Сергей Зверев - Невидимое видим, неслышимое слышим
Шадрин смотрел на сидевшую перед ним женщину. Она как-то сразу постарела, стала усталой и беспомощной. Раньше Шадрину казалось, что Бернетт едва ли немного больше сорока лет. Сейчас перед ним сидела абсолютно пожилая женщина, смертельно уставшая и доведенная до крайности душевными муками. «Это она доверилась мне, поэтому так и расслабилась, – понял Шадрин. – Когда была одна, один на один с этими типами, то держалась, а сейчас сдала. Только какая на меня надежда? Ладно, прикинем, что мы имеем».
Последние два дня Шадрину не только разрешали ходить по внутренним помещениям клиники, но и заставляли посещать спортивный зал. Все понимали, что ему нужны движения, восстановление физических сил. Шадрин тогда и начал присматриваться ко всему, что его окружало. Ни в одном помещении не было окон, но когда подполковника вывозили в ущелье стрелять по мишеням, он понял почему. Коридоры такой длины не могли поместиться в здании клиники, которое построено впритык к горе. Значит, в этой горе пробиты обширные штольни для расположения секретной лаборатории. Или это пещеры естественного происхождения, которые террористы использовали в своих целях. В коридорах Шадрин видел множество дверей с различными символами, которые ему ни о чем не говорили. Но вот в спортивном зале и комнате, где с ним работали, он заметил на стенах план эвакуации. Это дало ему возможность сориентироваться. Кроме того, Шадрин не видел никаких коммуникаций, которые говорили бы о наличии охранной или пожарной сигнализации, систем автоматического пожаротушения. Хотя он был и не во всех внутренних помещениях, но признаков проводных телефонов тоже не видел.
А еще Шадрин помнил, что когда его возвращали из ущелья после стрельбы по мишеням, то высадили из машины во дворе клиники. Ему велели самостоятельно идти в свою «палату». Наверное, хотели проверить, насколько он адекватен нормальному человеку, сможет ли выполнить элементарное задание, связанное с ориентацией в пространстве. Путь из лаборатории через клинику наружу он себе представлял.
– Мне кажется, бежать отсюда невозможно, – снова заговорила Бернетт. – Я надеюсь только на то, что вы пройдете последние тесты, выберетесь на свободу и приведете помощь.
– Вы же говорите, что пройти эти тесты в здравом уме невозможно, что я обязательно выдам себя.
– Да, невозможно. Но я помогу вам и постараюсь подстраховать там, во время тестирования.
– Кэролайн, – неожиданно позвал Шадрин.
– Что? – подняла свои потухшие глаза на русского Бернетт.
– Скажите, Кэролайн, а сколько вам лет?
– Я уже старая, Андрэ. В этом году мне исполнилось сорок, – ответила Бернетт вялым голосом, затем тряхнула головой, как будто прогоняя сон, и заговорила совсем другим голосом, молодым и сильным: – Не будем терять времени, Андрэ, у нас будет только один шанс – точнее, у вас. Я должна ввести вам лекарство. Я введу вам повышенную дозу, хотя это может быть и рискованным. Скажите, вы склонны к аллергии на медицинские препараты?
– Я не так уж и много лечился, но думаю, что не страдаю. По крайней мере, на анальгетики у меня аллергии нет, на цветочную пыльцу, шерсть животных – тоже.
– Хорошо, потому что такая доза может вызвать аллергическую реакцию. Но лучше аллергия, чем полная зависимость от чужой воли. Подождите, сейчас я все принесу.
Бернетт ушла, оставив Шадрина наедине со своими размышлениями. «Вот так вот сидишь на границе на своей заставе и ничегошеньки не знаешь. А тут такие дела творятся, что в голове не укладывается. Инопланетяне, свои же земляне – и все со своими угрозами, своим вмешательством, своей жаждой завладения миром. Хотя насчет инопланетян я, кажется, перегибаю, те пока не жаждут владения нашим миром. С их технологиями только захотеть, и за сутки мы будем не в состоянии сопротивляться, нечем будет. А вот свои родные земляне – эти еще страшнее. Попал я как кур в ощип. Думай, Андрей, размышляй, – говорил себе Шадрин, – бежать надо отсюда, пока жив, пока от тебя не ожидают, что ты в состоянии бежать. А если не получится, то принять последний бой, разгромить весь этот гадючник напоследок, чтобы другим сюда не попадать. Ты солдат, Андрей, твоя работа в том и заключается, чтобы быть готовым умереть в каждую минуту. Поэтому выбор не особенно велик. Либо я подгадываю удобный момент и пытаюсь бежать, либо у меня не получается, и я продаю свою жизнь так дорого, как только смогу. А могу я многое!»
Размышления прервала вошедшая Бернетт с двумя шприцами, обернутыми стерильной марлей. Сделав два болезненных укола, она спрятала шприцы под матрас кровати Шадрина. Они не успели обмолвиться и парой слов, как в коридоре послышались шаги. Вошел афганский помощник Хальмейера, доктор Иради с двумя угрюмыми мужчинами.
– Вы подготовили пациента, доктор Бернетт? – спросил афганец.
– Да, мы можем идти, – кивнула женщина, на лице которой проступила еле заметная бледность.
– Вставай, ты пойдешь с нами, – приказал Иради Шадрину и показал рукой на дверь.
Шадрин поднялся с кровати и без всякого выражения на лице двинулся неторопливым шагом в коридор. Иради быстро догнал его и пошел рядом. Двое его помощников шли сзади рядом с Бернетт. Шадрин шел и настраивался на то, чтобы безукоризненно сыграть свою роль зомбированного человека. Если это удастся, то он выйдет отсюда и найдет способ сбежать и вернуться с помощью. Не столько из-за Кэролайн, сколько затем, чтобы уничтожить эту лабораторию.
Глава 10
В большой просторной комнате, которая по периметру была заставлена различными медицинскими приборами, Шадрина ждал доктор Хальмейер с незнакомым Шадрину пожилым афганцем. Судя по выражению лица незнакомца и его осанке, это был большой начальник. Не просто полевой командир, а кто-то из тех, кто здесь «заказывал музыку». Шадрин скользнул по лицу афганца взглядом и остановился посередине комнаты, глядя прямо перед собой.
– Андрей! – раздался зовущий голос Хальмейера, который попытался довольно правильно произнести это имя в русском его звучании.
Шадрин решил, что должен отреагировать, коль скоро здесь уже знали его имя и фамилию. Он повернулся на голос и равнодушно стал смотреть на Хальмейера.
– Подойди ко мне.
Шадрин подошел и остановился в двух шагах. Хальмейер переглянулся с Иради и внимательно посмотрел в глаза Шадрину.
– Давайте приступим на вчерашней до зе, – сказал Хальмейер, не поворачиваясь к своим помощникам, через плечо, – если все пройдет успешно, то перед отправкой добавим. Но мне кажется, что одной дозы теперь хватит на четыре-пять дней.
– Андрей, ударь этого человека, – приказал Хальмейер и указал рукой на одного из афганцев, который привел его сюда из палаты вместе с Иради.
Шадрин повернулся лицом к указанному человеку. Но тут до него дошло, что приказ подан как-то странно. Если бы он сам, к примеру, был гипнотизером и отдавал приказ своему загипнотизированному партнеру, то отдал бы его точнее. Ударь рукой или вот этой палкой. Опять же куда ударить? Возможно, у Шадрина были ложные представления обо всем этом, но он на несколько секунд замешкался. Это его замешательство оказалось спасительным.
– Что я вам говорил! – воскликнул довольный Хальмейер и подошел к Шадрину вплотную. – Ударь этого человека кулаком в лицо.
Шадрин двинулся к своей жертве. Подойдя, он коротко размахнулся и нанес удар в лицо афганцу. Тот легко увернулся и ударил в ответ в скулу. Шадрин не ожидал этого, но быстро сообразил, что приказа продолжать драку не было. Он пошатнулся от удара и остался стоять перед афганцем с опущенными руками, хотя очень подмывало схватиться за ушибленное место. «Только бы не приказали меня избивать, могу не выдержать и дать сдачи», – подумал Шадрин. Афганец со злорадной усмешкой смотрел ему в глаза. Шадрин пытался смотреть прямо перед собой, не реагируя эмоционально на взгляд афганца.
– Достаточно, – удовлетворенно сказал Хальмейер, судя по звукам, он потирал от удовольствия руки. – Теперь, Андрей, подойди ко мне.
Шадрин повернулся и двинулся к доктору. Хальмейер стоял довольный и разглядывал подопытного. Его рука протянулась в сторону, в нее вложили пистолет, который он показал Шадрину. Андрей Васильевич успел отметить, что звуков и щелчков не было. Пистолет никто при нем сейчас не заряжал и не разряжал. Что еще задумал этот «врач»?
– Вот тебе оружие, Андрей, – сказал Хальмейер, держа пистолет перед собой. – Сейчас я тебе его дам, и ты выстрелишь туда, куда я тебе скажу, и столько раз, сколько я тебе скажу. Ты меня понял?
– Понял, – ответил Шадрин спокойным голосом, глядя на верхнее веко правого глаза доктора. Смотреть ему в глаза он опасался, боясь, что выдаст себя эмоциями или не выдержит взгляда. Про себя он отметил, что ему дали двенадцатизарядный «Люгер».
– Держи, – протянул Хальмейер пистолет Шадрину и, подняв руку, щелкнул в воздухе пальцами.
