Сергей Зверев - Компромат на президента
– У меня тоже бывают дела. Я работаю, завтра мне нужно идти в офис. А благодаря тебе там появится кто-нибудь из его людей.
– Кстати, ты бывшая любовница олигарха. Нельзя же сохранить хорошие отношения, если человек дважды чуть не убил тебя.
– Тебе так хочется, чтобы я была бывшей?
– Сейчас мне этого хочется.
В кармане у Бондарева запиликал мобильник. Он тихо выругался:
– Черт.
Женщина выжидала.
– Извини, но случаются звонки, на которые приходится отвечать, – он наконец вытащил трубку странного вида, казалось, что она выточена из цельного куска титана, под сапфировым стеклом пробегали огненные линии, как на осциллографе. – Да!
В наушнике зазвучал голос помощника президента:
– Где вы сейчас?
– Я далеко от дома. Очень занят.
– Бросьте шутки, я же вижу квадрат, в котором вы находитесь. Самое большее, вы вышли за калитку.
– Это я в мыслях далеко, – усмехнулся Клим Владимирович, – и именно потому, что сильно занят.
– Почему вы ничего не сообщили Прохорову о Ладе Сельниковой?
– С ней что-то случилось?
– Вы из-за нее сегодня столкнулись с охраной олигарха. Ваш друг просил вас предостеречь, вы договаривались с ним, что больше не касаетесь этого дела, всем после вашего возвращения из Швейцарии занимается Прохоров. А теперь ее похитили.
– Неужели?
– Ее телохранителя, приставленного Хайновским, нашли на лестничной площадке без сознания. А женщину увезли в неизвестном направлении.
– Это Прохоров так доложил? – вздохнул Клим Владимирович, – ну конечно, он же этим делом занимается. С Ладой все в порядке, она уехала по собственному желанию.
– Вы уверены? – с сомнением спросил помощник.
– Более чем. Хотите с ней поговорить?
– Извините. Просто президент держит на контроле все, что касается Хайновского. Приходится докладывать. А тут после доклада я узнаю, что Прохоров пытается разыскать вас и вашу машину в связи с похищением любовницы олигарха. И одновременно вашу машину изо всех сил пытаются «пробить» люди Хайновского.
– Спасибо за предупреждение. Я сменю знаки.
Бондарев улыбнулся. Машина была зарегистрирована на вымышленного человека, и охране президента немедленно сообщали, если кто-то пытался выяснить, кому она принадлежит.
– Это еще не все. Президент приглашает вас послезавтра приехать к нему в загородную резиденцию на рыбалку.
– Вот это уже хорошая новость. А Прохоров пусть не беспокоится насчет судьбы бывшей любовницы Хайновского, с ней все в порядке.
Клим сунул трубку в карман.
– С кем это ты говорил обо мне? – удивилась Лада.
– С человеком, которому нельзя не ответить на звонок.
– Даже когда ты очень далеко? – Глаза Лады смеялись.
– Смотря как далеко. Еще бы немного, и я временно оказался бы для него вне зоны досягаемости. – Бондарев легко перешагнул невысокую спинку дивана.
Глава 11
Николай Порфирьев собрал охрану на том самом прогулочном корабле «Аэлита», где олигарх праздновал свой день рождения. Разговор предстоял серьезный, по душам. Кораблик покачивался у причала – легкомысленный и праздничный. Начальник охраны сидел за столом в просторном помещении, охранники устроились на стульях, расставленных вдоль застекленной стены.
Порфирьев начинал нервничать: Хайновский опаздывал уже на десять минут. Можно было набрать номер и спросить самого хозяина, как долго его ждать, но интуиция подсказывала Порфирьеву, что лучше этого не делать. Последние проколы, исчезновение Лады Сельниковой и так привели Хайновского в бешенство.
Речная чайка нагло чистила перья, усевшись на перила напротив входа. Птица занималась своим делом и недовольно косилась на людей, ничего хорошего от них она в своей жизни не получила. Чайка замерла, затем высунула голову из-под крыла, нагадила на палубу и с протяжным криком сорвалась с перил, низко полетела над водой. Лишь после этого Порфирьев расслышал, что к причалу подъехала машина.
«Чует же пернатая зверюга опасность. Мозгов меньше, чем у человека, а осторожности больше», – подумал он.
Хайновский вбежал на трап, от него так и исходила энергия.
– Здравствуйте, – с улыбкой бросил он собравшимся.
Суровые мужчины кто поднялся, кто пробормотал приветствие, а кто и не пошевелился, но за Хайновским наблюдали внимательно. Ни для кого из его людей не было секретом, что закат Михаила Изидоровича произойдет скоро.
– Спасибо, что собрались, – он сказал так, будто эти люди не находились у него на службе и он не платил им деньги, – большинство моих знакомых уже избегают встреч со мной. И даже не отвечают на телефонные звонки, – Хайновский сухо рассмеялся, – нет, я не считаю, что вы должны бескорыстно любить меня. Ситуация складывается так, что в ближайшее время меня могут арестовать. Поэтому все наши прежние договоренности можно считать недействительными. Все, кто хочет, могут искать себе новую работу. Желающим остаться со мною до конца я обещаю расплачиваться ежедневно и в тройном размере. Не буду давить на вашу психику. Походите по причалу, покурите, посоветуйтесь между собой. Через десять минут желающие остаться собираются здесь.
В гробовом молчании Хайновский покинул помещение. Постоял, заложив руки за спину, у стойки бара. На прикрытой салфеткой тарелке лежал двумя стопками подсохший хлеб – белый и черный. Михаил Изидорович устроился на лавке на носу корабля. У самого борта сновали невзрачные утки.
– Жрать хотите? – прошептал Хайновский, перегибая ломтик батона.
Утки тотчас оживились, каждая птица хотела оказаться поближе к борту. Вода буквально закипела под перепончатыми лапами.
Хайновский бросил хлебную корку подальше от корабля, вся стая тут же устремилась за ней. Утки мгновенно расправились с коркой. Второй кусок Михаил Изидорович прицельно бросил на спину самому наглому селезню, тому даже пришлось нырнуть, чтобы не заклевали товарищи.
– Борьба за ресурсы, – смеялся, указывая подошедшему Порфирьеву пальцем на уток, Хайновский, – когда хлеба мало, они готовы убить друг друга, хоть и не слишком голодны. Азарт. Ты, кстати, почему не с ребятами? Каждому из них есть над чем подумать.
– Не хочу мешать. При мне они открыто не поговорят.
– Тоже правильно. Ты-то как решил?
– Я с вами до конца.
– Почему? Только предельно честно.
– Кому нужен будет начальник охраны, бросивший хозяина в трудное время, – осторожно ответил Порфирьев.
Хайновский погрозил ему пальцем и тут же протянул руку, коротко пожал ладонь в знак благодарности за искренность.
– Ценю открытость. Про Ладу можешь забыть. В ближайшее время она меня не интересует.
– Странное дело, машину того типа мы так и не смогли пробить, а поисками Лады вовсю занимается ФСБ.
– Тем более держись от нее подальше. А теперь подумай, что станут делать утки, если я брошу им все сразу? – и, не дожидаясь ответа, Хайновский перевернул тарелку над водой.
Утки набросились на хлеб, но почти тут же охладели к еде, плавали, лениво поклевывая размокавшие в воде куски.
Охранники на причале разбились на небольшие группки по три-четыре человека и переговаривались. Ни у кого на лицах, естественно, радости не было. Были и такие, кто прослужил у Хайновского по десять лет, никому не хотелось ломать установившийся образ жизни.
– Я слышал, – шептал невысокий, с азиатским разрезом глаз охранник своему приятелю, – что Хайновского подержат в тюрьме недолго, пока он не отдаст государству контрольный пакет компании, а потом выпустят.
– От кого слышал? – без особого энтузиазма уточнил бывший десантник.
– У моей сестры муж в суде работает, – похвалился «азиат».
– Знаю я про него. Только суд-то хозяйственный. Я больше в то верю, что сам Хайновский говорит. Не стал бы он предлагать уйти, если бы не был уверен, что теперь уж все, каюк.
– Испытывает, проверяет, хочет найти тех, кто за ним в огонь и в воду готов пойти.
– Ты-то сам как поступишь?
– Я? – «Азиат» выжидающе косился на других охранников, отвечать первым ему не хотелось. – Остаюсь.
– Хотел бы я знать, как Порфирьев решил; он всегда чует, откуда ветер дует.
«Азиат» глянул на часы:
– Десять минут на исходе, – он отправил окурок щелчком в воду и поднялся на палубу.
За ним поднялись еще пять охранников, другие колебались, но, увидев, как Порфирьев вместе с Михаилом Изидоровичем направляются в надстройку, колебавшиеся дрогнули, еще четверо поднялись следом.
– Я понимаю, что вы свой выбор сделали? – крикнул начальник охраны оставшимся на причале.
Никто не ответил, смотрели себе под ноги. Порфирьев прикрыл дверь в надстройку, повернул ручку жалюзи. Хайновский обвел людей веселым взглядом.
– Думал, что вас окажется меньше. Приятно, если кто-то верен тебе, пусть и за деньги.
– Как можно, Михаил Изидорович, мы же столько лет… – хотел возмутиться Порфирьев.
