Александр Брукман - Сибирский триллер Том 3 Осеннее рондо
Лариса подлила ему в чашку чай и пододвинула свежие вафли, которые выдали им на полдник.
— Скажу вам, девчата, даже в Афгане не было таких массовых потерь, как в Чечне. Воевать разучились, что — ли? Или предательство наверху? И ещё сыграло роль то, что оказавшись в Чечне в конце 1994 года, наши ребята воспринимали территорию мятежной республики как часть нашей Родины, а не как территорию вражеского государства, где разведчик действует по законам самосохранения, а не по уголовно — гражданским кодексам. Ведь специальная разведка создавалась и готовилась действовать только за пределами своего государства в условиях глобальной войны. Но никак не на своей территории! Мы даже помыслить не могли, что нас там будут встречать как оккупантов, а не как освободителей от бандитского беспредела. За эту, можно сказать, наивность многие заплатили своими жизнями. В начале этого года, в январе, в ночт с 23—го на 24—е Грозном погиб отряд нашей бригады. Он обеспечивал выход к намеченному рубежу батальона морской пехоты и, после трудного дня, измотанный стычами с противником, расположился на ночлег в кирпичном здании бывшей школы на окраине Грозного. А здание чеченцы, видимо заранее, заминировали и ночью взорвали. Хотя здесь есть неясности. Комбат Женя Сергеев был профессионалом из профессионалов по разведывательно — диверсионной деятельности с богатейшим опытом войны в Афганистане. И прежде, чем разместиться в здании школы, он лично ее очень тщательно осмотрел и никаких признаков минирования не нашел. Кроме того, в случае минирования, здание всё рухнуло бы при взрыве. Но обрушилась лишь та часть, где располагались спецназовцы. Вот это непонятно. А перед этим, 7 января, отряд из 22—й бригады спецназа оказался в окружении и в плен попало много ребят вместе с такими новейшими видами бесшумного оружия, как секретная снайперская винтовка "Винторез". Думаю, девчонки, чехам очень серьёзно кто — то помогает из Москвы. Иначе откуда им становятся известны маршруты и места засад? Видимо, кто — то продаёт информацию за большие деньги. Время такое, что торговля родиной стало легальным бизнесом. А людской крови на Руси никогда не было жалко! Три года назад наши войска вывели из Чечни, а склады с техникой, вооружением и боеприпасами оставили бандитам. Или, как их нынче нежно называют, незаконным вооруженным формированиям. Чтобы было чем с нами воевать. Кто — то на самом верху на этом здорово заработал [1]!
После ухода Никитича, девушки долго сидели на кухне. Идти спать не хотелось и в голову настойчиво лезли мысли о бессмысленности афганской войны.
— Знаешь, Лёка, я как подумаю, что в афганской войне погибло почти пятнадцать тысяч молодых здоровых и сильных парней, мне становится жутко, — тихо сказала Лена. — Сколько горя эта война принесла их родителям, сколько невест остались без женихов, сколько молодых женщин стали вдовами, и сколько деток не родилось! Зачем весь этот героизм, ради чего? Ведь никто на нас не нападал, мы сами пытались навязать себя в братья отсталым племенам, живущим по средневековым понятиям. Пытались помочь им разобраться между собой в их собственном междусобойчике. Какая преступная глупость!
— Пройдет время, и войну в Чечне тоже назовут преступной глупостью, — вздохнула Лариса. — И мы с тобой тоже полезем в эту бойню, чтобы потом рассказывали о нашем героизме.
— Ладно, давай досмотрим кассеты и пойдем спать, — добавила она, помолчав. — Так и не удалось нам сегодня укачать Никитича позвонить.
Девушек угнетало, что они улетели, не простившись со своими любимыми. Будут ли те их ждать? Или, обидевшись, забудут? Неизвестность и неопределенность мучили. Никитич, как они его не уговаривали, отказался позвонить Вадиму или Денису и передать на словах то, что девушки написали ему на бумаге.
— Нет, девчата, это дело такое, что может закончиться военным судом, — сказал он и отказался вообще обсуждать этот вопрос.
Завтра опять надо рано вставать, быстро сделать гимнастику, позавтракать и снова приступать к занятиям. Но перед сном следовало досмотреть кассеты с новостями и комментарии к ним, чтобы быть в курсе дела. Ведь по легенде они журналистки и должны хорошо ориентироваться в событиях и международной политике.
— Мне эти новости уже до чертиков надоели, — вздохнула Лариса. — А тебе?
— А меня от них тошнит. Если пришлось бы выбирать: два пальца в рот или новости, я бы выбрала два пальца.
— Вообще это по дурацки, что мы должны разыгрывать из себя крутых журналисток. Умные женщины всегда вызывают у мужчин подозрение. Мы наоборот должны строить из себя дурочек, не понимающих истинное положение дел и увлеченных героической борьбой чеченского народа за свою независимость. Мол, приехали из либеральной Европы, совершенно не от мира сего, и витаем где — то в облаках. Одним словом, дуры — либерастки.
На следующий день Лена, она же по документам Элизабет Шнайдер, снова отрабатывала с преподавателем баварский диалект, который у неё, как бы непроизвольно, должен был время от времени прорываться. А Лариса отрабатывала шотландский акцент, так как по уточненной легенде она Лола Керби — дочь шотландца и иорданки чеченского происхождения. Акцент должен был выдавать её, когда она рассказывала шотландские анекдоты. Они наводили на неё тоску, но хочешь не хочешь, а приходилось зазубривать их на память. Где — то она слышала, что большое удовольствие для шотландцев, рассказавших анекдот, смотреть на собеседника и ждать, когда тот разразится хохотом. Существуют особенности национального юмора, присущие менталитету каждой страны, и, видимо, в России он отличается от шотландского.
— Лола, вы сегодня что — то не в настроении, — недовольно произнес преподаватель. — Анекдот рассказываете с таким скучным видом, что в пору вешаться. А ведь вы должны рассказывать его задорно, едва удерживаясь от смеха.
"Шотландец читает книгу, и время от времени выключает и включает свет, — как можно задорнее, начала Лариса пересказывать анекдот в пятый раз.
— Что ты делаешь? — спрашивает жена.
— Переворачивать страницы можно и в темноте…"
Она понимала, что ловят не на легендах, а на мелочах. Если человек не знает народных пословиц и распространённых анекдотов, то никакая легенда не поможет. Если, конечно, в основе её не лежит версия о том, что человек полный идиот. Но ей сейчас было не до анекдотов: она никак не могла полностью отвлечься от мыслей о Вадиме. Как он воспринял её исчезновение? И что может о ней подумать Таисия Тихоновна?
Глава 2. Грузнов у губернатора
Задержание на подпольной киностудии при съёмках порнофильма Евгения Борисовича Бочарова, начальника одного из отделов областной администрации, привело Климова в бешенство. Губернатор и раньше с трудом терпел этого глуповатого подчинённого, мужа активистки недавно созданного движения "Наш дом — Россия" [2] Валентины Сергеевны Бочаровой.
Активистка являла собой образец закалённого бойца разборок на коммунальной кухне и свой опыт скандалистки использовала в политической борьбе, поливая своих противников хлёсткими эпитетами. Оппоненты неоднократно подавали на неё в суд за оскорбление чести и достоинства, но Валентина Сергеевна каждый раз апеллировала к общественности с экрана телевизоров:
— Внимательно посмотрите на этих людей, и вам станет смешно, когда они начинают говорить о чести и достоинстве.
Очередной скандал развлекал телезрителей, поднимая рейтинг передачи, а суд приговаривал Валентину Сергеевну к денежному штрафу. Выплачивала она его помесячно микроскопическими суммами, издевательски называя это "алиментами своим политическим противникам". Климов не хотел получить такую скандалистку в противники перед самыми выборами, и вынужден был пристроить её мужа в аппарат областной администрации, на чём та настаивала.
Надежда Ивановна, секретарь — референт Климова, люто ненавидела Бочарова и сегодня положила на стол губернатору заявление с просьбой принять на работу двух санитаров и назначить ей бесплатное спецпитание, как положено медсестрам из психоневрологического диспансера. Мотивировала она это тем, что в своей работе вынуждена контактировать с чиновниками, которые по своим психическим и интеллектуальным данным ничем не отличаются от пациентов указанного выше диспансера. Но находится в значительно худших условиях, чем медперсонал психдиспансеров, так как не получает спецпитание и отсутствуют санитары со смирительными рубашками. Климов чуть было не подмахнул заявление, полагая, что речь идёт об отгуле, но, прочитав его, разозлился:
— У тебя что, Надежда, помутнение? Что ты мне подсовываешь? Идиота из меня делаешь?
— Почему я делаю? У вас пол администрации таких, но это не я их сделала!
