Евгений Сухов - Стенка на стенку
К тому же в последнее время незримый враг начал активно подбираться к нему самому. Тревожное чувство опасности возникло у Варяга с месяц назад, когда пришло известие об убийстве Гнома. Гном, который контролировал крупные московские рынки и универмаги, был тертый калач, и запросто к нему подкатиться было невозможно. А тут… Его нашли с перерезанным горлом и изрубленной в клочья головой, словно его кромсал пьяный мясник. Но предварительно в Гнома стреляли. На убитом был бронежилет, а под жилетом обнаружились синяки величиной с кулак — значит, палили в Гнома почти в упор… Если он подпустил убийц так близко к себе, выходит, он с ними был хорошо знаком. После Гнома жертвой неизвестного «чистильщика» стали еще трое московских авторитетов, с которыми Варяг не один пуд соли съел и не одну пайку на зоне разделил. А вот теперь выяснилось, что Укол — подсадной…
Пора принимать меры. Последние события заставили Владислава крепко задуматься о создании мощной круговой обороны.
Правда, соображения личной безопасности, как всегда, отходили у Варяга на второй план: главное — дело. Тем более что на горизонте замаячила возможность влезть в приватизацию питерского «Балторгфлота». Раз прибалтийский воздушный коридор для экспорта оружия накрылся медным тазом, приобретение торгового флота приобрело исключительно важное значение. Тем более сейчас, когда неудачи преследовали его одна за другой. Упустить такой лакомый кусок Варяг никак не мог, просто не имел права!
Одно плохо — он не мог лично заняться этим делом: срочные оружейные контракты требовали, чтобы он оставался в столице неотлучно. Правда, в Питере у него был верный человек, которому он доверял безгранично и который мог бы стать его глазами и ушами. Гепард. Бывший спецназовец, в труднейшую пору его жизни, после побега с зоны, давший ему приют и помощь. Если бы не Гепард, Варягу ни за что не удалось бы выследить и уничтожить ссучившегося питерского пахана Сашку Шрама, спасти жену и сына. Томившихся у Шрама в заложниках…
Они хоть и не виделись с полгода, Варяг не сомневался: Гепард поможет ему и на этот раз. И первое, что Гепарду предстоит сделать, — выяснить, куда запропастился Чиф. Уж не ведет ли этот хмырь двойную игру-Варяг вытащил сотовый телефон и набрал питерский номер Гепарда.
Через три звонка трубку подняли. Подошла Любка — Гепардова телка. Она сообщила, что Егора нет дома — умотал куда-то за Урал, по своим делам. Когда вернется — бог его знает. Может, завтра, а может, и через две недели.
Так, тут облом. Варяг задумался. С подключением Гепарда придется повременить… Ну тогда надо выяснить лично у Барона, что там приключилось с его доверенным человеком. Да и самого Барона неплохо бы допросить с пристрастием. Варяг почему-то не доверял Барону, хотя и знал его не первый год.
Чижевский, по его просьбе, пару лет назад копнул под Барона, узнал всю его подноготную — и про то, как тот начинал на родном Алтае, и как выбился в законники, и за каким хреном в Москву пожаловал пять лет назад. В прошлом у Барона все оказалось вполне чисто — никаких связей ни с ментами, ни с фээсбешниками, но люди в наше время резко меняются в кратчайшие сроки. И с Бароном досадная метаморфоза вполне могла произойти — да хоть три месяца назад.
Во всяком случае, после загадочного исчезновения Чифа ждать нельзя больше — надо заняться Питером вплотную, решил Варяг.
А надежного человека, чтобы послать его в Питер, найдем и без Барона.
Михалыч найдет.
Глава 2
Назар Кудрявцев имел красивое погоняло — Барон. Впрочем, если разобраться, в этом не было ничего удивительного, внешность у него была вполне соответствующая: высокий, статный, с ранней сединой, с величавыми, слегка медлительными жестами. Он производил впечатление завсегдатая самых модных тусовок столицы, человека, который знается с влиятельными людьми и для которого Государственная Дума — всего лишь карточный стол для хитроумного пасьянса. У него было дружелюбное лицо, с которого не сползала мягкая улыбка — казалось, на него работает целый штат умелых имиджмейкеров. Он представлялся реликтом давно ушедшего галантного века, когда в разгар отчаянного спора барон имярек улыбался смертельному врагу, а потом, в тенистом дворике, премило насаживал его на заточенный клинок. Этот московский Барон не ссорился никогда, тем более не повышал голоса, но из его больших черных глаз порой сквозило могильным холодом.
На людей, впервые столкнувшихся с ним, он производил самое благоприятное впечатление: был обходителен и вежлив, и со стороны могло показаться, что для него не существовало большего интереса, чем дела его собеседника.
Люди, знавшие Барона получше, только кривились, глядя на его искусное лицедейство. Он любил поражать изысканными манерами, тихим вкрадчивым голосом.
Барон держался так, будто свою родословную вел от столбовых дворян. На самом же деле Назар Кудрявцев был самого что ни на есть пролетарского происхождения — и дед, и отец его были алтайскими работягами. И если в нем и было что-то от русского аристократа, так это следовало связывать с прошлым его крепостной прабабки, которая в домашнем театре своего барина играла пресытившихся сладкой жизнью богатых куртизанок.
Но на самом деле Барон был холодным, расчетливым дельцом, не без разумной доли цинизма, и, что совершенно точно, мерилом жизненного успеха для него всегда были большие деньги. Людей, не сумевших сколотить себе приличного состояния, он презирал и считал безнадежными неудачниками.
Барон стал вором в законе, не отсидев и дня в тюрьме. Для прошлых лет событие неслыханное, но в нынешнее время оно не вызывало даже недоумения, и законные, по многу лет парившиеся в лагерях, воспринимали его как равного.
Времена изменились безвозвратно.
Пять лет назад, еще находясь в своем родном Бийске, он купил себе воровскую «корону» за миллион баксов, доказав тем самым истину, что деньги в нашем мире играют главную роль. И на воровских региональных сходняках Барон вместе с такими же, как и он сам, составлял крепкий костяк, подчиняя своей воле ортодоксальных законных. Барон всегда поспешал туда, где пахло большими деньгами. Он имел особый нюх, заранее угадывая выгодные операции и хорошую прибыль чуял издалека, точно так же как комар чует живую горячую кровь. К собственной персоне Назар Кудрявцев относился уважительно, так что если бы он не стал вором, то непременно сделался бы банкиром. Впрочем, он и мечтал завести собственный банк и вложить накопленные деньги повыгоднее, чтобы они приносили постоянную многократную прибыль…
В воровскую среду Назар Курдявцев вошел давно, еще в те уж почти что легендарные времена, когда существовали гордые звания ударника коммунистического труда, а красный вымпел, словно эстафетная палочка, переходил от лучшего сверлильщика к лучшему заточнику. Он в ту пору работал в Бийске на местном химическом комбинате, где втихаря открыл цех по очистке химпрепаратов и еще один цех — по производству минеральных удобрений. О существовании обоих цехов, понятное дело, знали его местные покровители — те, кто носили на груди синих ангелов с крестами и исправно получали свои отчисления с оборота. Самое же смешное заключалось в том, что большинство рабочих в его подпольных цехах верили в романтические идеалы светлого будущего и не подозревали о том, что своим ударным трудом преумножают благосостояние алтайского миллионера.
Укрепившись в уголовном мире и поднакопив деньжат, Назар стал потихоньку скупать голоса законных, которые рады были дожить спокойно до ветхой старости на предоставленный пенсион и охотно отстаивали интересы своего нового благодетеля.
Алтайские воры справедливо считали, что Барон — самый богатый законный в их регионе. На Кипре он имел двухэтажную виллу, куда любил наведываться в самом начале лета, когда на острове еще не столь многолюдно и солнце не такое палящее. Был у него также небольшой домик под Сочи неподалеку от Дагомыса — сюда он любил приезжать весной, когда расцветают магнолии, а Черное море ласково шелестит о прибрежную гальку.
Ну и, разумеется. Барон имел солидный счет в одном из лихтенштейнских банков. Но туда поступали деньги от его личного бизнеса, покуситься на который не мог лаже воровской сходняк. На своем химкомбинате в Бийске Барон разливал водку.
Назар Кудрявцев был удачлив. Он понимал деньги и умел их делать, поэтому на региональном сходняке ему было доверено контролировать все крупные финансовые операции. Во-первых, это были дела, связанные с нефтью, газопроводами и АЗС. Во-вторых, нелегальные алмазные прииски в Якутии.
В— третьих, торговля оружием, которое тайно доставлялось из России в страны Латинской Америки, откуда тем же путем на сухогрузах шли наркотики, дававшие огромную прибыль.
В последние месяцы Барон стал присматриваться к рынку морских перевозок пристальнее. Его уже не интересовал временный фрахт отдельных судов, — он замахивался на большее. Главной его целью стала покупка торгового флота в десяток судов. Ни больше, ни меньше! Перспективы для его бизнеса, в случае удачного приобретения, открывались самые радужные. Главное преимущество заключалось в том, что, став владельцем целого флота, он уже больше не будет оглядываться на большого дядю — армию алчных чиновников, от чьей подписи на документе зависит успех любой коммерческой операции. Зная это, аппаратчики наглели год от года, и если еще десять лет назад Барон мог купить любого из них с потрохами за каких-нибудь пять «штук», то нынче счет шел уже на «лимоны». И отнюдь не рублей… Ставки в игре поднялись соответственно с размером выигрыша.
