Вячеслав Миронов - Кровь земли
– Хватит, не мутузь его!
– Ага! А то еще загнется, шеф нам этого не простит.
– Да хрен с ним, с этим грязным шпионом. Пусть загибается. Отвезем его подальше, шакалы будут сытыми.
Все это довольно громко мне говорят в ухо. Я отшатываюсь от них.
Понятно, начинают меня «расшатывать», чтобы я вышел из состояния ступора, которое разыгрываю. Все молча. Только кряхчу, когда очень больно.
Сейчас бы в самый раз завопить на всю техасскую Ивановскую:
– Позовите консула! Немедленно позовите консула! Я протестую!
Только нет у меня дипломатического паспорта. И консула ко мне не приведут. А если вдруг и притащат, то он скажет, что все это провокация, и напишет ноту протеста в стиле русской народной блатной хороводной. И будет прав. Нет меня здесь официально. Я – гражданин США, поэтому консул мне не положен.
Молчу дальше. Изображаю ступор. Это забавляет и раздражает моих мучителей.
Их семь человек, восьмой водитель. Из-за темноты и слепящих фар их лиц почти не видно.
Но двоих я узнал, они были на дне рождения у Билла. До этого видел в компании с начальником службы безопасности – Гейтсом. Войсковая подготовка. У одного – армейская татуировка. Английский бульдог. Спецназ.
И все они, было видно, отставные военные. Это я понял давно. Только Гейтс, несмотря на свою обаятельную улыбку, внушал чувство опасности.
На голову надели мешок из черной ткани. Хорошо, что не полиэтиленовый пакет. Довольно грубо запихивают в багажник внедорожника, что светил как искусственная Луна.
Считаю время и пытаюсь запомнить дорогу. Представляю расположение городка. Это, конечно, если везут меня прямой дорогой. Могут и покружить, но я бы повез сразу, пока клиент еще теплый.
Так оно и получилось. Остановились через пять минут. Слышно, как открываются большие скрипучие ворота. Ангар на окраине городка. Там хранится оборудование. Хорошее место. Пустынное.
Въехали внутрь. Ворота закрылись. Ну, сейчас начнется! Вдох-выдох. Кисти рук опухли и начинали жутко болеть. Надеюсь, что до гангрены дело не дойдет.
Меня грубо вытаскивают. Тащат спиной вперед, приходится перебирать ногами. Плохое начало. Очень дурное. Очень.
Кидают со всей дури на скамью, больно ударяюсь затылком, и в глазах сразу темнеет. Двое наваливаются на меня, а еще двое приматывают широким скотчем к скамье. Мешок с головы никто не собирается сдергивать. Почти не разговаривают друг с другом. Работают точно, без суеты, быстро.
Это плохо. Предполагаю, что сейчас будет. Мне уже нехорошо. Стараюсь тихо дышать носом. Глубоко. Гипервентиляция легких. Надеюсь, что ошибаюсь…
Не ошибаюсь! Эх!
Началось! Нас готовили к этому. Но одно дело – пытки учебные, под контролем инструктора, доктора, реанимационной бригады, психолога. И совсем другое дело – реальные. Настоящие.
В рот стали заливать воду через маску. Не сбросить ее! Мокрая ткань облепляет нос, проваливается в рот.
Пытаюсь закрыть рот, дышать уголком рта. Так учили. Ничего не получается! Нос тоже забит тканью, через нее вливается вода. Темно. Страшно! Главное – не паниковать! Не паниковать!
Начинаю дергаться, пытаясь освободиться от пут из скотча. Не получается. Голова ниже тела.
Рот инстинктивно распахивается для глотка воздуха. Но тут же в легкие льется вода! Организм пытается вдохнуть глубже, но лишь увеличивается поток в легкие.
Я теряю сознание. Темнота… Господи!
Откуда-то из глубины сознания всплыла молитва:
Отче наш, иже еси на небесех!
Да святится имя Твое,
да приидет Царствие Твое,
да будет воля Твоя,
яко на небеси и на земли…
Дальше обрыв. Провал. Снова сознание… Как же задание?!! Центр не знает, что я провалился! Как же…
Я не провалил задание. Задание не выполнено…
Провал. Темнота…
Очнулся, когда лежал на животе на каком-то стуле. Я кашлял. Вода рывками вырывалась из легких. Меня рвало недавней выпивкой и желчью. Ее горький вкус я чувствовал во рту вместе со вкусом крови. Это что-то порвалось в легких.
Я по-прежнему привязан к скамье. Просто сдернули маску с головы, перевернули так, чтобы голова оказалась ниже тела. Жидкости из меня выходят на пол.
Голова болит, кажется, что сейчас взорвется! Жуткая боль. Она дробит кости черепа изнутри. Кажется, что сейчас порвутся барабанные перепонки изнутри. Глазные яблоки вырываются из глазниц.
Я кашляю. Вода толчками выходит изо рта и носа. Глубоко вдыхаю воздух. Боже, как вкусно он пахнет!
Вдох-выдох. Больно, но дышу! Зрение, слух возвращаются. Через красные круги начинаю видеть ноги мучителей.
Вдох-выдох! Вдох-выдох!
Подсознание мне говорит, что все еще повторится. И не раз.
Сознание кричит, что «НЕТ!!!»
– Он отдышался. Поехали дальше.
Голос спокоен. Без эмоций. Ни ненависти, ни эмоционального присоединения, сочувствия. Просто работа. Как будто бригада рабочих перекурила, и бригадир или кто-то из членов спокойно говорит, мол, пошли дальше работать, хватит сачковать!
Натягивают на меня снова эту мокрую шапку, рывком поднимают скамью, ставят на ноги и… и снова!!!
Я уже ору изо всех сил!
– А-а-а-а! Отпустите меня! Я ничего не знаю!!! За что?!!
– Вторая серия. – Голос Гейтса беспристрастен, спокоен, равнодушен.
Скамью роняют. Голова снова бьется о деревянное сиденье. Кручу головой, чтобы уйти от воды. Но струя широкая. Они льют не из канистры. Большая бочка… Воздуха!!!
Я хочу умереть и унести с собой…
Все! Как быстро в этот раз…
Меня снова приводят в сознание. Снова рвота, теперь уже она окрашена кровью. Альвеолы легких порваны. Дышать сложно. Больно.
Мокрая шапка-мешок на голове, только лицо открыто.
Утопление – самая первая стадия пыток в США. По закону, это даже и не пытка. Избиение не считается пыткой.
Судя по всему, парни этим занимаются без суеты и эмоций. Умеют. Просто работа. Ничего личного.
Периодически на меня накатываются приступы кашля, и остатки воды вылетают изо рта и носа.
Господи! Дай мне силы! Господи, не оставь меня! Господи, дай мне возможность передать в Центр информацию! Потом делай что хочешь! Только дай мне смерть легкую, чтобы я не смог ничего рассказать! Дай мне силы, Господи! Будь со мной, Господи! Дай возможность передать информацию в Центр! Больше ни о чем не прошу! Помоги мне! Не для себя стараюсь!
– Поставьте его вертикально. – Голос Гейтса пробивается как будто сквозь вату в ушах.
Скамья со мной приподнята, наклонили вперед, чтобы я мог выдавить из своего желудка, легких, бронхов воду.
Кровь молотками по наковальне стучит в голове. Все пульсирует. По телу прокатывается судорога. От ног к голове. Волнами. Каждая волна сильнее предыдущей. Она выдавливает остатки воды. Начинает бить озноб.
Меня ставят вертикально. По-прежнему привязан. Прислонили к стене.
– Дайте ему выпить. – Гейтс стоит напротив меня, внимательно рассматривает, наклоняя голову то вправо, то влево.
В стучащие зубы бесцеремонно втискивают горлышко бутылки-фляжки. И, запрокинув голову, вливают в горло граммов сто пятьдесят дешевого бурбона.
Главное, не дышать. Порванные бронхи и легкие не переживут виски.
Убрали бутылку. Пищевод, желудок приятно греет. Алкоголь как-то сразу поступил в голову.
Посмотрел в глаза Гейтсу. Надо понять, что они хотят, и выбраться отсюда. Желательно живым.
– Что вы хотите, мистер Гейтс?
Он подошел ко мне и, закурив, выдохнул дым в потолок. Зажигалка Zippo. Старая, потертая, местами помятая. Крышка болталась на разболтанной петле, с эмблемой глобуса и якоря. Эмблема морской полиции.
Гейтс собран.
– Все-таки чувствуется в вас английское воспитание. Сохраняете лицо.
– Я должен визжать? Плакать? Вам доставит это удовольствие? Я могу попробовать. У меня затекли руки. Одноразовые наручники сильно затянуты. Думаю, что через час мне можно ампутировать кисти.
– Не переживайте. Мы умеем ампутировать руки. Ну и ноги, если понадобится, тоже. Все, что угодно. Бесплатно и за деньги. За деньги – с наркозом.
Гейтс был серьезен, и я ему поверил. Теперь у него были глаза, как дула стволов пистолетов. Темные и бездонные.
– Что вы хотите? – сглотнув слюну, просипел я.
– Правду. Только правду.
– Что именно?
– Сначала.
– Может, вы меня развяжете? Так будет удобнее вспоминать.
– Зачем? – пожал он плечами.
– Ну, хотя бы за тем, что вы незаконно меня удерживаете, похитили, пытаете.
– Я здесь и полиция, и ФБР, и ЦРУ, и РУМО, и АНБ, и генеральный прокурор штата и США, заодно и председатель Верховного суда. Так легче?
– Не очень. Руки болят. Я уже никуда не убегу.
– Босс, может, макнуть его разок, чтобы заткнулся? – подал голос один из помощников.
– Я дал тебе разрешение говорить? – Гейтс был зол.
– Никак нет, сэр!
