Б. Седов - Рок-н-ролл со смертью
Это «без меня» Косте решительно не понравилось.
– Понимаешь, парень, – Мартынов покусал губу, – мне нужно будет надолго уехать. Но ты можешь быть уверен, что мы обязательно встретимся. Я тебе обещаю. А сейчас беги в дом и принеси мне весь перец, какой найдешь в доме…
Организация шашлыков и достаточное количество специй на базе гарантировали, что мальчишка вернется не с пустыми руками.
Перевернув просмоленную лодку и постоянно думая о Маше, которая ждала его в лесу и, конечно, волновалась, американец вырыл яму и свалил в нее сумки. Это заняло довольно много времени, потому что трудно копать землю, но втройне труднее копать яму в песке. Засыпав сумки перцем, он столкнул песок на прежнее место, разровнял и на образовавшийся могильник перевернул лодку.
– Собакам, если приедут с ними, это место не понравится, – объяснил он ничего не понимающему мальчишке. – Костя… Я хочу, чтобы ты остался на базе.
Здесь полно еды. Если будет туго, продавай что-то из вещей и аппаратуры. В любом случае, если тебя с ними задержит милиция, им придется искать потерпевших, а потерпевший – это я. – Мартынов посмотрел на заскучавшего мальчишку и усмехнулся: – Я понимаю, что оставляю тебя в сложном положении, но другого пути у меня сейчас нет. Когда все образуется, мы снова будем вместе.
Он уже собрался уходить, как вдруг в голову ему пришла страшная мысль. Он присел и положил руку на плечо Кости:
– Но если ты вдруг решишь, что самый ликвидный на этой базе товар находится под лодкой, можешь забыть о моем существовании. Не прикасайся к наркотикам ни при каких обстоятельствах, пацан, понял? Никогда. Чем ближе ты к наркотикам, тем дальше от тебя люди – запомни это на всю жизнь. И еще кое-что… Я нашел твоего отца.
– Моего отца? – повторил мальчишка, и настроение его пошло на убыль.
– Да, твоего отца. Его зовут Эндрю Мартенсон, он американец. Узнав, что ты у меня, он просил меня рассказать тебе кое-что о себе. Он известный боксер, чемпион США. Он проживает в Америке и ищет встречи с тобой. Он хочет забрать тебя к себе навсегда.
Угрюмо ковырнув носком кроссовки песок, мальчишка пробурчал:
– Не слишком хороший он отец, если я живу на улице. Я хочу быть здесь и с тобой. Если он приедет за мной, я убегу.
– Поверь мне, когда ты увидишь его, то переменишь свое решение.
– Я хочу быть с тобой, – еле слышно пробормотал Костя. – Если он появится, я убегу. Если ты отдашь меня ему – ты предатель.
Мартынов грустно улыбнулся:
– Поверь мне, я не предатель. Ты увидишь отца, и с этого момента в твоей жизни все изменится. Слушай меня внимательно, парень. В ближайшие дни за тобой приедут. Не уходи с базы ни на шаг. Еды хватит на добрых две недели. Если хочешь остаться со мной, делай, как я говорю. Приедет человек, он напомнит тебе об отце и заберет с собой.
– Пусть только попробует!
– Если ты заартачишься, мой дорогой, – в голосе Мартынова послышались стальные нотки, – то не видать тебе ни меня, ни отца, как собственных ушей. Делай как я говорю, как если бы это велел твой отец, и все будет в порядке. Ты хочешь, чтобы мы никогда не расставались?
Мальчишка молча кивнул.
– Тогда слушайся меня.
Потрепав парня по голове, Мартынов махнул рукой и скрылся в темноте. Прощаться он так и не научился. Последние несколько лет его никто не ждал, не встречал, а значит, он ни с кем и не расставался.
К вечеру им повезло. Микроавтобус «Тойота», заметив на дороге голосующих мужчину и женщину, сначала проехал мимо, а потом дал задний ход.
В салоне сидели трое молодых людей, громко играла музыка, и по всему чувствовалось, что подбросить парочку они решили не из чувства сострадания, а с другой целью. Например, нужно было оправдать дальнюю дорогу. Отсюда и вопрос водителя: «А у вас деньги есть?». У Маши в карманах нашлось что-то около трехсот рублей – все, что было на момент появления в ее доме риэлтера. К этой сумме Мартынов мог добавить только пять долларов – все, что находилось в кармане у него на момент появления на пристани наркокурьеров.
Скучать в дороге не пришлось. Сначала Мартынов пропускал фразы пассажиров мимо ушей, рассудив, что таким образом налаживается контакт между людьми, которым волею судьбы приходится существовать в тесной компании в течение часа, но потом, когда сообразил, стал внимательнее. Так пробивают базарами на зоне, пытаясь и выглядеть не слишком навязчивыми, и истину познать.
– А вы откуда едете?
– Из Ордынска, – ответил Мартынов. – Гуляли, воздухом в лесу дышали.
– А вид у вас такой, словно вы бежали, а не гуляли, – настаивал, перегнувшись через спинку сиденья, один из пассажиров. – А куда в Новосибирск едете?
– Ты свой вопрос-то слышал? Парень ухмыльнулся:
– Нормальный вопрос. Я просто хотел узнать, где вас лучше высадить.
– У дома Сёмы Холода притормози, – закинул удочку Мартынов.
Собеседник расхохотался:
– Ну, ты даешь. Ты уверен, что я знаю, где этот… как его – Сёма Холод живет?
«Понятно. Жаль, не посмотрел номер региона на знаке», – подумал Андрей.
Молодые люди не знают, кто такой в Новосибирске Холод…
– А вы сами-то откуда едете? – спросил Мартынов. И не получил ответа.
Маше было хорошо и удобно. Отрешившись от суеты, она устроилась на мягком сиденье и наслаждалась этим неприхотливым уютом. Мартынов был рядом, а большего ничего и не было нужно. А вот Андрею не нравился ни запах в салоне, ни настороженное молчание двоих пассажиров, ни назойливость третьего, ни вопросы, которые тот задавал.
Почему они подобрали нас? – в который раз спрашивал себя Андрей. Что их привлекло при полном отсутствии бескорыстия в глазах? Триста рублей и пять долларов – это так, проверка на вшивость. Есть ли деньги. Когда выяснилось, что денег, по сути, нет, они все равно не отказали. Получается, что не возможность честно заработать изначально была причиной, по которой они остановили машину. Чего уж проще – проехали мимо, ну и проехали. Зачем возвращаться? Ответов было несколько. Во-первых, дорогостоящий кейс. В нем могло находиться нечто, что представляло гораздо большую ценность, чем озвученная сумма. Парочка хорошо одета, в мыле, вышли из леса с кейсом. Понятно, что от кого-то удирают. С кейсом! Не бросили, унесли с собой!
Второй ответ – женщина. Маша красива, даже очень. А рядом с ней на дороге, где вокруг ни души – лох лет под сорок пять. Лоха можно и ссадить где-нибудь под Верх-Ирменью, километрах в семидесяти от Новосибирска и тридцати от Ордынска. Зачем им лох? Им и денег при таком раскладе не нужно…
Какое-то проклятье кружилось над Мартыновым и Машей, не давая ни на минуту расслабиться. Очередной сюрприз судьба подбросила в виде троих «доброжелателей», которые еще не сделали им ничего плохого, но если бы и задумали таковое, Мартынов уже был к этому готов.
Он вдруг подумал, что с его стороны это может быть уже не внимательность и осторожность, а банальный гон! В зоне, где приходилось постоянно быть начеку, человек в каждом встречном видит то сексота, состоящего на подсосе у «кума», то посланца с воли для его устранения. Не спать, ходить озираясь, подозревать всех… В девяти случаях из десяти опасения напрасны, но лучше уж перестараться с подозрениями, чем получить заточку в бок в тот момент, когда вдруг решишь, что опасения напрасны. За последние пять лет жизни в Америке Мартынов почти забыл, что это такое, но теперь, когда он вернулся на родину, ощущение постоянного шухера не оставляло его ни на минуту. Словно и не было тех пяти лет…
Так гон или нет?
– Сань, тормозни вон там, у леска, – попросил разговорчивый и указал на участок дороги, где лес вплотную примыкал к трассе. – Мальчики налево, девочки – направо! – весело сообщил он и стал ждать, когда машина остановится.
«Очень удачное решение, если учесть, что пять минут назад проехали автобусную остановку, где был туалет», – молниеносно отметил Мартынов.
«Гнать» не хотелось, но куда девать такие мысли, чем их опровергать? А Маша сидит и даже улыбается в истоме. Бедная девочка…
Внезапно захотевший писать «мальчик» соскочил с сиденья, но направился не к лесу, а к задней двери. На освободившееся место справа пересел второй и привалился плечом к стойке салона.
А ты говоришь – гонишь! – расхохотался в душе Мартынов.
Качнувшись к Маше, он почти беззвучно проговорил:
– Сиди и молчи, что бы ни происходило.
– В смысле? – недоуменно прошептала она ему в ухо.
Дверь отскочила на пяток сантиметров вперед и с шумом отъехала в сторону. Если бы дело происходило в поезде, то сейчас должно было прозвучать: «Кому чаю?»
Однако молодой человек на проводника похож не был. Проводники по подвижному составу с отверткой в руке не бродят.
– Ну-ка, соскакивай, фраерок, – попросил он Мартынова, однако тон просьбы был таков, что выполнить ее следовало незамедлительно.
