Дмитрий Красько - Сопроводитель
— Ничего себе, вооружился! Зачем тебе столько металла на себе таскать, не золото ведь?
— А это, — хрипло сказал я, с трудом разомкнув слипшиеся после тесного контакта с его коленом губы: — Уверенней чувствую… я… себя…
— Что — до сих пор? — саркастически скривился он. — А чем ты у Пилота гремел?
— По слогам, пожалуйста, — попросил я. — Здесь присутствуют некоторые, которые тебя не понимают.
— Пилот — это Коновалов, — снисходительно объяснил мне, непонятливому, человек-рояль. — Прозвище у него такое.
— А, — отозвался я. — Гранатами я у него гремел. Припас парочку, хотел на добрую рыбалку сходить, да вот из-за тебя, дефективного, уже не придется — обе потратил.
— Ты не хами, а то я на тебя Пупсика натравлю, — предупредил он. — Я понимаю, что ты человек независимый и разговорчивый. Только Пупсик это быстро исправит.
— Как два пальца, — подтвердил из-за его спины амбал.
Черные круги перед моими глазами стали реже, к тому же сильно уменьшились в диаметре, так что я смог внимательно рассмотреть его. Он был велик и прост, как пирамида Хеопса. Проектировщики — мама с папой — зачем-то заложили в это туловище такую мощность, что рубашки на спине лопались. Зато по лицу было видно, что дальше дважды два не пошел. Да и не стремился к этому. У него, судя по всему, были другие интересы. Например, исцелять чужие пороки. В частности, строптивость и болтливость. И вряд ли он способен на что-то еще, кроме этой немудрящей работы.
— Не надо на меня Пупсика натравливать, — буркнул я, сделав выводы. — Ты у меня пистолеты забрал, а с твоим корешем без огнестрельного оружия лучше не связываться. Затопчет, как мамонт.
Пупсик довольно осклабился, думая, что я сделал ему комплимент. А крепыш почему-то решил, что время разговоров прошло и настало время подведения итогов. Чем он при этом руководствовался — не знаю, но к делу приступил незамедлительно, задвинув следующую неожиданную речугу, из которой я, между прочим, почерпнул много нового и интересного:
— Давай перейдем сразу к делу, братан, — и, поскольку с моей стороны возражений не последовало, продолжил: — Мы тебя сейчас тихо-мирно убьем, но ты не расстраивайся — ты хорошо поработал. Пипус не соврал — ты как раз тот чувак, который мне был нужен. А то, что помрешь — так ведь я так и задумывал с самого начала. Согласись, неплохой замес получился — даже с бутылкой хрен разберешься. Зря ты влез в это дело. С самого начала зря. Ну, так ты ж ничего не знал.
— Так это ты — сценарист? — удивился я. — Это у тебя такое больное воображение?
— Поаккуратнее, — снова предостерег он.
— Хорошо, — я не стал упорствовать. — А недоумки, которые пытались остановить меня, когда я с адвокатом из города сваливал — это тоже твоя задумка?
— И задумка моя, и люди мои, — гордо подтвердил он. — И никакие они не недоумки. Нормальные пацаны. А Красавчику ты лицо зря попортил — он так им гордился! За лицо я ему, конечно, заплачу, а вот помятый нос — это на всю жизнь.
— Тот тип, что поутру дверцей защемился? — уточнил я, и, уловив ответный кивок, поинтересовался: — Так и адвоката они сюда доставили?
— Ты башкой думай! — он презрительно скривил губы. — Зачем так грубо светиться? Человек, который доставил сюда Сутягина, о двойной игре даже не подозревает. Просто Красавчик с пацанами у него на хвосте сидели, а когда он свалил, сразу постарались взять адвоката. Если бы получилось — на меня все равно бы никто не подумал. За него уже ты отвечал, и все свалили бы на тебя.
— Жуткий термоядер, — согласился я, имея в виду крутизну сюжета.
— А то! — крепыш усмехнулся, имея в виду то же самое. — Я, брат, еще и не то заворачивать умею. Знал бы ты, как я нажил свой первый миллион.
— А чего ж меня раньше не убрали? — допускаю, что лежа в ванне под прицелом их не самых дружелюбных глаз, глупо было задавать такой вопрос. Но я не удержался — очень интересно было, понимаете? — Ведь была возможность.
— Саркисян косяк спорол, — с неподдельным огорчением вздохнул сценарист. — Я как-то не подумал ему сказать, что тебя сразу мочить нужно. А у него мозгов не хватило сообразить. Его главная задача была — забрать Сутягина. Он это и сделал. Потом позвонил и доложил, что отвез тебя к недостроенной свинюшне, живого. Я ему только тогда отмашку дал, что тебя убрать надо. Велел вернуться и сделать это. Он вернулся, только ты успел смыться. Ты вообще очень бойким пареньком оказался. Сразу мне не понравился. Не люблю я таких. Понервничать меня заставил. Я думал, ты мне реальных головняков подкинешь. Стал тебе постоянно названивать — вдруг клюнешь. И ты клюнул, когда согласился искать адвоката. Нет, я все-таки гений. Ты ведь не подозревал, что все это я придумал, правда? То-то и оно! Только ты опять успел вовремя слинять — когда мы пришли ночью, тебя уже не было. А за ночь ты успел наворотить кучу ненужных дел. Не зря я, сука, таких прытких не люблю. Но теперь-то мы тебя, слава Богу, поймали. Кончились твои заботы на этой земле, Мешковский!
— Я польщен. И весь этот крутой замес ты ради меня затеял? Все просчитал, все предусмотрел — чтобы порешить сегодня в этой ванне?! Черт, тебе в шахматисты идти надо. Ты Карпова-Каспарова на раз-два уделывать будешь. А чем я тебе насолил, если не секрет? В прошлой жизни босоножки спер?
Он рассмеялся — весело и неподдельно. Замечательное хладнокровие у человека, собирающегося вот-вот совершить убийство. Я грустно позавидовал.
— Хорошая шутка, Мешковский! Только ты мне вообще по барабану. Мне нужно Пипуса достать. Понимаешь, братан, он в свое время Пилоту топливо поставлял. Потом они посрались, и Пипус отвалил. Пилот на меня вышел — мы же с Пипусом в одном бизнесе, оба топливом барыжим. Пилота я выручил… Кстати, знатная тема, Пипус — идиот, что съехал с нее. А если он такой идиот, то, может, и остальной свой бизнес мне скинет? А? Как думаешь?
Я пожал плечами. Материи, которых он сейчас касался, были настолько далеки от меня, что отвечать не имело смысла.
— Не думаешь? — кривовато усмехнулся крепыш. — Вот и Пипус не думает. Потому что я ему пока ничего не говорил. Пусть сюрприз будет. — И заржал. Отсмеялся, вытер слезу и очень серьезно кивнул: — Ничего. Теперь уже скоро. Без адвоката своего Пипус даже не вякнет. А в смерти адвоката ты, Мешковский, виноват. Не уследил. И мы, друзья Пипуса, нашли тебя и жестоко покарали…
— Так адвокат, вроде, под Коновалова копал, — я не выдержал и перебил его. Крайне невежливо, но мной двигало неземное удивление, я даже не обратил внимания на ту часть его речи, что затрагивала меня. — Что ты против него-то имеешь?!
— А Пипус все дела в последнее время через него вел, — благодушно пояснил роялеобразный. — Без него он — как без рук. Точно не выкрутится. Тем более что до поры, до времени нам доверять будет. Недолго, правда…
— Фу ты! — выдохнул я. — А я-то грешным делом думал, что ты ради кореша своего, ради Пилота жопу рвешь…
— Я ни ради кого жопу не рву! — он гордо выпятил грудь колесом. — Пилот мне просто деловой партнер. Я вообще деловой человек, Мешковский. И, что бы я ни делал, я всегда делаю свой бизнес. Сечешь?
По дурацкой привычке многих тщеславных людей он расхвастался и выдал полный расклад своих действий, хотя никто его об этом не просил. А потом, когда попросили, раскрыл и мотивы. Ведь так хотелось услышать что-нибудь вроде восхищенного: «Да ты что! И это все ты сам придумал? Ай, молодца!», и он не удержался. Наверное, было до слез обидно, когда никто ожидаемых слов не произнес.
Но мне-то до его обид что за дело? Мне даже до Пипуса дела не было, хотя тот и оказался вдруг изрядным мудаком, коль таких друзей себе подбирает. При том, что мне всегда казалось, что он умеет разбираться в людях. Оказалось — дудки. Пипус мудак. Но мне и это было до лампочки. Мне вообще все население Земли было сейчас до лампочки. Потому что сам я в эту минуту ощущал себя без пяти минут трупом. Потому что сидел в ванне, из которой быстро выбраться невозможно — если мне очень, очень, очень повезет, успеют лишь фотокарточку попортить. Ведь в плане физподготовки я в данный момент чувствовал себя хреновастенько. А передо мной маячил роялеобразный человек — или наоборот, все равно сволочь и мишугенер. И за его спиной стояли еще двое — с реквизированными у меня стволами, между прочим. Поэтому мне едва ли повезет, и фотокарточкой тут не отделаешься.
Глядя на них, я с тоской подумал, что жизнь-то прекрасна, я в этом еще раз убедился не далее, как сегодня утром, сидя в машине у приютившей меня на несколько часов забегаловке. Да, жизнь… Так не хочется оставлять ее одинокой, без своего общества. Но, видимо, придется. Во всяком случае, вид выстроившейся передо мной троицы намекал именно на это. Совсем злые и ужасно беспощадные. Прямо трио бармалеев.
Знаете, что я вам скажу? Понятно, не знаете. А я все равно скажу. Когда живешь такой безалаберной жизнью, как у меня, постепенно привыкаешь, что рано или поздно найдется мудак, который тюкнет тебя ломиком по темечку или увеличит вес твоего тела на несколько свинцовых граммов, разрядив мимоходом пистолет. Или, на худой конец, проткнет ножиком. И постоянное ожидание подобного исхода рано или поздно все равно притупляет чувство опасности, начинаешь чувствовать себя в такой обстановке довольно комфортно — главное, побольше наглости. А остальное приложится. Ведь когда-нибудь все там будем, да?
