Вячеслав Денисов - Наживка для крокодила
Теперь я знаю гораздо больше, на что рассчитывал. Завтра возьму в подельники для работы проныру Ивана Бурлака и авантюриста Игоря Вьюна. Хороша компания…
Лучшая из всех, что когда-либо была. Впрочем, у меня и планов подобных никогда ранее не было.
Глава 15
В том, что Алтынин врет всегда – и когда это нужно, и когда вовсе необязательно, – я убедился сразу же, посетив гостиницу «Альбатрос». Коренева там никогда не останавливалась ни под своей фамилией, ни под чужой. Ни один из служащих отеля не признал на фотографии, тихо похищенной мною с прикроватной тумбочки из квартиры на улице Стофато, кого-то из своих постояльцев.
Не нравилось мне все это. Почему Цент лжет на каждом шагу? Такое впечатление, что он боится либо Кореневу, либо тех последствий, которые могут быть, если он скажет правду о ней.
Проверял я гостиницу пять дней назад, сразу после того, как меня туда «направил» негодяй и обманщик Цент. И вот все вернулось на круги своя. Девушка так и не найдена, беглый каторжник Жилко до сих пор не задержан. Короче, я топтался на одном месте.
Вскоре добросовестный Вязьмин начнет операцию по прекращению уголовного дела ввиду смерти убийцы. И вряд ли оно будет возбуждено снова из-за каких-то новых обстоятельств. На тонкой папке под словами: «Начато…» рукой следователя Вязьмина будет аккуратно выведено: «Окончено…» Может, он сам бы до такого и не додумался, но сверху подсказали.
Больше всего меня занимала пара Коренева-Жилко. Что-то подсказывает моему опыту, что они нашли друг друга в этом бушующем океане событий и скрываются в одном месте. Что их объединяет? Может, и любовь. Только мало верится в то, что Ольга, после всех своих похождений, вновь воспылала чувствами к бывшему подельнику. И если Степан в этом союзе видит нечто большее, чем меркантильные интересы, то не могу сказать с уверенностью того же о девушке. Список похищенных машин, секс с президентом банка, откровенный шантаж милицейских чинов… На все это нужно решиться. Сомневаюсь, что Коренева создавала материальную базу для счастливой жизни с Жилко. И потом она не дура – прекрасно знает арифметику. Семь лет за ресторанный инцидент, плюс три – за побег, плюс еще неизвестно сколько – за то, что Степа еще может натворить. Это сколько же ей ждать? А Оленька на жену декабриста не похожа. Степа тоже должен это понимать.
А почему я решил, что Коренева и Жилко вообще живы? Потому что корейцы и Табанцев до меня еще не добрались? Ведь я им не нужен только в двух случаях – если Коренева мертва и если они твердо уверены в том, что я до нее не смогу добраться. А мои действия – это лакмусовая бумажка. Как только я попадал в «кислую среду», меня тут же начинали тормозить. Если я упрусь в стену, меня оставят в покое.
Переодевшись в спортивный костюм, я сел на кровать. Настя не любила, когда я курил в комнате. Ее понять можно. Вздохнув, я переместился на кухню. Это моя офшорная зона. Здесь я могу делать все, что хочу. Вот если бы сейчас еще и пиво в холодильнике нашлось…
Пива не было. За дверцей покоилась пузатая полупустая бутылка «Арарата». С рюмками оказалось сложнее. На поиск граненой коротышки у меня ушло минуты три. Немудрено. Я в этой квартире не хозяин.
Коньяк и соленый огурец – чисто русский способ алкогольного отравления в минуты одиночества. Одиночества и раздумья.
Поставив рюмку на стол, я поднялся и подошел к телефону. На том конце трубку сняли сразу, будто ждали моего звонка.
– Здравствуйте. Это Горский. Я хочу справиться о здоровье известного вам пациента.
Моя шаблонная фраза за эти дни. И стандартный ответ:
– Состояние стабильное. Изменений нет.
Услышу ли я когда-нибудь Лешкин смех? Я опять побрел на кухню. «Арарат» вернулся в холодильник, несмотря на мое желание перевернуть бутылку вверх дном и влить в себя все до капли. Но на завтрашний день прогнозировались неприятности, возможно, связанные с перестрелкой. А применение табельного оружия при наличии остаточных признаков алкогольного опьянения, именуемого в народе «похмельем», однозначно поставило бы меня в положение виновного. Это как при ДТП. Когда на красный свет светофора тебе влетает в бок «КамАЗ», а ты при этом не совсем трезв. Я не хотел, чтобы меня лишали прав. У кого-то есть железное правило не садиться за руль подшофе, а у меня правило – не носить в такой ситуации под мышкой оружие. Поэтому я решил оставить «макаров» среди Настиного белья. На полке. Так спокойнее.
Я ходил по квартире, как сомнамбула. Телевизор не смотрелся, магнитофон не слушался, коньяк не пился. Напряг какой-то, извините…
Однако «макаров» я вернул в кобуру уже через пять минут. Телефонный звонок застал меня в тот момент, когда я углубленно изучал журнал для вязания.
– Андрей, срочно приезжай!.. Приезжай быстрее, ради бога!
Если выдержанный Иван выражается такими фразами, значит, произошло нечто.
– Андрей, пожалуйста, выезжай! Бери такси, я оплачу у дома! Только быстрее!..
Это тот самый случай, когда клин нужно вышибать клином.
– Ну-ка сопли подбери! Я уже надеваю носки! Что случилось?
Случилось страшное.
– Милицию вызывал? – прижимая в груди Ванькину голову, спросил я.
– Нет еще…
Отец Вани лежал в гостиной своей огромной шестикомнатной квартиры. Пиджак председателя правления банка был прострелен в двух местах. Его единственный правый глаз спрашивал меня: «Как такое могло случиться?» Левый глаз являлся входным отверстием пули калибра 7,62. Нужно было быть дураком, чтобы этого не понять. На полу лежали три гильзы от «ТТ». Опять «ТТ»…
– Звони, Ваня… – я протянул ему трубку радиотелефона. – Звони, родной…
Тех, кто приехал, я не знал. Не приходилось сталкиваться по совместной работе. Молча зашли, закурили, пропустили вперед эксперта. Так же молча повздыхали, после чего пожилой оперативник подошел к телефону и вызвал следователя прокуратуры. Это убийство. Ответственность прокуратуры. Все правильно.
– Я возьму тебя в понятые, – заявил мне прокурорский следок.
– Не возьмешь, братан, – возразил я. – Я – мент.
Черт побери. Всего одна рюмка «Арарата», а запаху, как от литра.
Расследование каждого преступления начинается с двух вопросов.
– Кто обнаружил труп?
Труп… Мог бы и помягче спросить. Ванька и без того в шоке.
– Я…
– Во сколько?
Этим вопросом, как правило, и заканчивается расследование «темняка». Пока судмедэксперт ворочал тело председателя правления банка, я увел Ивана на кухню. Там располагался штаб: опер моих лет, участковый да кинолог с собачкой. Последнего привезли немного «не в тему», просто предыдущей заявкой у ребят была кража из частного дома. Похоже, пытались брать след. Судя по настроению владельца собаки – не взяли.
– Лизка, – представил мне псину общительный хозяин. – Любит сыр и «кириешки».
Кто же их не любит? Посадив ватное тело Ваньки на стул, я распахнул дверцу холодильника. Мне бы такой холодильник… В смысле – в Настину квартиру.
– А лобстеров она у тебя любит?
По замешательству собаковеда я понял, что он не знает ответа на этот вопрос. Однако Лизка своим поведением разрушила все сомнения. Она тут же засунула морду в холодильник и обиженно посмотрела на меня. Словно хотела сказать: «Мужик, если это твой холодильник, то почему я такая голодная?» Брать у меня с руки она наотрез отказалась. Воспитание. Красный лобстер захрустел у нее на зубах лишь после того, как хозяин сказал:
– Можно.
– Ваня, – я продолжал любоваться содержимым холодильника, – у вас всегда такой набор? «Киндзмараули» в глиняной бутылке, «Хеннеси», лобстеры?
– Мама должна послезавтра приехать…
– Но, Ваня, если «Киндзмараули» оправдать можно, то лобстеры… Их ведь заказывают. К моменту. Лобстеры к месту были бы послезавтра?
Жестокий я человек. Во мне живет профессионал. В самом плохом смысле этого слова. На Ваньку жалко было смотреть, а не то что ждать ответов на вопросы. Сколько раз я мучил так людей, находя убийц их близких? Только за этот год – раз тридцать, не меньше. Соврал Обрезанов на комиссии. Двенадцать дел я бы раскрыл, не вставая с Настиного дивана.
Опер отозвал меня в сторону:
– Пойдем перекурим…
Лизка посмотрела на меня обиженно. В этой квартире я – единственный, кто без спроса может открывать холодильник.
На площадке я угостил его сигаретой.
– Я вижу, ты в курсе событий. Поделишься?
Опер оказался милейшим парнем. Он работал по одной линии со мной. Так называемая «линия тяжких». Его дежурство по отделу совпало по времени с убийством отца Ивана. О его цепкости и ловкости можно было судить уже по первому вопросу:
– Ты знаешь бабу, которую он ждал?
Делиться или нет? Опасно. Уведут «дело» из-под носа…
– Конечно, не знаю. Кстати, нужно Ваню расспросить, что из квартиры исчезло. Это тоже версия. Бабу он мог, конечно, ждать, но, возможно, кто-то успел быстрее бабы.
