Лев Пучков - Подземная тюрьма
Каким образом решить вот эту последнюю проблему, Яков уже придумал: одному из них придется наполовину снять комбинезон и на полкорпуса влезть в узкий лаз. Второй стянет комбинезон, вцепившись в сапоги, первый полезет в помещение в одежде, не имевшей контакта с благовониями, а второй быстро задвинет заглушку. Таким образом поступление боевого отравляющего вещества в помещение будет сведено к минимуму.
— Боевое отравляющее вещество, — вслух сказал Яков, демонстрируя незаурядные познания, почерпнутые на военной кафедре.
— Вообще-то, это просто гоффно, — возразил Ян. — Но я вполне разделяю твое мнение.
Яков, стараясь дышать ртом, усмехнулся сквозь зубы: пожалуй, данную субстанцию можно отнести к этой группе — причем комбинированного типа. Например — психо-химического: от этой вони мало того что образуется слезотечение и тошнота, но также возникает неконтролируемое желание дать кому-нибудь в харю — и непременно сапогом, вымоченным в тоннельном потоке. А поскольку рядом нет никого, кроме Яна, друг автоматически попадет в зону риска, особенно если начинает приставать с идиотскими вопросами…
— Яша…
— Ну?!
— Мы так и будем стоять здесь и дышать вот ЭТИМ? Чем мы займемся в ближайшие полчаса?
На этот резонный вопрос у Якова ответа не было. За полгода медной эпопеи сложился своеобразный ритуал: коротая время в ожидании установленного срока, Я-Я уходили за поворот, где эмпирически была выявлена зона мертвой тишины — не считая журчания потока, — садились на мешки, если пристенок не был под водой (если был залит — просто стояли или сидели на корточках, прислонившись спиной к стене), выключали налобники и пятнадцать-двадцать минут дружно галлюцинировали в темноте на заданную тему. Тон задавал Яков: внушаемый Ян с подачи друга буквально на пятой секунде начинал видеть Че Гевару, Гитлера, Ленина, Лачплесиса и вождя Ако, разом трех звездочек «Мет-Арта» — из «топа», конечно же — и даже объекты повышенной сложности, например толстого рыжего кота из рабочей столовой напротив общежития. Он так досконально и подробно описывал все виденное, что Яков вслед за ним тоже начинал видеть, а в завершение они совместно занимались высшим пилотажем: считали на коте полоски. Кот, скотина, был непредсказуем: как ни старались, фиксированного количества полосок добиться не удавалось. Надо будет как-нибудь поймать живьем, посчитать да записать, чтобы не было разногласий.
Иногда Я-Я не галлюцинировали, а брали с собой термос с кофе и просто молча сидели, выключив свет и под мерное журчание потока потягивали горячий ароматный напиток. Совсем уж без видений в такие моменты обойтись не удавалось — все равно каждому что-то приплывало из недр паникующего восприятия, — но релакс был очень даже не слабый. Такие минуты давали возможность в полной мере почувствовать вкус к жизни и ненадолго стряхнуть с себя тяжкое бремя урбанистической культуры.
Итак, было совершенно ясно, что медитировать в таких ужасных условиях невозможно: ибо есть риск призвать из недр подсознания дерьмового голема, который вылезет наверх, воспарит и взорвется в стратосфере, похоронив Москву под стометровым слоем фекалий. Такой вариант Я-Я не устраивал: сначала нужно было выучиться и получить дипломы, а уже потом можно подумать о таких далеко идущих экспериментах.
Возвращаться ради двадцати минут комфорта не стоило: воняло на всем протяжении старой дренаги, до врезки добираться минут десять, столько же — на обратный путь, кроме того, опять придется подниматься по стоку — нет, в данном случае овчинка явно не стоила предсмертных мук барана.
— Пошли. — Яков поправил налобник и решительно двинулся к повороту.
— Куда? — возмутился Ян. — Я не собираюсь нюхать гоффно в темноте! Мне и сейчас плохо, а если совсем выключить свет, я умру от удушья!
— Да нет, сегодня ничего такого не будет, — успокоил друга Яков. — Пошли, поищем, откуда льется. Если трубу прорвало где-то в доступном месте, надо будет починить.
— Хорошо, пошли, — быстро согласился Ян.
Спорить насчет целесообразности починки трубы он не стал: можно было смело ставить тенге к английскому фунту, что до исхода текущего столетия в эту дренагу не спустится ни один «монтер» — даже если засыпать Мосводоканал заявлениями и жалобами. А поскольку ходить сюда Я-Я придется еще много раз, надо самим позаботиться об устранении этого неприятного во всех отношениях инцидента.
Источник неприятностей обнаружили быстро: метрах в двадцати за поворотом был короткий «ракоход»[5] диаметром в метр, на другом конце которого виднелась небольшая яйцеобразная камера — оттуда и текло.
— Я туда не полезу, — сразу определился Ян. — Там нет ничего интересного.
Верно, Я-Я как-то туда лазили, когда обследовали подступы к объекту в самом начале медной эпопеи. Две трубы, из которых то текло, то не текло, и старая кирпичная кладка с высокой вероятностью обвала — там было не просто неинтересно, но и опасно для жизни.
— Ладно, стой здесь, я сам посмотрю, — принял решение Яков и, согнувшись в три погибели, полез в «ракоход», стараясь не задевать дно руками — для этого приходилось в буквальном смысле утюжить спиной кирпичный свод.
Хорошо хоть развлекаться таким образом пришлось недолго — через десяток метров Яков оказался в яйцеобразной камере, где можно было стоять в полный рост.
Обе трубы сейчас «молчали»: текло из широкой щели в растрескавшейся кирпичной стенке камеры.
Яков несильно пнул стенку у нижнего края щели.
Стенка слегка «сыграла» назад: было такое ощущение, что за ней пустота и если стукнуть как следует чем-нибудь тяжелым, вполне могут быть результаты. Не факт что положительные — вогнутая стенка могла поддерживать свод, но…
— Янек, притащи кувалду!
Ян взял десятисекундную паузу.
Кувалду с зубилом, использованные полгода назад для оборудования лаза, Я-Я припрятали в небольшом проломе, который закидали илом: тащить обратно тяжелый «девайс» не было смысла, так как на поверхности применения для него друзья не видели. Однако пауза была вовсе не по поводу мучительных воспоминаний места захоронения кувалды. Ее же ведь надо будет каким-то образом доставить в камеру, где сейчас находился Яков.
— Янек, не надо думать! Ты можешь толкнуть ее как следует, а я здесь поймаю.
— А если не долетит… эмм… не доплывет? В общем, если не доедет?
— Тогда придется лезть. Ну ты уж постарайся. Десять метров, Янек!
— Хорошо, сейчас принесу…
Через пару минут Ян притащил кувалду и, как следует размахнувшись, пустил ее против течения. Ну и, разумеется, кувалда ударилась о стенку «ракохода» и застряла точно посередке.
— О, боже…
— Ладно, я заберу, — проявил благородство Яков. — Все равно уже вымазался весь.
Забрав кувалду он принялся осторожно постукивать по дерьмоточившей щели в стене, опасливо поглядывая на свод. Как и всякий мудрый студиозус Политеха, Яков прекрасно знал, что, если вдруг случится обвал, отпрыгнуть в сторону и юркнуть в «ракоход» он не успеет. Но как всякий юный шалопай — пусть даже весь из себя прибалто-продуманный — он надеялся, что именно с ним этого не произойдет никогда.
Результаты не заставили себя ждать: на пятом ударе фрагмент стены, совпадающий по диаметру с размером щели, ввалился в камеру. В образовавшийся пролом хлынула сверхароматная жижа, но не фатально, а так — хулигански плюнула в противоположную стенку, обдав кувалдообладателя снопом крупных брызг, и тотчас же растеклась по камере в пределах нормы — не выше лодыжки. Без особых эмоций, стащив рукавицу, Яков вытер носовым платком лицо, платок тотчас же выбросил и принялся изучать последствия своего труда.
Ура, ура! Секретная труба присутствовала: старая, толстая, чугунная, буквально порванная пополам вследствие какого-то неочевидного катаклизма — то ли фундамент просел, то ли кладка обвалилась, — старых крошенных кирпичей тут хватало, но факт: из нее хлестало совсем не по-старинному, а вполне свежо и туго, так что запросто можно было соорудить какой-нибудь «чопик» и раз и навсегда заткнуть эту проблему. Тот факт, что у всех жильцов дома наверху очень быстро начнется фекальный прилив, Якова совершенно не волновал: вмурованные в стены древние канализационные трубы — это ретроградство, от которого нужно повсеместно избавляться, так что пусть кладут поверху — из пластика, а эту, как положено, зальют цементом или бетоном.
А вот непосредственно за трубой виднелось нечто такое, что мгновенно вызвало у склонного к разного рода изысканиям Якова нездоровый исследовательский интерес. Через довольно большое отверстие, образовавшееся в фундаментном блоке, был виден овальный коллектор, даже не из кирпича, а из крупных каменных глыб, — узкий, высотой примерно в человеческий рост, и, насколько можно было отсюда определить, весьма протяженный: луч налобника, метнувшись по своду и стенам, утонул во тьме убегающего куда-то вдаль тоннеля.
