Михаил Нестеров - Легендарный Араб
Усевшись за руль, он отъехал вперед на полсотни метров и записал на пачке сигарет номер телефона Руслана Хачирова. Теперь осталось выяснить адрес Пугала — судя по номеру на его машине, он местный, если не взял автомобиль у кого-то из своих знакомых, — и пообщаться с ним.
К этому времени Радзянский немного уравнял шансы. Его оппоненты знали о нем достаточно, чтобы вызвать оправданное беспокойство. Теперь он знает имя и, как хотелось ему думать, заказчика. Пешка ли Руслан Хачиров, как и Николай, выяснится после общения с обоими. Но вначале он встретится с Пугалом.
Спустя десять минут езды по городу Пугало привел Араба к подъезду своего дома. В том, что парень живет один, Радзянский убедился чуть позже.
Он сделал еще пару звонков Борису Левину, но партнер снова не ответил.
3
Таких специалистов, как Лев Платонович Радзянский, раньше называли планировщиками. До 1993 года Радзянский входил в состав спецгруппы Комитета госбезопасности с тревожным названием «Набат». Сто двадцать бойцов этого отряда, схожего с «Альфой», практически все пятнадцать лет своего существования находились либо в загранкомандировках, либо продолжали совершенствоваться в учебно-тренировочных лагерях.
Радзянский вошел в состав «Набата» довольно поздно как по годам — ему в ту пору уже стукнуло двадцать девять, — так и по профессиональным соображениям. После окончания МГИМО ему предложили поработать в разведке, и он, побывав на Кузнецком Мосту (приемная КГБ), дал согласие, казалось, его ждет будущее, которым он грезил наяву. Лев окончил спецкурсы, дождался вакансии и отбыл на оперативную работу в советское посольство в Каире под прикрытием вице-консула. Две вербовки за три года службы, масса впечатлений о стране и немного неудовлетворенности работой разведчика — с таким багажом в 1980 году Лев Радзянский вернулся на родину. Его уже встречали у стойки таможенного контроля, через которую беспрепятственно проходят пассажиры с дипломатическим статусом, довезли до дома на служебной «Волге» и сказали, что на завтра ему заказали пропуск в штаб-квартиру внешней разведки.
Начальник восточного отдела Управления легальной разведки, милейший и симпатичный человек, благосклонно принял от подчиненного подарки, посоветовал лучший преподнести начальнику управления кадров.
— Подмажь его, Левушка, — мягко и тем не менее настойчиво рекомендовал полковник Шерстнев, — глядишь, посодействует тебе, переберешься ближе к центру. — Шеф имел в виду одну из европейских стран — Францию или Англию, где, как считают многие опытные разведчики, можно пройти настоящую школу оперативного работника Первого главного управления.
— Да нет, Василь Ефимыч, — избегая глядеть в глаза полковнику, отвечал молодой оперативник, — наверное, я подам заявление об отставке.
— Да ты что, Лева! Никак белены объелся?..
— Точно, Василий Ефимович, я уже решил. Во всяком случае, на время уйду в резерв, а там видно будет.
Шерстнев покачал головой: жаль было потерять такого хорошего работника. И глава советской резидентуры в Египте Игорь Васильевич Смеляков, и его заместитель всегда тепло отзывались о подчиненном. Лев прекрасно контактировал со службистами всех ведомств посольства — КГБ, МО, МИД, проявил себя как «исполнительный и инициативный работник». К тому же у Радзянского была незаурядная внешность: в Египте, например, его нередко принимали за араба, в Греции, где он побывал по делам службы вместе с заместителем резидента, — за грека. По-арабски он говорил без акцента. В паспорте Льва Радзянского было указано, что он русский, на самом деле его отец был евреем, а мать — донской казачкой.
— Так ты еще не определился с местом работы? — помолчав, спросил Шерстнев, воспитавший не одно поколение толковых разведчиков. Но ему, увы, порой приходилось прощаться с операми: кого-то выгоняли за пьянку, кто-то уходил «по аморалке». Другие, вот как в случае с Левой, писали «по собственному», и мало кто из них оставался в действующем резерве. А миф о том, что КГБ и Компартия просто так не отпускали, живет и поныне.
— Пока не определился, Василий Ефимович, — ответил Радзянский, напомнив: — Я только вчера прибыл.
— Вчера-то вчера. А мозговать начал когда?
— Давно, — искренне признался разведчик, — справочки кое-какие наводил.
— Что еще за справочки?
— Да так...
— Лева, может, у тебя финансовые трудности или еще что-то, скажи, поможем.
— Спасибо, Василий Ефимович, но дело не в этом. И работа интересная, но... чего-то не хватает.
Шерстнев вопросительно поднял бровь, дожидаясь ответа.
И дождался: Лева огорошил его одной фразой:
— Нету боевых действий! — Он, как семилетний пацан, прицелился в бывалого чекиста пальцем: — Кых-кых!
Шеф беззвучно рассмеялся, демонстративно раскрывая зеленый дипломатический паспорт Радзянского.
— Лев Платонович, я вот тут смотрю: двадцать восемь лет тебе... — и опять же вопросительно воззрился на подчиненного.
Радзянский придвинулся ближе к столу и чуть ли не в лицо начальнику задышал жаром откровения:
— Вот хоть убейте меня, Василий Ефимович, ничего не могу с собой поделать, когда, например, беру клиента в оперативную разработку: встречаюсь с ним, беседую, ужинаю в дорогом ресторане...
Шерстневу голос разведчика показался зловещим, и он, невольно округлив глаза, ждал очередного Левиного «признания». И снова дождался. Радзянский выдал:
— А мне не хочется его разрабатывать, Василий Ефимович, а...
— А что?..
— Ликвидировать!
— Чего?!
— Ликвидировать, убрать, устранить! Прямо за стойкой бара или за столиком в ресторане. Потом, отстреливаясь, выбить ногой окно и уйти от погони на машине.
— Н-да... — крякнул полковник. — А ты, Лева, там, случаем, никого... это... не ликвидировал под шумок?
Пока подчиненный мечтательно молчал, Василий Ефимович, так или иначе заинтригованный разговором, спросил:
— А если в разработке женщина?.. С ней как поступишь?
— Как с Матой Хари! — без запинки ответил молодой опер.
Шерстнев неудержимо закашлялся, но в приступах кашля сумел-таки выговорить:
— Так ее не только это... Ее надо еще и того...
Будущий террорист помог шефу: зажег спичку и поднес к прыгающей в губах сигарете.
— Да, Лева, хоть ты и не похож на клоуна, а насмешил меня... Давно я так не смеялся. — После непродолжительной паузы, успокаиваясь и переходя на официальный тон, Шерстнев сказал: — Ты с увольнением не торопись, тебе лучше переводом оформиться в силовое спецподразделение. Ежели, конечно, ты не придуривался передо мной.
— Говорил как на духу!
Не совсем, надо сказать, оперативному переводу из одного отдела в другой способствовала личная инициатива Шерстнева. Полковник решил немного подождать, надеясь, что Лева все же «оправится». Как и положено, Радзянский написал отчет о проделанной работе, после обычной месячной обработки оперативнику дали отдохнуть, затем он несколько месяцев выполнял поручения «конторы» в горсовете и только после этого был зачислен в бригаду «Набат». Шел 1981 год.
За двенадцать лет службы в спецподразделении Радзянский поучаствовал в нескольких серьезных загранкомандировках, сбылась и голубая мечта — приходилось и стрелять. Но в основном он занимался боевым планированием. В уже готовые разработки он вносил личные коррективы, порой отличающиеся, казалось, неоправданной жестокостью, однако впоследствии они оказывались единственно верными.
Не только «Альфа» в свое время, но и спецы из «Набата» ответили на действия террористов одной восточной страны таким образом, что у видавших виды черноволосых арабов седели шевелюры.
В 1990 году корреспондент ТАСС Олег Мелешко, вице-консул Егор Пиваков и второй секретарь посольства Николай Загаруев были взяты в качестве заложников в стране пребывания. Экстремистам не понравились действия Советского Союза в этом государстве. Пока шли переговоры, в страну была срочно заброшена группа «Набат». И вовремя: к этому часу у двух советских подданных были отрезаны указательные пальцы и посланы в наше посольство с требованием прекратить военное давление на оппозицию.
Тут, спасибо ей, хорошо сработала советская нелегальная разведка, сообщив в резидентуру адреса двух руководителей группировки оппозиционеров. Бойцы «Набата» в полной боевой выкладке блокировали весь прилегающий к месту жительства названных лиц квартал и взяли обоих. Но это полдела, поскольку русские парни все еще находились в плену. Оставшуюся часть проделал Лев Радзянский — Араб, к тому времени заместитель командира бригады. Упорствующий глава террористов смело положил руку на стол, думая, что русский, похожий на араба, блефует. Только Араб не думал шутить. Он широко размахнулся специальным ножом-мачете и отрубил смельчаку кисть. Потом вторую. По каналам нелегалов «подарок» отослали главе религиозной партии, имевшей влияние на террористов. Пока те медлили с ответом, Радзянский присовокупил к отрубленным рукам и голову террориста.
![Андрей Ильин - Обет молчания [= Маска резидента]](/uploads/posts/books/243679/243679.jpg)
