Антон Первушин - Миротворцы
Дела свои он проворачивал на грани законности, а то и за её гранью. Ведь на большин-стве светлых научных идей ещё не просох гриф секретности и при правильной постановке си-деть бы Лысому на параше лет семь согласно статье двести восемьдесят третьей, пункт вто-рой, нового Уголовного Кодекса. Гера это отлично понимал и целку из себя не строил. Да и во-обще, вписался в криминальные структуры с ходу, играючи. Потому как будучи человеком ум-ным и в достаточной степени дальновидным, воровской Закон со тщанием изучил и в меру сил соблюдал (тем более что тот за последнее время претерпел ряд весьма существенных изменений), по фене ботал (ему-то, Лысому, вполне прилично владеющему английским, род-ную русскую феню освоить – плёвое дело), на подарки уважаемым людям не скупился, в ус-лугах не отказывал, чужих территорий не домогался, на рожон не лез. "Правильный, хотя и партак", – охарактеризовал его по случаю сам Клёст, обычно скуповатый на комплименты.
Короче, более подходящей кандидатуры на роль посредника-миротворца было не сыс-кать. Да и Лысый Гера легко в этом качестве выступить согласился, понимая, что удачный (не-избежно удачный!) исход переговоров в значительной степени поспособствует укреплению и его собственного авторитета.
И вот теперь как итог – двое: Зимагор и Сурок, высшие офицеры личной службы безо-пасности Лысого Геры, сидели в окружённом ночным лесом автомобиле, дожидаясь оконча-ния переговоров.
И всё было бы путём, да только переговоры почему-то затягивались.
Зимагор взглянул на циферблат. Так! Четыре часа уже договариваются. Не слишком ли для столь занятых господ?
– Долго, – в который раз повторил Зимагор.
Потом отворотился от окна, вытянул руку и ткнул пальцем в кнопку включения маленько-го телевизионного приёмника. Пощелкал, переключая каналы. По Первому Государственному показывали какое-то шоу – из тех, где крутится рулетка и задаются глупые вопросы; по рос-сийскому исполнялось нечто в стиле рок; по местному коммерческому каналу шёл фильм непритязательный боевик, один из многих, снятых на излете Перестройки, о борьбе неподкуп-ного оперуполномоченного с мафией и продажным прокурором. По всему, дело в фильме шло к развязке, потому что в кадре как раз появился "крестный отец", легко вычисляемый по мохна-тым бровям, жестким складкам у рта и патологически злобному взгляду. "Крестный" направ-лялся к синему "вольво", почти такому же, в котором беседовали сейчас настоящие "отцы" Ветрогорска. Но сесть в машину он не успел. Мимо пролетел, виляя, полуразбитый "москвич", и, высунувшись из него по пояс, белокурый уполномоченный всадил в "отца" одну за другой шесть пуль из длинноствольного пистолета неизвестной Зимагору марки. Телохранители с не-которым запаздыванием открыли ответный огонь, из "москвича" посыпались осколки послед-них стекол, а Зимагор резко выключил телевизор.
Потом ещё с минуту посидел молча, глядя перед собой, принимая решение.
– Сходи туда и посмотри, – наконец приказал Зимагор.
Сурку очень не хотелось вылезать под дождь, да и светиться лишний раз пред очами столь зловещих фигур от криминала высшей пробы тоже особенного желания не было. Но если Зимагор приказал – значит, надо идти. За это тебе и деньги платят…
Вздохнув, Сурок открыл дверцу со своей стороны и вылез в сумрак, ступил лакирован-ными туфлями в натекшую прямо под дверцей лужу, мысленно чертыхнулся и захлюпал в сто-рону "вольво". Зимагор чиркнул зажигалкой, внимательно наблюдая за ним из тёплого сухого салона.
Промурлыкал мобильный телефон. Зимагор подключился:
– Симакин у аппарата.
– Хэллоу, парни! – молодой нагловато-весёлый голос. – Мы от Шика. Что у вас за суе-та?
Зимагор скривился, словно лимон укусил ("Будут тут ещё всякие сосунки выяснять отно-шения!"), но ответил:
– Послал гонца проверить, всё ли в порядке.
– Ну и как?
– Жду, когда вернётся.
– Смотри, без выкрутасов!
Зимагор сжал пальцы свободной левой руки в кулак так, что побелели костяшки. В такие секунды его охватывало сильное, почти непреодолимое желание рвать и метать, стрелять и взрывать: уж очень доставала его нарочито вызывающая манера накаченных молодцев лиш-ний раз продемонстрировать своё превосходство. Ладно Шик – он, как не крути, фигура, а эти-то… дрянь дешёвая, молокососы. В будущность свою майором госбезопасности Эдуард Сима-кин вербовал таких и перевербовывал, а если требовалось, то и оправлял на нары – пачка-ми… фарцу эту… "Да какая из них фарца, – спохватился Зимагор. – Ни один порядочный фарцовщик с ними бы и посрать рядом не сел. Быдло зарвавшееся!".
Вообще же, Зимагор, несмотря на пёстрый букет ощущений, которые он испытывал при контактах с представителями конкурирующих группировок, не принадлежал к числу людей, с ностальгией вспоминающих прошлые времена и жаждущих возвращения обкомов и райкомов во всей их номенклатурной красе. Но и сегодняшняя расстановка мест слагаемых его не слиш-ком удовлетворяла. Не нравилось ему, что какие-то мальчишки, бывшие хулиганы-двоечники, которых лет семь назад и в ПТУ бы не взяли, постояльцы детской комнаты милиции, дешевые шестёрки дворовых паханов, вылезают сегодня на первые роли, изображают крутых и качают права, и что самое смешное – все им уступают, все их боятся. Не было в этом справедливо-сти, не видел даже намека на неё Зимагор, хоть тресни. А потому бесился. Но всегда вовремя себя останавливал, вспоминая, кто он и где он.
Наверное, из него получился бы неплохой террорист-одиночка, однако Зимагор был че-ловеком уже немолодым и семейным – не до роскоши бегать по дворам с самодельной "ад-ской машинкой". К тому же, Лысый Гера в плане личных симпатий Зимагора вполне устаивал: умный, интеллигентный, добившийся всего, что имеет, своими собственными руками. Якшается с ворами? Так теперь жизнь такая пошла… Да что "теперь" – старые хозяева разве лучше бы-ли? Тоже вор на воре и вором же… Продаёт секреты? Да их теперь только ленивый не продаёт. Откроешь любую газету – волосы дыбом! А от Гериной деятельности хоть прибыль государ-ству какая никакая есть: известно, что у предприимчивого бизнесмена Стрельцова с налоговой инспекцией всё тип-топ, и даже как-то без взяток обошёлся.
Так что собственный статус-кво Зимагора на сегодняшний день вполне устраивал и во многом нравился. За исключением таких вот малоприятных для всякого уважающего себя взрослого мужика минут.
Успокоив себя таким образом (а приходилось это делать в последнее время всё чаще и чаще), Зимагор сказал в трубку:
– Сами знаем – грамотные, – и сложил радиотелефон.
Вернулся Сурок. Прошлепал по лужам, но забираться в салон не стал, а просунул голову в приоткрытое окно. Волосы его были спутаны и мокры. А лицо было серым и застыв-шим. Зимагор понял: что-то произошло. Что-то экстраординарное.
– Что?!
Сурок сглотнул, помолчал, словно не решаясь произнести приготовленные слова вслух, и когда Зимагор уже собирался отвесить ему плюху, чтобы привести в чувство и выяс-нить наконец что же случилось, Сурок, заикаясь и тряся головой, выдавил:
– Они… там… оба…
– "Оба"? Что "оба"?! Да говори же, блядь!
Вместо ответа Сурок поднял правую руку и чиркнул себя вытянутым указательным паль-цем по горлу.
Зимагор одним махом вылетел из машины, оттолкнул Сурка и под требовательный сиг-нал мобильного телефона устремился к "вольво".
Сурок не ошибся. Да и как он мог ошибиться? Не слепой. Впрочем, и слепой не ошибся бы.
Оба: и Клёст и Шик, два лидера крупнейших группировок города Ветрогорска, – были мертвы. И видимо, мертвы уже долго. Часа два-три.
Зимагор приоткрыл дверцу "вольво" и тут же снова её захлопнул. Все было ясно. Крови в салоне хватило бы на небольшую скотобойню.
– Ну… что… теперь?.. – пыхтя, как паровоз, спросил нагнавший его Сурок.
– Теперь точно капец, – произнес Зимагор медленно, потом полез в карман за радио-телефоном.
2.
Лысый Гера, как и следовало ожидать, был в ярости.
– Приехали, значит, работнички? – ничего хорошего не предвещавшим тоном начал он, едва завидев Сурка с Зимагором на пороге.
Как и всегда, пребывая в редком для него и столь аффективном состоянии духа, Лысый Гера не мог усидеть на месте, а метался по кабинету от стены к стене, от книжного шкафа к окну, от письменного стола к огромной и очень точной карте Ветрогорска, не раз сослужившей добрую службу и самому Гере, и его подчиненным. Знаменитая лысина Геры блестела под светом ламп, как надраенная, и это тоже являлось плохим признаком.
– Итак, рассмотрим вопрос, – продолжал Гера. – Идут, значит, переговоры. Солидные серьезные люди решили встретиться и заключить серьезное соглашение. Я, значит, выступаю гарантом безопасности для обоих высоких сторон. Я, значит, выступаю гарантом переговоров. Я, значит, несу ответственность, чтобы переговоры прошли, как переговорам пройти полагает-ся. Без стрельбы и рукоприкладства прошли. Мне, значит, доверяют, меня ценят. Я, зна-чит, оправдываю доверие. Потом, значит, я передаю это дело в руки своей службы безопасно-сти. И не кому-нибудь, а самому Эдуарду, значит, Симакину, подполковнику КГБ, проверенно-му, опытнейшему бойцу. Не доверять ему – значит, не доверять себе. И что же я получаю в результате? Что?! Я, значит, получаю в результате парочку трупов от обоих высоких сторон. Мне больше не доверяют, на меня вешают всех собак, меня припирают к стенке. Вы что, войны хотите?! – рявкнул он на остолбеневших подчинённых. Так нас же первыми и перестреляют!
