Сергей Зверев - Заложник особого ранга
— Туда нельзя, — вкрадчиво попытался объяснить он и хватал за рукав, — вы же должны понимать…
— Кому должен? — и президент, понимая, что это, возможно, последний шанс переломить ситуацию в свою пользу, применил один из своих излюбленных приемов дзюдо.
Попытавшийся его остановить подлетел в воздух и рухнул спиной на бетон. Глава государства брезгливо раздавил каблуком наушник с микрофоном, слетевший во время падения, и не побежал, не бросился, а спокойно пошел к воротам, словно ничего экстраординарного и не произошло. Охранники зачарованно следи за его приближением. А он знал, что надо идти, как под прицелом телевизионных камер, — уверенно, с достоинством. Стоит показать страх, проявить торопливость, и магическое обаяние власти исчезнет. Из президента в глазах охраны, предавшей его, он превратится в простого смертного.
Каждый шаг давался нелегко, предательский пот выступил на спине. И тут позади послышались щелчок предохранителя, звук передвигаемого затвора и тяжелое дыхание.
— Стойте. Иначе я выстрелю. Три, два…
Президент чуть замедлил шаг, затылком ощущая направленный на него ствол пистолета.
— Один! — коротко подсказал президент и тут же пожалел об этом.
В бетонной коробке недостроенного цеха, открытой только небу, выстрел прозвучал звонко и задорно. Пуля просвистела на расстоянии вытянутой руки и чиркнула о бетонную стену. Охрана инстинктивно схватилась за оружие.
Самый одинокий во всей стране на тот момент человек остановился, устало посмотрел через плечо:
— Чего вы от меня хотите? — негромко спросил он.
— Адекватности поведения в сложившейся для вас ситуации, — прозвучало в ответ. Вполне доходчиво.
Из ствола «Стечкина» все еще стекал пороховой дымок.
— И только? — глаза сузились до тонких, как опасная бритва, щелочек.
Руководитель охраны кивнул. Президент не удержался от искушения плюнуть ему в морду. Носовой платок неторопливо стер плевок.
— Зря вы так.
Глава государства запрокинул голову, глянул в ночное небо. Все, к чему он привык за последние годы, оказалось отрезанным от него: спецслужбы, связь, спутники… Раньше любая проблема решалась простым «нажатием кнопки». Тут же, как черт из табакерки, появлялся специально обученный человек, и оставалось только ждать доклада о выполнении.
Президент тяжело поднялся по ступенькам в вагон и закрыл за собой дверь. Телевизор не работал, связь была отключена, оставался лишь компьютер, но и он, не подсоединенный к сети, помочь ничем не мог, разве что скоротать время. Триумфальная поездка по стране грозила обернуться бездарной потерей власти.
— Остается поступить, как в старом советском анекдоте, — грустно усмехнулся президент. — Зашторить окна, раскачивать вагон и воображать, будто поезд движется в светлое будущее. А что же Клим? Не мог он меня предать!
Спрашивать о том, что случилось с комендантом Бондаревым, было бессмысленно — правды не услышишь. Но оставалась надежда, что тому удалось ускользнуть: если бы Клим погиб, ему бы не преминули показать мертвое тело. Скрипнуло кресло, засветился плоский экран компьютера. Президент подсоединил «флэшку» и принялся просматривать старые фотографии.
* * *Есть города и даже целые страны, о которых во всем мире стараются не вспоминать. Всякие никем не признанные государственные образования. Вроде и есть они — иногда мелькнут в телевизионных новостях в связи с очередной безумной выходкой их руководителей, а потом снова о них на долгое время забывают. Одно из таких белых пятен на карте Европы — Приднестровская Республика.
Если кому и интересна тамошняя жизнь, так это ее гражданам да их родственникам.
Карташов долго раздумывал, когда получил через надежных людей приглашение от генерала Муравьева встретиться в Тирасполе. Как-никак это выглядело чистой воды провокацией, на какие был горазд кукловод Артура — лубянский генерал Подобедов. Но, поразмыслив, Карташов решил, что ФСБ пока не помышляет его убирать. А несчастный случай можно было организовать и в Москве. В грозные высказывания героя России относительно своей партии бесноватый вождь особо не верил. Спинным мозгом чувствовал, что Муравьев — социально близкий элемент, волею судьбы оказавшийся по другую сторону баррикад.
— Попытка не пытка, — рассудительно решил Карташов, — Приднестровье — тихое место, где можно обсудить стратегию общей борьбы.
И, не доложив своим хозяевам-заговорщикам, временно передав дела по управлению партией пламенной Нине Чайке, Карташов отправился в Тирасполь. Свое отсутствие в Москве всегда можно было списать на работу в регионах.
В аэропорту Артура Карташова никто не встречал, он не решился привлекать к встрече своих приднестровских соратников. Ведь Муравьев настаивал именно на конфиденциальной встрече.
Учитывая, что его физиономию, неоднократно показанную в последние недели по телевизору, знали теперь по обе стороны Атлантики, партийный лидер еще в самолете надел черный берет и темные очки. Отчего сразу же стал похож на баскского террориста, изготовившегося взорвать здание аэропорта.
Согласно договоренности, машина должна была подобрать Карташова у выхода в город. Без обычного сопровождения из боевиков своей партии он чувствовал себя неуютно на чужой территории. Проскользнул в терминал и прилип носом к стеклянной стене. Площадь перед аэропортом ему понравилась — по трем ее сторонам виднелись лозунги, призывающие бороться против всяческих врагов, мешающих единению народа Приднестровья с великим русским народом. Правда, вид портил сиротливый непонятный лозунг, исполненный на молдавском языке. Но грело душу, что местные славянофилы умудрились заставить писать русскими буквами даже народ, принадлежащий к романской языковой группе.
Почувствовав, что непризнанную республику населяют или по крайней мере уверенно управляют ей братья по разуму, Карташов смело вышел на простор площади. Тут же от машины, стоявшей под знаком, запрещающим даже остановку, отделился богатырь в камуфляже и, крепко пожав руку партийному вождю, произнес:
— Рады видеть вас, товарищ Артур, на свободной земле Приднестровья. Генерал ждет вас.
После таких слов хотелось броситься на асфальт и целовать пыль очередного «Острова Свободы» или крикнуть: «Нация превыше всего!» Но вместо этого Карташов просто забрался в «Волгу» и, млея от счастья, вытянул ноги между сиденьями.
Машина мчалась по плохонькому шоссе, пролегающему между виноградниками. Ветер продувал салон насквозь. Вдалеке тянулись лесозаградительные полосы из густо посаженных пирамидальных тополей. Виноградники сменились полями, меж борозд ходили мрачные крестьяне, собирая поздний урожай помидоров. И хоть приемник в машине молчал, Карташову все равно казалось, что из динамиков льется зажигательный «Флуераш».
Одна из правительственных резиденций непризнанной республики пряталась в полукилометре от шоссе на берегу искусственной затоки Днестра. Кто здесь только не побывал! И если бы велась книга почетных посетителей, то она могла бы служить сборником образцов почерка многих разыскиваемых во всем мире преступников. Самопровозглашенная республика распродавала и никак не могла исчерпать гигантские запасы оружия, доставшегося ей в наследство от СССР. О правительственной резиденции автомобилистам напоминал скромный плакат: «Въезд и остановка запрещены». Доходчивый, как надпись на высоковольтной опоре: «Не влезай — убьет».
Во дворе уже вовсю пылал мангал. Парень с лукавыми молдавскими глазами то раздувал огонь куском фанеры, то отгонял им же от сочившихся кровью сырых шашлыков мух и ос. Вовсю валил дым из трубы бани. За густо разросшимся вокруг беседки виноградом угадывались на столе очертания коньячных бутылок, ваз с фруктами и оплетенных безразмерных бутылей с вином.
Генерал Муравьев, назначенный спасителем отечества, и его виртуальный противник Карташов, оказавшись лицом к лицу, с полминуты просто изучали друг друга. До этого встречаться лично им не доводилось, а телевизионный экран всегда изменяет человека. Первым нарушил молчание генерал:
— Орел! — проговорил он. — Прилетел-таки! Не побоялся!
— Я всегда говорил, что военные спасут Россию, — осторожно начал Карташов.
— Вот-вот, — Муравьев еще раз окинул взглядом Артура. — Ты не боись. Этих мудаков здесь нет и быть не может. Вокруг только свои люди. Патриоты. Небось тебе про меня всякой дряни наговорили?
Карташов все еще осторожничал.
— Не без этого.
— Ты не переживай, весь твой компромат мы им на жопы наклеим и сожрать заставим. Такие люди, как ты, нужны России. Хотя я в душе и монархист, но это не так важно, свой партбилет храню свято. Гены патриотизма живут в каждом из нас — честных людей. А теперь по русскому православному обычаю надо принять на грудь, — генерал щедро набухал в стаканы для воды коньяка и протянул гостю.
