Валерий Рощин - Секретный модуль
Трое моих ребят занимают места в спасательном катере «Гагара», остальные устраиваются на откидных сиденьях – до точки десантирования лететь более часа. На лицах сосредоточенность и спокойная уверенность. Основная специализация пловцов из моего отряда несколько иная, но в спасательных операциях нам приходится участвовать по несколько раз в год. Так что дело знакомое.
Аппарель поднята, двигатели выходят на повышенный режим работы. Самолет катится, выруливая на ВПП, разгоняется и плавно отрывается от бетона. Мы в воздухе – набираем высоту и скорость. Скорость в данном случае – наиважнейший элемент.
Оглядываю своих орлов. Все серьезны и собраны; движения экономны и немного смешны из-за нашей одежки. В северном полушарии сейчас в разгаре лето – температура воды в Норвежском море держится на уровне плюс одиннадцати градусов. Увы, это максимум, на который способны расщедриться тамошние широты. Неподготовленный человек без соответствующего снаряжения продержится час-полтора; подготовленный протянет немногим дольше. Исходя из данной арифметики, мы утеплились по максимуму: вначале натянули специальное тонкое бельишко, сшитое швами наружу; поверх него надели толстое шерстяное белье. А затем замуровали себя в многослойные гидрокомбинезоны мембранного типа, что гарантирует полное неудобство в полете и относительный комфорт под водой.
Прикрываю веки под ровное шипение турбин и расслабляюсь, ибо впереди нас ждет тяжелая работа…
Я – Черенков Евгений Арнольдович. По отцу – русский, по матери – украинец и немного белорус. Короче говоря, чистокровный славянин ростом под два метра и весом чуть более центнера. Недавно мне исполнилось тридцать шесть, но я до сих пор отлично выдерживаю тяжелейшие психофизические нагрузки боевого пловца. Много лет ношу погоны капитана второго ранга и командую особым отрядом боевых пловцов «Фрегат-22», находящимся в подчинении руководителя одного из важнейших департаментов ФСБ.
Мои подчиненные – люди особого склада и закалки, прошедшие уникальную по сложности подготовку. Таких, как мы – не более сотни на всю Россию, что невероятно мало по сравнению с элитой сухопутных спецподразделений.
Год назад по приказу каких-то недоумков наш «Фрегат» расформировали, но не прошло и нескольких месяцев, как все тем же недоумкам понадобилась помощь профессионалов. О нас быстро вспомнили и столь же стремительно восстановили на службе.
* * *
Размеренный гул четырех двигателей не усыпляет. Открываю глаза и упираюсь взглядом в оранжевый борт спасательного катера. Лениво рассматриваю знакомые контуры…
Спасательное судно десантируется с высоты от шестисот до полутора тысяч метров и комплектуется тремя спасательными плотами общей вместимостью до девяноста человек. Сам катер вмещает до двадцати человек, имеет запас топлива, провизии, пресной воды и способен преодолеть по штормящему морю до пятисот миль.
Вообще-то, АМПСК (авиационно-морской поисково-спасательный комплекс) на базе «Ил-76МДПС» – довольно старая штука, разработка которой стартовала в начале 80-х годов. Однако после известных революционных событий все научные изыскания в области спасения людей были прекращены из-за отсутствия финансирования – пришедшие к власти либералы предпочитали заниматься проблемами вселенских масштабов, начисто позабыв о проблемах конкретных людей, живущих в той же несчастной полуразрушенной стране.
Комплекс делался с большим запасом научной прочности – некоторые решения и по сей день кажутся гениальными. К примеру, надежная парашютная система из десяти куполов или гайдропная система для ориентации катера по ветру при его приводнении.
– Хочешь послушать музыку? – кричит мой старинный друг Георгий Устюжанин, протягивая один наушник от маленького плеера.
Шумоизоляция фюзеляжа спасательного «Ил-76» здорово уступает пассажирскому варианту, поэтому приходится при общении надрывать глотку.
Отмахиваюсь:
– Нет, я лучше посплю.
Снова закрываю глаза в надежде забыться хотя бы на четверть часа…
Моя карьера стартовала так давно, что я с трудом припоминаю первые шаги и первые успехи. Мама была профессиональным музыкантом и получала сто сорок рублей в месяц. Маловато, но мы не бедствовали. Она давала мне двадцать копеек, и я умудрялся на эти деньги прилично питаться в школьном буфете.
В жизни мне постоянно везло: я рос здоровым ребенком и бесплатно получил хорошее образование; верил в справедливость и мощь своей Родины; не боялся бандитов, педофилов, врачей и милиционеров; ходил в общедоступный бассейн, расположенный в квартале от дома. Пока я был несмышленым, мама трижды в неделю приводила меня в секцию плавания и сдавала тренеру – добродушному мужчине с седыми висками со сложным именем Вениамин Васильевич. С ним мне тоже сказочно повезло: во-первых, он был заслуженным мастером спорта и чемпионом Европы; а во-вторых, когда я повзрослел, поумнел и окреп, он взял меня с собой на Черное море, где к обычному снаряжению добавилась диковинная штука – акваланг. С той незабываемой поездки морские глубины стали для меня мечтой всей жизни.
Так незамысловато и буднично легкое увлечение, когда-то навязанное мамой «для общего развития мальчишеского организма», превратилось в серьезную спортивную карьеру: я показывал неплохие результаты, побеждал на чемпионатах, выигрывал кубки.
* * *
О подходе к заданной точке заранее предупреждает второй пилот, вывалившийся из кабины экипажа.
– Товарищ капитан второго ранга, – тормошит он меня за плечо. – Приступили к снижению. Через пятнадцать минут будем на месте.
– Понял, – слегка встряхиваю голову после мимолетного сна. – Не забудьте просигналить после выхода на боевой курс.
Десантироваться мы намерены с минимальной высоты в шестьсот метров, чтобы как можно точнее приводниться в заданной точке. Ведь под водой каждая сотня метров – это тоже потерянное время и силы.
Спасательная операция состоит из четырех этапов. Первый и наименее сложный – дорога до места трагедии, десантирование, приводнение и сбор группы. Второй этап – подбор спасательным катером с поверхности моря подводников, сумевших самостоятельно покинуть затонувшую подлодку. Третий, наиболее канительный и требующий определенных навыков, – погружение и спасение членов экипажа, оставшихся внутри отсеков аварийной субмарины. И заключительный этап – эвакуация всех пловцов и спасенных подводников на подошедший надводный корабль.
Небольшим экипажем «Гагары» командует Анатолий Степанов – капитан третьего ранга, надежный и достаточно опытный моряк. Я же возглавляю четыре пары пловцов, готовых отправиться на глубину пятьдесят метров – к лежащей на грунте дизельной подводной лодке.
Медленно открывается задняя аппарель. Готово.
Звучит сигнал, и нервно мигает оранжевая лампа. Мы поднимаемся, проверяем снаряжение и ждем, пока вниз ухнет массивный спасательный катер…
К совершеннолетию мне удалось дважды выиграть чемпионат России по подводному плаванию. Скорее всего, на этих соревнованиях меня и заметили ребята из Комитета госбезопасности. За три месяца до окончания средней школы я получил вежливое приглашение в управление КГБ. В задушевной беседе мне предложили зачисление без вступительных экзаменов в Питерское высшее военно-морское училище.
Я задал единственный вопрос:
– А к подводному плаванию моя будущая служба имеет отношение?
– Разумеется, – по-доброму усмехнулся пожилой дядька в штатском костюме. И не обманул.
Дав согласие, я примерил курсантскую форму и в течение двух лет постигал азы военной службы с практикой на кораблях и подводных лодках.
КГБ тем временем лихорадило от реформ и бесконечных переименований. Как только не называли нашу «контору» – КГБ РСФСР, АФБ, МБ, ФСК… К моменту моего перевода из военно-морского училища в закрытую школу боевых пловцов первые лица государства наконец-то определились – правопреемницей ФСК стала Федеральная служба безопасности.
Минули еще два года напряженной, но крайне интересной учебы. Сдав последние экзамены, я получил диплом, лейтенантские погоны и направление в недавно созданный отряд боевых пловцов «Фрегат-22».
* * *
«Никто не имеет права самостоятельно покинуть аварийный отсек…» – вспоминаю строчки из Наставления по борьбе за живучесть подводных лодок, пока над головой белеет купол парашюта, а снизу медленно наползает безбрежное море.
Мы над точкой.
Сегодня относительно спокойная погода с неплохой видимостью. Вдалеке на фоне серо-голубого неба затихает гул авиационных двигателей – наш самолет уходит обратно на базу. Внизу покачивается букет из куполов. Катер тяжел, поэтому всегда покидает внутренности десантной кабины первым. Неподалеку от меня готовятся к приводнению товарищи. Далеко на горизонте видна полоска суши – восточный берег Двинской губы, а на ее фоне отчаянно дымит спасательное судно с бригадой врачей. Его задача – как можно скорее прибыть к месту подъема выживших подводников.
