстреляю его у этой же стенки за саботаж. Ибо штурмовик без гранат — это даже не полштурмовика, а простой пехотинец. Похоже, майор впечатлился.
В обед пришел ко мне на дом представляться как новому своему начальнику командир БеПо «Аспид», хорошо знакомый мне лейтенант артиллерии Пехорка. С ним я и опохмелился, пригласив разделить со мной обед.
Хозяйка вокруг меня порхала стрекозой, не зная, чем еще услужить, вызывая острый приступ зависти у лейтенанта — сам он квартировал у какой-то старой и жадной карги непонятной национальности. А тут молодая, красивая огемка, все при ней… но несколько не в моем вкусе. Большая женщина. Из тех, что «коня на скаку…». А я все больше стройных люблю да невысоких, как моя жена. Но увяз коготок — всей птичке пропасть. Слава ушедшим богам, через трое суток на фронт.
Перед сном написал две депеши.
Первая — рецкому маркграфу с просьбой о переименовании роты капитана Вальда в «1-ю Рецкую отдельную штурмовую горно-егерскую роту». За штурмовой бой при взятии узловой станции и оборону железнодорожного моста. И о даровании ее личному составу на головной убор коллективной награды — позолоченной медной ленты с надписью «Неясь — Ныся» с датой боя. Даже новую эмблему предложил для такой роты — скрещенные горский бебут и граната-колотушка. Красиво вышло и знаково.
Вторая — кронпринцу, с предложением о создании при каждом фронтовом корпусе штрафной роты для трусов, паникеров и солдат, совершивших различные воинские преступления. А то на станции в пакгаузе, где до того пленных содержали, дюжина мародеров расстрела ждет. В основном «за курицу». И только один сидит за изнасилование местной девицы. Предложил для таких деятелей вместо расстрела ввести сталинский принцип «смыть позор кровью в бою». Не так много у нас в королевстве солдат, чтобы ими разбрасываться, даже такими. На войне нет отбросов, а есть ресурс, который требуется только правильно применять. А вот при повторном преступлении можно и к стенке ставить.
Расписал примерное положение о постоянном и переменном составе таких рот. О льготах и преференциях постоянного состава — все же служба там специфическая и требует повышенного нервного напряжения с таким-то переменным контингентом. Необходимости непосредственного подчинения таких рот лично командиру корпуса и обязательного использования штрафников только на самых опасных участках фронта.
— Касатик, я тебе баньку истопила, — обняла меня сзади хозяйка пышными руками, тесно прижавшись к, спине большой упругой грудью. — Жаркую…
Банька — это на войне всегда хорошо. Даже с бабой гренадерского роста.
2
Как всегда, все пошло не так, как планировалось. Любой план не выдерживает столкновения с реальностью хотя бы потому, что у врага свои планы и по нашим начертаниям он действовать не желает. Да и ношу командование взвалило на себя далеко не рядовую — глубокую операцию по расходящимся направлениям, хотя по военной науке моего мира постулировалось все с точностью до наоборот. Клещи должны быть сходящимися. И основное мое опасение: выдержит ли такое напряжение интендантство.
Да и враг нам попался непростой. Я бы даже сказал, странный. То бежит в панике, бросая все, а то на самом неудобном для обороны месте встанет насмерть и дерется, как на пороге собственного дома. Правда, в психические контратаки с прошлого года царцы больше не ходят. Здесь, на севере Восточного фронта, противник нам попался умелый, храбрый, обученный, от окопной грязи еще не уставший. Резерв для развития наступления, который придерживался царским командованием до поры. Один полк так вообще лейб-гвардейский против нас воевал. М-да… Уже воевал… За три дня сточился от геройской храбрости штыковых атак на пулеметы.
Но вот коли у монархов до гвардии на фронте дошло, то война нынешняя вошла в новую фазу. Такого здесь еще не бывало. Гвардия — это всего лишь охрана монарха, а не заслуженная в боях часть, как было у меня на родине, в моем мире. По крайней мере, в моей стране.
Что нам точно не удалось на северном фасе фронта, в отличие от других его участков, так это расстроить у врага управление войсками. После лихого захвата узловой станции и выдвижения нашей пехоты на север до первого железнодорожного разъезда, враг быстро опомнился и пригнал по «железке» достаточно войск для контрнаступления, которое у него захлебнулось, но из графика нас выбило основательно. И дальше начался «тяни-толкай» вдоль железнодорожного полотна. Сопка наша — сопка ваша.
Справа нам ограничивала маневр река, слева — частые озера и болотца с узкими дефиле. И леса. Но точно в таком же положении, разве что зеркальном, находился и противник. Тут уже кто кого лоб в лоб передавит, как бараны в бодании за отару.
На четвертый день наступления мой бронеотряд вступил в бой и выбил царцев с отбитого ими у нас разъезда. Легко. Те просто не ожидали такого непробиваемого шрапнелью монстра, который сам огрызается «избыточным», по показаниям пленных, количеством пулеметов. И орудия имел солидного калибра. У «Аспида» один вагон был даже с четырехдюймовой гаубицей в поворотной башне.
Не раз и не два я хвалил себя за прозорливость включения в отряд саперной роты, которая чем дальше, тем больше превращалась в железнодорожную. Осознав в броневом отряде главную ударную силу наступления, враг, отходя, местами портил пути железной дороги. Увозил с собой рельсы. Выковыривал шпалы и укладывал их в огромные костры на насыпи, которые, уходя, поджигал. Приходилось ждать, когда подвезут нам с узловой новые. То, что мы везли с собой на контрольных платформах, быстро закончилось на первом таком участке. А логистика на то рассчитана не была. Вагонов и так не хватало. Все на это жаловались.
