Лев Дворецкий - Безоружна и очень опасна
Ия молча меня выслушала и предложила простой на ее взгляд вариант: подкупить следователя и судью, которые будут вести процесс. Наивная девочка. Во-первых, не все берут взятки. Тут можно нарваться на такую неприятность, что всю жизнь потом будешь кусать себе локти. Во-вторых, дело Филатова находится под контролем ЦК. Шутка ли, их работник оказался замешанным в грязной истории. Видно, кому-то здорово насолил или просто мешал Андрей Петрович, вот и ухватились за возможность утопить его. Наконец, если даже допустить на минуту невероятное, что удастся купить нужных людей и там, наверху, закроют глаза на освобождение Филатова, то ведь это будет стоить огромных денег. Где их взять? У мафии? Значит, войти с ними в контакт? Бред, и только.
Постарался весьма деликатно поделиться с Ией своими соображениями на этот счет.
Ия в ответ скорчила недовольную гримасу.
— Нет у тебя фантазии, Генрих.
— Что ты имеешь в виду? — осторожно поинтересовался я.
Ия не ответила на мой вопрос и стала вслух рассуждать:
— Что касается денег, то при определенных обстоятельствах я могла бы достать очень большую сумму.
— Ты намекаешь на своих американских родственников? — насмешливо спросил я.
— А что, при умном раскладе наших действий мы можем отстоять свои интересы.
— Говори яснее, — попросил я.
— Ладно, ладно, шучу, — успокоила меня Ия. — Дело, конечно, не в деньгах. А в остальном я с тобой согласна, тут надо действовать иначе.
— Вот именно, только по закону, — уточнил я и признался, что уже созванивался с некоторыми известными адвокатами. Правда, пока никто не загорелся, буду искать дальше.
— Ты меня неверно понял, — остановила мое признание Ия. — Я сказала «иначе», а это не значит, что только «по закону». Всю жизнь мой отец работал и жил только по правилам. И попал в тюрьму. Я не хочу следовать его примеру.
— Но это просто недоразумение, ошибка, случайность! — запротестовал я, не на шутку испугавшись, как бы Ия сгоряча чего-нибудь не натворила, хотя отлично понимал, что во многом она права.
— Ошибка, говоришь, а сам-то ты веришь этому? — с тоской в голосе спросила Ия. — Тогда мне жаль тебя. Ты не видишь, что вокруг творится, живешь в своем школьном микроклимате, где приоритет отдается взаимному уважению и чести. На улице все по-другому. Шантаж, подлость, жестокость преследуют тебя на каждом шагу. Человек стал игрушкой в руках чиновника, особенно когда тот сидит в руководящем кресле. А ты хочешь меня убедить в какой-то правде жизни!
Ия выпалила это на одном дыхании и остановилась, увидев, что я поднял руки вверх. Мне не хотелось продолжать разговор в таком ключе. Я видел, что она сильно раздражена, может наговорить черт знает что, а еще хуже — придумать, и, дурачась, закрылся от нее ладонями. Но Ия не приняла шутки, а просто замолчала. И когда я решил, что болезненная для нас тема на этот раз исчерпана, Ия вдруг спросила:
— Скажи, Генрих, если меня осенит и возникнет идея спасения отца, ты поможешь мне ее осуществить?
— Конечно, если это в рамках допустимого, — ответил я, чтобы не обидеть ее и вместе с тем как-то уберечь от авантюрных поступков, ибо ни о каком подобном плане не может быть и речи, так как он заранее обречен на неудачу.
Ия усмехнулась:
— Ну, а если бы я находилась там, в темнице, ты вот так же равнодушно сидел бы и ждал у моря погоды?
Ия ставила меня в тупик своими вопросами, и я видел, что прямого и честного разговора с ней не избежать, хотя и был риск встретить непонимание, а может, и разочарование.
— Да, — сказал я, — в жизни нашей много горького, несправедливого, и Андрей Петрович одна из жертв такой несправедливости. И мы будем вместе бороться, чтобы ему помочь. Но это не значит, что мы должны крушить направо и налево, напролом идти к цели, не брезгуя ничем. На это я не пойду и тебя не пущу.
— Ладно, увидимся, — неопределенно сказала Ия и убежала.
Так я и не понял, обиделась она или согласилась со мной.
Ия пришла в школу на следующий день, накануне нашего с ней визита к генералу, и положила на стол два пакета. Я раскрыл. В одном было описание ее поездки в США — для генерала, в другом, предназначенном мне, содержался план освобождения ее отца. Содержание первого я хорошо знал, а второй прочитал два раза внимательнейшим образом. Прямо-таки американский детектив. Все разложено по полочкам, каждому действующему лицу своя роль по месту и времени. Не забыт, конечно, и я.
— Гениально, — похвалил я ее.
— Тебе нравится? — обрадовалась Ия.
— Очень. С твоего разрешения отдам редактору нашей газеты. Пусть в разделе «Криминальные истории» опубликует этот рассказ. Сразу тираж повысится.
Ия вырвала у меня из рук листок и разорвала со словами:
— Я другого от тебя ожидала. — Она собралась уже уходить, но я ее остановил.
— Погоди, не кипятись, давай договоримся: выполним главное задание, потом подумаем, как помочь твоему отцу, надеюсь, и генерал тогда скажет свое слово.
Ия покачала головой.
— Наивный человек. И когда жизнь тебя чему-то научит?
Я проглотил этот упрек, надеясь, что убедил ее. Но ошибся. Ия все еще была во власти своей идеи.
— А нельзя ли нам действовать параллельно?
— Что это значит? — не понял я.
— Я имею в виду отца.
Вместо ответа я скомандовал: «Топай за мной», и мы направились к заместителю министра, который нас уже ждал.
Характер моей Ии я примерно знал и боялся, что, несмотря на строгие инструкции, она может попытаться действовать по «своему плану» и наломает дров.
Дальнейшие события показали, что мои опасения были не напрасны. Если она что-то задумала, то рано или поздно выполнит, чего бы это ей ни стоило.
ИЯПо графику я должна была встречаться с Максимом Кудеяровым, довольно резким каратистом, претендующим на черный пояс. Я не сомневалась в том, что прижму его играючи через три-четыре минуты. Да и Генрих это прекрасно знал, просто давал мне возможность лишний раз как следует размяться. Но у меня были другие планы.
— Генрих, разреши мне спарринг с Юрой Любезновым, — остановила я его, когда он направлялся к своему пьедесталу, откуда обычно руководил тренировками.
— Зачем тебе это? — бросил он на ходу. Я молча пошла рядом. Он поглядел на меня и задал следующий вопрос: — Разве тебе не известно, что Юра середнячок и работа с ним для тебя пустой номер?
— Понимаешь, он очень просил и мне неловко было отказать, — соврала я.
Генрих пожал плечами:
— Как хочешь.
Я тут же от него отвалила и пошла искать Юрку. Вообще-то я его совсем не знала. Просто — здрасьте, до свиданья, и все. Смотрю, мчится навстречу, как по заказу, спешит на тренировку.
— Погоди, Юра, — тормознула я его. — Поговорить надо.
Он был весь внимание.
— Хочешь со мной поработать?
— Шутишь? — не поверил он. — Ведь мы в разных категориях. До тебя не дотянуться.
— Генрих Николаевич так решил, — прибегла я к запрещенному приему. Для убедительности уточнила: — В целях твоего совершенствования. — И дожала, хотя почувствовала, что меня уже заносит: — Виды он на тебя имеет.
Смотрю, зарделся мой Юра от удовольствия.
— Конечно, я с радостью, готов сколько угодно с тобой работать, лишь бы толк был.
— Ну вот и хорошо, — резюмировала я. — Беги одевайся, я за тобой. Первыми и выйдем на ковер.
Он умчался как на крыльях. Я не спеша направилась в свою раздевалку, переоделась. Юрка уже крутился около Генриха, поглядывая на него по-собачьи преданными глазами. Я знала, что он не посмеет выяснить у него причину столь необычного и неожиданного моего предложения, и на сей счет была совершенно спокойна. Подошла к Генриху.
— Можно начинать?
— Давай, — кивнул он. Прошла мимо Максима.
— Что, перепужалась меня, — с издевкой бросил он. Я даже не обернулась.
Мы вышли с Юрой на ковер одновременно. Отрабатывались приемы: у Юры нападение с ножом, с палкой и без оружия; у меня соответственно защита с применением техники отражающих ударов. Я без особого труда отбила все атаки моего соперника. Юрка работал добросовестно и здорово злился, что ни один его выпад не попадал в цель. Вначале я дала ему немного форы, подставив один раз плечо. Он и возомнил, что тут мое слабое место, пока не получил ногой по уху. Правда, я чуть перестаралась и видела, как Юра закачался, но тут же собрался и снова кинулся в атаку. Мне надо было быть осторожней, чтоб не выбить его окончательно из седла. Но все же в заключение встречи пришлось свалить его на ковер. Генрих дал сигнал, что поединок закончен, и вызвал следующую пару. Юра был обижен: раза два я все же двинула его чувствительно.
— А ты, Юра, выше всех похвал, спасибо тебе, — приложила я ему холодный компресс.
— Правда? — обрадовался он и признался: — Я-то ведь думал, что ты специально отделала меня как мальчишку, только не мог понять, чем заслужил.
