Александр Тамоников - Девятый конвой
Полтора десятка бойцов кинулись обратно, отстреливаясь последними патронами. Их заперли в жилом доме, выходящем на площадь перед администрацией. Из здания, подвергшегося перекрестному обстрелу, доносились крики. Там еще оставались мирные жители! Занимать круговую оборону было негде. Обессиленные, обливающиеся кровью ополченцы просачивались в здание, готовились отстреливаться.
На площадь выехал БТР, за ним крались пехотинцы. Ударил крупнокалиберный пулемет, установленный в башне, и из оконных переплетов посыпались последние стекла. Надрывно закричала женщина – ее раздавило рухнувшей стеной.
И вдруг ожил пулеметчик на полуразрушенной водонапорной башне! Он бил без пауз, стремился максимально выработать боезапас, пока его не достанут окончательно. Добровольцы, державшиеся за транспортером, были у него как на ладони. Пули хлестали по броне, попадали в самую гущу этого пушечного мяса, рвали не очень качественные бронежилеты. Отделение солдат было выбито в считаные мгновения. На земле осталась кучка тел в форме защитного цвета. Некоторые еще шевелились.
Водитель БТРа сдуру выжал заднюю скорость, принялся давить живых сослуживцев. Опомнились танкисты, со скрипом развернулась башня, гавкнуло орудийное жерло. В верхней части водонапорной башни прогремел взрыв, на землю посыпались обломки кладки. Пулеметчик замолчал.
Ополченцы продолжали отстреливаться с первого этажа, крыли матом проклятых фашистов, били одиночными, прицельно. Добровольцы на смерть больше не лезли, подходили под прикрытием бронетехники. Пулеметы транспортеров поливали здание свинцом, снаряды танковых орудий вырывали из него целые куски.
Через четверть часа сопротивляться было уже некому. Дом превратился в руины. Площадь наполнялась солдатами украинской армии. Небольшой поселок к востоку от Холмодола полностью перешел под контроль силовиков. Каратели прочесывали Ильичевку, временами раздавались одиночные выстрелы, взрывались гранаты, которыми солдаты забрасывали подвалы и прочие труднодоступные уголки. Цепочка добровольцев окружила примолкшие развалины.
– Выходите! – прокричал здоровяк-сержант. – А то я вас гранатами!..
Бледные, окровавленные ополченцы выбирались на поверхность, выбрасывали пустые автоматы, презрительно щурились на солдат. А те злорадно ухмылялись, держали пальцы на спусковых крючках. Раненых, не способных передвигаться, хватали за шиворот, пинками отправляли на пустырь.
– Проше пана! – Сухой, как хворостина, солдат с водянистыми глазами сделал приглашающий жест.
Светлов, держась за стену, вышел из подвала. Его лицо было залито кровью. Он попал под обвал, кирпич ударил в незащищенную голову. Оборванный камуфляж висел клочьями. Сердце капитана сжалось – погубил ребят, не смог удержать Ильичевку! Собственная судьба ему была безразлична. Рядом стояли в понурых позах его товарищи, у многих на глаза наворачивались слезы.
Он брезгливо покосился на худого вояку. Наемникам из Польши, воюющим на стороне Киева, никто не удивлялся. Светлов в прошлом месяце пристрелил двоих. Но были и поляки, сражающиеся на стороне ополченцев. Капитан знал нескольких, относился к ним настороженно, но видел, что воевали парни исправно – не за деньги, а за идею, в которой Светлов, хоть тресни, ничего не понимал.
Выживших ополченцев прикладами сгоняли на площадь, к ним же отправляли напуганных мирных жителей, извлеченных из подвала. Автоматчики окружили горстку пленных, выстраивали их в шеренгу, злорадствовали.
На площадь въехал пыльный джип в сопровождении пикапа, набитого вооруженной публикой. Из машины высадились рослый сутулый полковник с постным лицом и статный, хотя и немолодой субъект в камуфляже без знаков различия. Его нижнюю челюсть украшал хорошо заметный шрам.
При них был еще один тип, от которого за версту несло чем-то нездешним. На нем отглаженная форма с преобладанием серых тонов, надраенные армейские ботинки. Этот господин с короткой стрижкой на первый взгляд не носил при себе оружия – в отличие от остальных, имевших пистолеты. Он настороженно озирался по сторонам, что-то бросил на английском языке человеку со шрамом. Тот понял, о чем речь, сдержанно кивнул.
«Инструктор НАТО, – безошибочно определил Светлов. – Этой нечисти тоже стало как грязи. Должен же кто-то учить украинскую армию воевать?»
Человек со шрамом был ему незнаком, но, похоже, пользовался влиянием. Сутулого полковника он знал – командир «Дайнара» Михай Бутко, уроженец Волыни, жесткий человек, когда-то руководивший милицейским спецназом на своей родине. К нему подбежал офицер, вытянулся, старательно отдал честь, что-то бегло доложил. Полковник вальяжно выслушал его, кивнул, затем посмотрел на пленных, криво ухмыльнулся, что-то бросил подчиненному.
Светлов глубоко вздохнул, закрыл глаза. Согласно многочисленным свидетельствам, полковник Бутко пленных не брал.
Приближаться эта троица не стала, увлеклась разговором с командиром танковой роты. Натовский инструктор что-то спрашивал, человек со шрамом переводил, хотя определенно не был профессионалом по этой части.
– Красавцы! – с ухмылкой сказал сержант, озирая насупленных ополченцев. – Навоевались, террористы? Ну и все, хватит…
– Сам ты террорист, – проворчал хмурый ополченец с подбитым глазом.
– Что я слышу?! – удивился сержант, вкрадчивой поступью направился к тому человеку, который бросил эту реплику, остановился, не без удовольствия обозрел понурую фигуру. – А чего это мы в печали, боец, а? Настроение паскудное? День недостаточно солнечный? – Он заржал вместе со своими подчиненными, оттянул руку и смачно ударил ополченца по затылку.
Пленник в долгу не остался, плюнул сержанту в лицо. Тот отпрыгнул, его физиономия исказилась яростью. Он вскинул автомат и пробил ополченца короткой очередью. Бедняга вздрогнул и повалился в пыль. Загоготали каратели, которым очень понравилась такая вот сценка.
– Чего гогочете, придурки? – злобно проворчал сержант, утерся рукавом и принялся исподлобья озирать шеренгу безоружных людей. – Есть еще желающие отличиться?
– Что, хлопцы, вас уже освободили от уголовной ответственности? – процедил сквозь зубы Светлов.
– Ой, да кто бы говорил! – Сержант снова засмеялся и приблизился к очередной жертве, спокойно смотревшей ему в глаза. – Представьтесь, уважаемый. – Вы, кстати, не так уж не правы. Вот стою я перед вами, ватник драный, сепар непуганый, и чувствую себя немного богом! – Он чуть не смазал капитану по лицу, но сдержался, решил растянуть удовольствие. – Представьтесь, если вам не трудно.
– Да я же знаю его! – внезапно радушно сообщил военный со знаками различия старшего лейтенанта и засученными рукавами.
Он держался самоуверенно, хлопнул Светлова по плечу с такой силой, что тот чуть не упал.
– Андрюха! Светлов! Сколько лет, сколько зим! Ты как? Не узнаешь, что ли? Я Антоха Черненко, мы вместе учились в Днепровске. Помнишь, друзьями были неразлейвода? Ты у меня еще подружку увел – поматросил девчонку и бросил. Сколько же мы с тобой горилки выпили в самоволках! Я после окончания в Карпаты уехал танковой ротой рулить, а ты в Россию подался. Жил у тебя там кто-то, то ли мамка, то ли тетка.
– Помню тебя, Антоха, – буркнул Светлов. – Не поверишь, чертовски рад видеть.
– И я! – Черненко захохотал и заявил: – Прикинь, как интересно судьба распорядилась – ты за плохишей воюешь, а я за кибильчишей.
– Российский офицер? – спросил еще один военный с выправкой кадровика. – Похоже, в российской армии появился новый род войск – ополчение Донбасса?
– Террористы Донбасса, – поправил Черненко, подмигнул Светлову и заявил: – А ты молодец, дружбан! Очень даже неплохо воюешь. Смотри-ка, сколько наших положил!
Ополченцы злобно пыхтели, Светлов до боли сжимал зубы. Коронная фишка украинских вояк, особенно западенцев – измываться над безоружными. Сначала глумятся, потом бьют до потери пульса, пытают, мучают, а затем пускают в расход.
Военные выгоняли из подвала спрятавшихся гражданских – супружескую пару средних лет, подслеповато щурящегося однорукого старика, перепуганного подростка. Тот кинулся бежать, но боец «Дайнара» с возгласом вратаря, поймавшего мяч, выставил ногу, и мальчишка покатился и заорал от боли. Он, похоже, сломал лодыжку. Его схватили за шиворот и швырнули в общую кучу.
Приятное оживление вызвало появление из подвала молодой девушки с широкими бедрами. Она была в испачканном сарафане и кофточке, наброшенной на плечи. Здоровенный детина под дружное улюлюканье выволок ее на улицу. Девушка кричала от страха. Вояка схватил ее за талию, закружил в диковатом вальсе. Несчастная брыкалась, теряла сознание от ужаса.
– Что, Мыкола, годится до харчей?
Солдаты хохотали. Кто-то находчивый снимал происходящее на телефон.
![Владимир Михайлов - Восточный конвой [ Ночь черного хрусталя. Восточный конвой]](/uploads/posts/books/70771/70771.jpg)
