Ричард Сэпир - Старомодная война
— Честь и смелость — не болезнь, — сказал маршал армии. Его звали Россоков. Когда он говорил, его медали возмущённо позвякивали.
— Когда армия решила объявить войну Америке и похитила Генсека, я должна сказать, что этим она нанесла травму телу оборонительной системы. Руки и ноги не могут существовать без головы, — сказала Анна. — А голова стоит в этом лесу, оглядываясь по сторонам и не зная, как вернуть тело обратно.
— Армия может одержать победу, — сказал маршал Россоков.
Маршал КГБ Невский кивнул, соглашаясь. Некоторые члены Политбюро тоже кивнули. Даже если это был мятеж, он всё ещё проходил под руководством русских коммунистов.
После этих слов Анна вышла на маленькую круглую поляну в лесу. Она вдохнула холодный воздух русской осени и сказала более спокойно, чем говорила раньше. Спокойно, но несколько истерично:
— Чем всё закончится?
После этого повернулась и посмотрела каждому из присутствующих в глаза.
Наконец маршал Россоков резко сказал:
— Война.
— И чем эта война закончится для нас? — спросила она.
— Победой, — ответил Россоков.
— Чего мы достигнем этой победой, в результате которой, между прочим, могут быть уничтожены миллионы, а планета может стать необитаемой, как и раньше?
— Мы разрушим центр капитализма. Мы победим всех наших врагов.
— Вы не ответили на вопрос, — сказала Анна.
Россоков похлопал женщину по хорошенькому личику. Женщинам никогда не нравилось увлечение мужчин войной, даже блестящей Анне Чутесовой.
— Разрушение капитализма не может служить целью войны.
— Конечно, в основном эго так. Но это триумф коммунизма. И это конец классовой борьбы.
— Простите меня, но нужно взглянуть в лицо реальности. Мы недавно закончили войну с. Китаем, коммунистической страной. Мы не сможем довести войну до победного конца, как и не сможем добиться триумфа коммунизма.
— Неужели триумф коммунизма невозможен? — спросил маршал Россоков.
Анна заметила, что этот аргумент вызвал сочувствие на лицах окружающих её людей, поддерживающих патриотизм и социалистический пыл, в котором они воспитывались всю жизнь.
Это не мужчины, подумала она. Это идиоты.
Она снова принялась доказывать им, что разрушить капитализм невозможно, что у них ещё слишком много врагов и что, если они будут сражаться со всеми этими врагами, планета может стать необитаемой.
— Разве вы не видите, что у этой идеи нет будущего и что мы не можем ничего предпринять до тех пор, пока небольшая часть русских вооружённых сил заражена этим вирусом. Я должна рекомендовать вам обратиться за помощью извне.
Ни одного слова поддержки. Они молчали, поддавшись панике. Но, как мужчины, они скрывали свои чувства за внешней невозмутимостью. Невозмутимостью людей, привыкших управлять. Основной причиной их сопротивления было то, что эти доводы исходили от женщины. По их представлениям женщина должна обязательно верить, что мужчина сможет защитить её и обеспечить стабильность. И теперь они прятались за доводами национальной безопасности.
— В Америке этот человек славится как специалист, он способен внушать страх. Я убедилась в этом, когда работала с ним. Он принадлежит к их секретной организации и используется только в экстремальных ситуациях. И я уверена, что мы можем воспользоваться его услугами, потому что в Америке тоже не заинтересованы в войне с нами.
— Этот человек, которого вы хотите пригласить, — начал маршал КГБ Невский, — черноволосый и черноглазый, с высокими скулами, и его зовут Ремо?
— Это он.
— И это тот самый Ремо, с которым вы встречались в различных ситуациях, один раз во время его проникновения в Россию и дважды в Америке, куда вы были посланы с заданием?
— Это он.
— И этот иностранец из Америки соблазнил вас, товарищ Чутесова?
— Нет, — сказала Анна. — Это я соблазнила его. — Она не собиралась обсуждать с этими людьми своё романтическое приключение. — Нет. Я не влюблена в него, хотя секс был прекрасен, но я готова на что угодно, чтобы спасти планету от ядерного кошмара.
И тогда маршал КГБ Невский сказал, проявив типично мужскую глупость:
— Как мы узнаем его?
Она увидела пять кивающих голов.
Она должна соврать. Если она хочет, чтобы ей поверили, ни в коем случае нельзя говорить этим людям правду.
— Если я буду нуждаться в сексе, кто, кроме русского мужчины, сможет мне помочь? — сказала она.
Это была подходящая ложь, и теперь все эти лидеры, которым было шестьдесят и семьдесят, поверили, что Анна сможет спасти их от возможной ядер— ной опасности.
— Делайте то, что считаете нужным, товарищ Анна, — сказал Невский.
— Благодарю вас, — сказала она. Ей даже удалось сохранить невозмутимое лицо.
Она уже связалась с начальником Ремо, мистером Гарольдом В. Смитом, который был крайне рациональным человеком. Он объяснил, что этот феноменальный тип стремится развязать войну в России.
— Я должен сказать вам, мисс Чутесова, что Ремо поклялся положить жизнь, чтобы остановить этого человека. Его зовут Арисон. Это имя что-нибудь говорит вам?
— Нет, — ответила Анна. — Для нас это имя ничего не значит.
— Когда-нибудь узнаете, — сказал Смит. — Но я не уверен, сможет ли Ремо помочь вам.
— Мне искренне жаль слышать, что Ремо встретился с этим человеком и оказался не в состоянии справиться с ним. Однако Ремо может делать такие вещи, которые не под силу больше никому. И он обязательно справится с любым. Если я правильно поняла то, что вы рассказали мне, Ремо единственный человек, который не попал под влияние мистера Арисона.
— Это правда, — сказал Смит.
— По моим сведениям, Ремо обладает экстраординарной силой. Я думаю, что у него есть все шансы, чтобы вернуть русские армии.
— Возможно, вы и правы.
— Может быть, мы уговорим этого азиата, его приёмного отца, помочь ему?
— Нет, он не согласится.
Это заинтересовало Анну, и она решила подождать приезда Ремо. Он уже вылетел из США, когда началась эта встреча в подмосковном лесу, и Анна ждала только приземления самолёта, чтобы встретить его.
Ремо своей лёгкой походкой спускался по трапу. Она увидела его улыбку, когда он заметил её. КГБ, несомненно, охраняло её во время пути. Это было у них в обычае. Но она сейчас не заботилась об этом. Ремо здесь, а остальное не имело значения.
— Хелло, дорогой, — сказала она.
— Хелло, дорогая, — откликнулся он, заключил её в объятья и поцеловал.
— Мне нравится это времяпрепровождение, но мы, вероятно, будем сфотографированы КГБ.
— Отлично, я преподам им урок.
— Остановись, — предупредила она, отводя его руки от одной из точек на своём теле, с помощью которых он дарил ей наслаждение. — Ты мне нужен, но сейчас твои пальцы играют на клавиатуре моей нервной системы.
— Я могу жить этим, — сказал Ремо.
— Я могу жить ради этого, — ответила Анна.
— Это просто отлично, что мы встретились с тобой, — воскликнул Ремо. Он ни единым словом не обмолвился о Пу.
— Вся эта страна может ополчиться против нас. Это какой-то кошмар. Мы не знаем, какие воинские части поддерживают нас, а какие выступают против. Дела идут всё хуже. Военные похитили Генсека, чтобы заставить его объявить войну Америке. Они хотят войны. Они хотят дать Америке время собрать свои лучшие войска. Они даже хотят определить место сражения.
— Поедем в отель, — сказал Ремо.
Он ощущал очарование Анны и нуждался в нём. В её спокойной улыбке. В её прекрасных голубых глазах. В её теле, с которым у него было связано много прекрасных воспоминаний, и, конечно же, в её уме.
— Ты приехал сюда, чтобы помочь своей стране и предотвратить войну, или ты здесь, потому что любишь?
— Я приехал сюда завинчивать гайки, — сказал Ремо с несчастным видом.
— Да, хорошо, тогда нам необходимо заняться делами, — сказала Анна.
— Ты — женщина, которая всё время занята делами.
Похожие случаи были в Ватикане, Бате, на авианосце «Полк» и в индейском лагере.
Мистер Арисон превращается из обыкновенного человека в воина, который может одним манёвром послать людей в сражение. Глядя на него, казалось, что он черпает свои силы в войне.
— Мы передали контроль над нашими армиями обратно в руки Коммунистической партии, — сказала Анна, предъявляя свой пропуск охране аэропорта. Её «Зил» стоял наготове, чтобы отвезти её обратно в Москву.
— Подожди минутку. Я не хочу связываться с армией, находящейся в руках коммунистов, — сказал Ремо, моряк в прошлом.
— Хорошо, чего ты хочешь? — спросила Анна.
Ремо был дорогим, Ремо был великолепным, но
Ремо, как заметила Анна, мыслил как обыкновенный мужчина.
— Может быть, встретиться с некоторыми демократами в руководстве.
