Б. Седов - Валет Бубен
Самовар, наконец, закипел, и оба были рады, что можно отвлечься на время от невеселого разговора и заняться разливанием чая и прочей обыденной суетой, которая позволит собраться с мыслями, а там… А там – видно будет. На душе у Евстрата было тоскливо и мрачно, и, увидев это, Максимила погладила его по загорелой морщинистой руке и сказала:
-Надейся и верь, братец Евстрат. Бог не оставит нас без помощи своей. И братьям и сестрам нашим не говори пока ничего. Только введешь их в сомнение и в суету, а это сейчас ни к чему. А мы с тобой и вправду должны крепко подумать о том, как души невинные уберечь.
Она умолкла на миг, а затем, взглянув на Евстрата, сказала:
– А ты чаек-то разливай, не ленись. Кто кого угощает – ты меня или я тебя, портной мастеровитый? У меня занавесь в светелке обветшала, может, починишь, Евстратушка?
И она залилась молодым смехом.
Евстрат стрельнул на Максимилу глазами и вдруг ловко дернул ее за длинную темную косу, выбегавшую из-под белого староверского платка.
Максимила ойкнула, а Евстрат уже сидел напротив нее и чинно держал в руке стакан в оловянном подстаканнике, наполненный душистым чаем с лесными травами.
Свеча, стоявшая в подсвечнике, затрещала и замигала.
Евстрат вздрогнул, отвлекшись от воспоминаний о разговоре с Максимилой и, поплевав на пальцы, снял нагар с фитиля. Пламя свечи сразу же выправилось, и его ярко-желтый лепесток ровно вытянулся вверх.
Задумчиво оглядев пещеру, Евстрат остановил взгляд на полках со старинными книгами, и в его голове поплыли, сменяя друг друга, невеселые мысли.
Злые люди увлекли Алешу на дьявольской железной птице, и Евстрат остался без преемника. Пять лет назад, когда Алеше стукнуло тринадцать, Евстрат взял его с собой в тайгу и, приведя к Чертову Камню, предложил отыскать тайный вход в пещеру. Минут через двадцать Алеша нашел его, и Евстрат остался доволен. Наблюдательность и проницательность были обязательными качествами для будущего пастыря, и Евстрат, который после долгих раздумий выбрал на эту роль именно Алешу, был удовлетворен.
Но Алешу ждала не только роль будущего духовного наставника поселенцев-староверов. Гораздо большее значение Евстрат придавал тому, что именно Алеша после него станет хранителем главной тайны общины, о которой не знал никто, кроме сменявших друг друга пастырей. Более трехсот лет в этой пещере хранились книги, которые с полным правом можно было назвать сокровищами, и уже шестьдесят восемь лет, сменив оставившего этот бренный мир старца Нону, Евстрат был хранителем тайны.
Евстрат провел Алешу в пещеру и объявил ему, что теперь он наравне с самим Евстратом является посвященным в главную тайну общины и в надлежащее время должен будет передать ее следующему пастырю. Алеша смиренно принял посвящение, и с тех пор они с Евстратом часто посещали пещеру, где Евстрат читал Алеше слова мудрости, хранившиеся в старинных книгах и записанные давно умершими людьми.
А теперь Алеши не было, и Евстрат не знал, что ему делать. Он долго присматривался к оставшимся в общине немногим молодым людям, но не находил среди них такого крепкого духом и чистого помыслами юноши, как Алеша. Положение было безвыходным.
Евстрат вздохнул и, встав, подошел к полкам с книгами.
Проведя рукой по шершавым переплетам, он остановился на одном из них, снял книгу с полки, положил ее на стол и, усевшись на табурет, стал разглядывать давно знакомый ему том, имевший для знающего человека особую ценность.
Обложка книги, сработанная из покрытых изощренной резьбой тонких пластин дорогого темного дерева, источала слабый аромат, корешок и кромки обложки были сделаны из тисненой кожи, пришитой к дереву серебряными скобками, изукрашенными затейливой чеканкой, а на лицевой стороне деревянной обложки в серебряных гнездах сидели семь драгоценных камней.
По углам обложки были расположены четыре крупных рубина, чуть ниже, тоже в углах – два изумруда, а над перламутровой инкрустацией заглавия, врезанного в обложку, красовался чуть покосившийся огромный бриллиант.
Евстрат взял сухую тряпицу и тщательно стер с книги пыль.
И сразу же в старом вощеном дереве обнаружились благородные слои и прожилки, рубины и изумруды бросили вокруг себя светящиеся красные и зеленые тени, а в глубине великолепного бриллианта заиграли радужные отражения. Евстрат открыл сухо зашуршавший старинный том и в который раз подивился прихотливой вязи, бегущей справа налево и таящей в себе собранную людьми по малой крупице божественную и человеческую мудрость. Он не знал языка, на котором была написана эта книга, но он знал ее название.
Книга эта называлась – Коран.
* * *
На берегу Аравийского моря, над глубоко вдававшейся в мрачные скалы сине-зеленой бухтой, стоял легкий белоснежный дом.
Неверные собаки называли такие постройки виллами, фазендами, бунгало и дачами, но люди, для которых многовековая история не прерывала свое течение и которые не собирались менять свои представления о жизни в угоду нагло рвущейся с Запада изменчивой и капризной моде, оставались верны старым традициям. И поэтому в их жизни, как и тысячу лет назад, были шахи, слуги, рабы, гаремы, евнухи и дворцы.
Дворец муллы Азиза стоял на головокружительной высоте, и его терраса заканчивалась вровень с улетавшими вниз скалами. Но не следует думать, что вокруг этого дворца бродили вонючие ишаки и босые декхане с кувшинами. Не все, что приходило в арабский мир с Запада отвергалось мудрыми последователями учения пророка Магомета. Такие вещи, как электричество, кондиционеры, опреснители, автомобили, радио и главное – оружие, принимались здесь с почетом и уважением. Аллах не возражал против того чтобы его верные сыны пользовались полезными изобретениями неугодных ему людей, и, конечно же, приветствовал то, что эти изобретения использовались против самих же изобретателей.
Белая, как колумбийский кокаин, мраморная терраса была залита ослепительными лучами жаркого полуденного солнца. Небольшой бассейн, в котором прохладно колыхалась кристально чистая голубая вода, был окружен художественным беспорядком шезлонгов, полосатых солнечных зонтиков, легких столиков и прочего летнего купального хлама.
Посреди бассейна, на поверхности воды, раскинув поросшие густой черной шерстью руки и ноги, лежал мулла Азиз. Его поддерживали две черноволосые красавицы, которые, как, впрочем, и сам мулла Азиз, были в чем мать родила. Третья красавица, устроившись между широко разведенных ног муллы Азиза, делала ему минет.
Мулла Азиз, закрыв глаза, тихо стонал от наслаждения и время от времени бормотал:
– О, алла… о, алла…
Красотка, ревностно занимавшаяся его небольшим, но бодро стоявшим сокровищем, нежно водила пухлой ручкой по его волосатому брюху и иногда, когда мелкая волна, попадала ей в нос, фыркала и трясла головой.
Наконец мулла Азиз почувствовал, что приближается момент высшего земного наслаждения, и издал громкий и страстный стон. Красотка добавила усердия, и через несколько секунд он задергался всем телом и начал извергать благословенный нектар, принять который поторопились и обе подружки смуглой счастливицы. При этом они забыли о том, что господина нужно держать на поверхности. Погрузившись в воду, мулла Азиз захлебнулся и судорожно заколотил руками и ногами. Момент высшего наслаждения был безнадежно испорчен.
Вынырнув, он, кашляя и отплевываясь, стал раздавать своим гуриям оплеухи и затрещины. Они уворачивались и хихикали, а он грозил им всеми смертными карами и отлучением от своего божественного тела. Наконец его гнев утих, и мулла Азиз, поддерживаемый наложницами, выбрался из бассейна и завернулся в огромный махровый халат.
Бросив на провинившихся гурий еще несколько грозных взглядов, он раздвинул стеклянную стену и вошел в просторный прохладный зал, в котором тут и там можно было увидеть обширные диваны со множеством валиков и подушек, кальяны, низкие столики, а также компьютер, факс и прочую западную оргтехнику на модерновом офисном столе, стоявшем в углу.
Мулла Азиз посмотрел на висевшие на стене большие часы, на циферблате которых был изображен врезающийся в небоскреб «боинг», и, нахмурившись, щелкнул пальцами. Женщины, уже успевшие накинуть на себя какую-то одежду, засуетились, и через несколько минут мулла Азиз был одет, причесан и готов к приему гостей, которые должны были прибыть с минуты на минуту О том, что он только что барахтался в бассейне со своими девками, можно было догадаться только по тому, что его черные, как уголь, волосы были чуть влажными. Теперь он был похож на серьезного человека из кабинета правительства какой-нибудь арабской нефтяной державы.
