Андрей Константинов - Ультиматум губернатору Петербурга
Проникновение в жилище без веских на то оснований — дело крайне щекотливое. Чреватое. Прокурор города, посвященный в суть вопроса, дал санкцию только после сорокаминутной консультации с Москвой. Учитывая особые обстоятельства.
К пятнадцати ноль-ноль стало ясно, что огромный объем работы по схеме дал нулевой результат. Двор с аркой неподалеку от перекрестка П-К был стерильно чист. В смысле тротила. На всякий случай там оставили засаду.
* * *Леха сидел на пеньке в глубокой задумчивости. Он машинально поигрывал саперной лопаткой, а на земле перед ним сидел Ванька Колесник. Последние тридцать минут Ванька отвечал на вопросы этого страшного человека… он говорил только правду, он просто не мог врать. Манипуляции Птицы с лопаткой довели прапора до такого состояния, когда разум полностью парализован страхом.
«Копай яму, сука!» — сказал, улыбаясь, Леха полчаса назад. А Ванька был уверен, что с тех пор прошел год.
Птица сидел в задумчивости. Он понимал, что прапор рассказал все, что знал. Ванька оказался шестеркой, которую Дуче использовал как поставщика тротила. Сема затевал какую-то адскую стряпню, и армейский прапорщик был поваренком, ему поручили подносить дрова к плите. Когда он станет не нужен, его тоже нанижут на вертел и подадут к столу людоеда…
Но что делать-то? Что-то надо решать… Как просто все казалось: принять их условия, выехать с этим бородатым жеребчиком за город и в подходящем тихом месте быстро выпотрошить.
Выпотрошил!… Да, хитер Сема. Он ведь специально отправил со мной этого… прапорщика. Понимал, что я попробую начать свою игру. И подставил дебила, которого хоть на куски режь, а ничего не добьешься — пустышка. Ты вытянул пустышку.
Птица закурил, посмотрел на Ваньку. Тот ощутил тяжелый взгляд и опустил голову ниже. Редкие волосы на макушке, большие оттопыренные уши… Птице захотелось опустить лопату на эту никчемную голову. Желание было таким сильным, что он испугался.
Главные вопросы: где Наташка? Что с ней? Сколько человек ее держат? — не решены. В дебюте этой партии позиция Дуче оказалась сильней… в этом нет ничего удивительного, он начал играть с огромной форой. К тому моменту, когда Птица только сел за стол, Дуче уже сделал несколько ходов. Более того — партию он начал с того, что снял с доски королеву Птицы. В придачу ко всему, Птица сразу оказался в жесточайшем цейтноте. Время… Время бежало, тикали невидимые часы.
Они отсчитывали не абстрактное шахматное время, а продолжительность жизни…
В отличие от Ваньки, Леха отлично знал Семена Ефимовича и особых иллюзий не строил. Если операция настолько масштабна в финансовом отношении, если она вызовет громкий резонанс (еще бы не вызвать — серия взрывов в городе!), то неизбежна зачистка внутри самой команды. А уж случайные фигуры, такие как прапор, Наташка и он сам, будут уничтожены в первую очередь. Дуче не остановится… И сделать все постарается чужими руками, стравив подельников между собой. Тут он мастак. Леха смотрел сверху на лопоухую голову Ваньки с редкими волосенками на макушке, сквозь которые просвечивала бледная кожа, предвестница лысины, и думал, что до лысины прапор не доживет. Приговор ему уже вынесен.
— Закурить хочешь, Ванька? Убийца, безжалостно расправлявшийся со слабыми — со стариком и женщиной, — вздрогнул. Сейчас он сам был во власти сильного, сам испытывал смертный ужас. Нет, он не помнил о своих жертвах, не чувствовал раскаянья, не думал о том, что пришла расплата. Ванька думал только о том, как выжить, как угодить этому человеку. Он по-животному ощущал, что Птица в случае надобности не дрогнет… Убьет. Сделает это быстро и умело.
Ванька вздрогнул. Он не сразу понял смысл обращенных к нему слов. А когда понял — кивнул и сглотнул комок в горле. Птица швырнул на землю сигарету. Белый цилиндрик с желтой полосой фильтра лег на толстый слой коричневой хвои. Бородатый ублюдок схватил его огромной лапой. Вот из таких получаются лагерные шестерки, готовые за пайку на все. Таких Птица навидался… Никчемные человеческие отходы, они, тем не менее, нужны и паханам, и кумовьям. С одинаковой легкостью они будут опускать слабых, компенсируя собственную ущербность, и лизать сапоги сильным. Жестокость и подлость шестерок беспредельна…
Ванька смотрел на Птицу снизу вверх. В глазах была готовность выполнить любую команду… и предать, как только подвернется случай. Леха швырнул окурок, и прапор поймал его на лету. Он прикурил от хабарика, жадно затянулся. Инстинкт шестерки уже подсказывал, что убивать его не станут…
— Ладно, — сказал, поднимаясь, Леха, — собирайся. Поехали…
— Куда? — спросил Ванька. Он стоял на коленях, смотрел на лезвие лопаты, а в голове стучало: жив-жив-не убьет.
— Куда нас с тобой посылали, захоронку твою откапывать. Времени в обрез. Покури, хлебни водки-и вперед.
…Жив-жив-жив — не убьет — жив… Не убьет, сука. Интеллигент!
Через десять минут белая, забрызганная грязью «шестерка» выехала с грунтовки на асфальт и двинулась в Приозерск. Птица вел машину спокойно, без надобности не обгонял. Прапор попивал пивко, перемежал его глотками водки. Ему было хорошо. Примитивный мозг животного радовался жизни, спиртное снимало стресс. Впереди — он в это верил — было еще много жизни. То есть водки, жратвы и толстых женских ляжек. А во внутреннем кармане лежал нож с удобной изогнутой рукояткой… Мы с тобой, Птичка, еще посчитаемся. Еще придет мое время.
Серое шоссе шуршало под колесами, стоял вдоль дороги голый лес. Иногда в нем горели красным яркие сполохи рябины. Птица сидел за рулем серьезный, сосредоточенный. Недалеко от Сосново их обогнала «волга» с ментовскими номерами. В ней ехали четверо следаков ФСБ.
* * *Эксперт-криминалист Приозерского УВД закончил работу и не спеша укладывал свой саквояж. Красный ЗАЗ-968М стоял на залитой солнцем полянке в десяти метрах от дороги. Он выглядел совершенно безобидно. Так, как будто кто-то из местных приехал в лес по своим делам и оставил машину, а сам ушел за клюквой, например. Идиллическую картинку нарушал засохший бурый потек на внутренней стороне стекла и то, что незадачливый ягодник забыл запереть дверцы. А ключи оставил в замке зажигания. В положении «зажигание».
Двое местных оперативников, следователь прокуратуры и майор Климов стояли несколько поодаль, у милицейского УАЗа. Настроение было, мягко говоря, не очень. Два трупа в один день… Сначала в канаве у дороги обнаружили труп пенсионера Воронова. Избитого и утопленного. Эксперт сказал, что в воду Степана Савельевича бросили еще живым. Угнали машину.
А около часу в милицию примчался на мотоцикле ошалевший подросток — сын лесника Афанасьева. Сначала он толком ничего не мог объяснить. Мальчишку трясло, он заикался.
На кордоне оперативников встретил лесник. Он сидел на крыльце, сжимал в руках кепку и первое время не мог отвечать на вопросы. Картина, впрочем, говорила сама за себя. В сенях, возле опрокинутой лавки, лежала мертвая женщина. Голое тело, голова замотана пропитанной кровью ночной сорочкой.
Следов пребывания убийцы было более чем: он жрал в доме, где убивал и насиловал. Он пил самогон и курил чужие папиросы. Он по-хозяйски рылся в шкафу и старомодном буфете. Возле верстака валялись отпиленные стволы и ружейный приклад, хранивший следы крови и прилипшие длинные женские волосы. Руки убийцы были явно непривычны к труду — он сломал три ножовочных полотна, пока пилил… Крупная окровавленная овчарка с тоской в открытых остекленевших глазах. Смертельно раненный пес прополз по двору больше двадцати метров. Он полз к дому, он хотел защитить свою хозяйку. И не смог, двуногий зверь оказался сильнее…
Кепка в руках крепкого сорокалетнего мужика закручивалась «восьмеркой». Один из оперативников налил ему полстакана самогона. Тот выпил и не почувствовал крепости шестидесятиградусного напитка. Ладонь лесника охватила стакан и сжала его так, что стекло не выдержало — лопнуло. Он с недоумением посмотрел на кровь, хлынувшую из разрезанной ладони, и застонал.
Из колодца оперативники извлекли тюк: камуфляжный бушлат с погонами прапорщика, брюки и гимнастерку. Внутри завязанного наспех тюка лежала фуражка, а в ней булыжник. Ботинки отсутствовали. Климов посмотрел на ноги лесника и понял причину: нога у невысокого Колесника была сорок четвертого размера. У Афанасьева, который по комплекции и росту на Ваньку походил, максимум сорок второго.
…Завести «жопарик» не смогли. Его зацепили за УАЗ и потащили на галстуке. За руль сел один из оперов. Майор Климов сидел рядом и рассматривал полиэтиленовый пакетик с бумажной биркой. В пакете лежала защитного цвета пуговица. На бушлате, извлеченном из колодца, одной пуговицы не хватало. Кроме этого, в салоне «запорожца» нашли только пустую бутылку из-под водки. Привет от Ваньки!
* * *До начала совещания в Смольном оставалось три минуты. Ждали начальника УВД на метрополитене с красивой литературной фамилией Дубровский. Настроение не располагало к шуткам, но кто-то все же бросил фразу: конечно, мол, опоздает. На метро добирается.
