Владимир Соловьев - Зачистка. Роман-возмездие
— Да и себе заодно. Тут ведь как посмотреть на проблему. Я же использовал тебя как прикрытие, пока доставал пистолет. Так что это ты меня спасала.
— Не скромничай. И я все думаю об этой истории… Меня удивляет наглость, с которой они пытаются тебя устранить. Значит, очень сильно боятся. Но еще больше меня обижает твоя уверенность в том, что я конченая дура.
— Поясни?
— О твоей привычке бегать после ликвидации точно знает В.Н. А ты отправляешься по самому очевидному маршруту, зная, что на тебя объявлена охота. И берешь меня с собой. Для прикрытия? Для помощи? Или просто играешь со мной вслепую? Зачем ты так? Обидно.
— Ты права. Виноват. Просто мы же понимаем, что Сулик только что потерял троих бойцов, а ресурс у него в США не безграничный. Решил проверить, как плотно они нас ведут и во сколько рыл.
— Каков план?
— Смотри, мы добежали до серпантина, который ведет вниз, к выходу в Гарлем. Здесь примерно семь поворотов, и каждый отрезок слепой. После первого поворота уходим с трассы влево, в лес. Видишь, эта сторона высокая, заросшая и с гигантскими валунами. Занимаем наблюдательную позицию в укрытии и смотрим, кто и как себя проявит. Если мой расчет верен, то они бежать не будут. Скорее, возьмут велосипеды.
— У тебя оружие с собой?
— Огнестрельное я оставил в сейфе в номере, когда мы переодевались для бега, но нож и кое-что из необычного всегда на мне. А ты?
— Я взяла «сфинкс».
— В руке сидит прекрасно, но ствол коротковат.
— Ты на что-то намекаешь?
— Прекрати немедленно! Нимфоманка. Я даже боюсь представить, где ты его прячешь. Так, всё. Сейчас начнется спуск. За первым поворотом уходим в лес и занимаем позицию.
Глава 51
Толстый великий мастер Миша страдал и страдает склонностью к торговле всякой всячиной — от видео своих занятий до маек с символикой школы. Но с особым удовольствием Миша продает нагайки. И я вам скажу, что это было, пожалуй, одно из лучших вложений денег в моей жизни. Что Миша вытворяет с нагайкой — тема для отдельной книги. Даже лечит, проводя массаж столь варварским способом, что его можно было бы спутать с пыткой, если бы не уникальное оздоравливающее воздействие. Хотя, безусловно, меня привлек в первую очередь боевой аспект. Нагайка — прекрасное оружие. Легко носится на теле. Не звенит при прохождении через рамку в аэропорту, конечно, если вы не взяли волчатку с вплетенным тросом и металлическим грузиком на конце. Так что в любой ситуации у вас при себе очень эффективное оружие.
Миша говорил, что может волчаткой рассечь человека наискосок. При этом на его лице появлялась совершенно маньяческая плотоядная улыбочка. Никакого желания ставить его слова под сомнение не возникало. Рассечь, может, и не рассечет, но душу точно вышибет.
Я посмотрел, как Миша работает с нагайкой, попробовал и понял, что имеет смысл брать на вооружение. Впервые я протестировал свое оружие на пьяном отморозке, который, выхватив нож, пытался что-то мне объяснить насчет отсутствия у меня прав на парковку во дворе. Его ножик с лезвием сантиметров в двадцать уж точно был не ровня девяностосантиметровой нагайке. Я ударил по сложной траектории: снизу вверх по предплечью руки с ножом и на обратном движении нагайки — сверху вниз по голове. Рука дернулась, сломанная в двух местах, нож выпал, а удар по голове оказался настолько тяжелым, что пьяный даже не осел, а сложился в собственные ботинки, как пластиковый карманный кисловодский стаканчик для газировки. Из лопнувшего скальпа хлынула кровь. Но ни боль в сломанной руке, ни заливающая лицо кровь не могли привести хулигана в чувство. Глубочайший нокаут менее чем за две секунды.
После этого случая я стал носить нагайку постоянно, как ремень.
Даже бегаю с нагайкой. А всему виною собаки. Вдруг появились у нас в районе своры брошенных псов. Умные, злые, голодные, агрессивные. Людей не боятся, а бегунов просто ненавидят. Кидаются и норовят схватить за ноги. Животных мне жалко. Они не виноваты, что идиоты хозяева сломали им жизнь. Я и не вкладывался. Еле-еле обозначил силу, и псы все осознали.
Как люди опытные, вы уже догадались, что все эти рассказы неспроста. Так и есть. Хотя меня все это описание насилия начинает уже несколько утомлять. Я ведь, может быть, склонен к философии, миросозерцанию. С гораздо большим удовольствием я бы представил вам сравнительный анализ творчества Пауло Коэльо, Умберто Эко и Харуки Мураками, тем самым резко сократив читательскую аудиторию до нуля. Вот и приходится соответствовать. Да и события развиваются столь стремительно, что на лирические отступления времени остается все меньше. Спираль закручивается. Происходящее все больше начинает напоминать компьютерную игру. Бегалку-стрелялку.
Стоп. Простите, что вынужден прервать нашу светскую беседу. У нас гость.
Через пару минут после того, как мы со Сью-Эллен заняли наблюдательную позицию сбоку от гигантского валуна, замаскированные довольно частым кустарником, из-за поворота вынырнул крепкий парень на велосипеде. Остановился, растерянно посмотрел вперед. Явно кого-то искал. Достал рацию и заговорил на языке, которого я не знал. Скорее всего, на одном из языков народов Кавказа. Услышал ответ. Вновь забрался на велосипед и отправился по серпантину вниз.
— Каков план действий?
— Через пару минут он поймет, что нас потерял. Ему придется подниматься вверх, что при таком угле наклона довольно утомительно. То есть руки и внимание у него будут не в рабочем состоянии. Стрельбу открыть сможет с существенной задержкой. Мы с ним сыграем в казаки-разбойники.
— Продолжай.
— Ты чуть поднимешься по склону и встанешь на прогалине метрах в десяти отсюда и чуть ближе к верхнему входу в поворот. Я спущусь на пару метров вниз и встану вон за тем валуном, он стоит у дороги практически вплотную. Как только наш велосипедист поравняется с моим укрытием, ты окажешься в поле его зрения.
— План понятен, но ведь он с кем-то говорил по рации. Высока вероятность, что он успеет вызвать помощь.
— Сомневаюсь. Руки будут на руле. Подниматься сложно. Корпус наклонен вперед. Неправильно они экипировались для такой задачи.
Мы едва успели занять исходные позиции, как велосипедист появился в поле зрения. Конечно, я выбрал этот уголок Центрального парка не случайно. Сюда бегуны прокладывают свой маршрут крайне редко. Вот и сейчас лишних глаз не было. Значит, можно действовать решительно.
Подъем был действительно крутым и давался велосипедисту с трудом. Я даже начал опасаться, что он слезет с велосипеда и пойдет пешком, но гордость не позволила парню принять правильное решение. Он крутил педали стоя, всем телом нависая над рулем. Заметив боковым зрением Сью-Эллен, от неожиданности и стремления рассмотреть ее получше, дабы убедиться, что это одна из целей, гордый орел аж вытянулся в струнку — что явно не понравилось велосипеду. Как только гражданин полностью выпрямился, я выскользнул из-за валуна и нагайкой ударил по заднему колесу.
Велосипед вильнул, парень полетел на землю. Бил я с правой стороны из нижнего положения, ведя нагайку через соприкосновение с колесом вверх к левому плечу, и с подшагом продолжил движение оружия уже с верхней точки к начальному положению, вниз и направо, по дороге на лету поймав голову бедолаги плетеным утяжеленным концом.
Времени было крайне мало. В любой момент сюда могли случайно забежать какие-нибудь любители здорового образа жизни. Свободная страна — все бегают куда хотят. Парня и его велосипед я переместил чуть ближе к краю дороги, тело бросил на валун, убедившись, что клиент мертв. Конечно, пришлось ему помочь, сломав шейные позвонки, что вполне можно было списать на неудачное падение с велосипеда и удар головой о камень. Я уже закончил раскладывать тело, как вдруг услышал сверху шорох человеческого движения и характерные звуки, после которых точно последует выстрел. Не глядя в сторону угрозы и не тратя время на размышления, я сделал кувырок назад вниз по склону с выходом вправо и скатился с дороги, спрятавшись за валуном. Выстрел я услышал в процессе исполнения своего акробатического этюда. И не это меня удивило, а то, что звук раздался несколько в ином направлении и за ним последовал шум падения тяжелого тела на асфальт.
Сью-Эллен точно умеет пользоваться «сфинксом».
Интересно, где она его держала?
Глава 52
Статистику Нью-Йорку мы сегодня подпортили. Обычно за год здесь убивают человек четыреста, из них в Манхэттене около пятнадцати процентов. Пятьдесят семь процентов погибают от огнестрельного оружия. Шестьдесят процентов убитых — афроамериканцы. Белых лишь четыре процента. Средний возраст погибших — тридцать два года, пожалуй, здесь мы укладываемся в этот диапазон. Будь сегодняшний день рядовым, получается, что, если вольно интерпретировать статистические данные от 2012 года, высокая вероятность погибнуть от пули была бы у тридцатидвухлетного афроамериканца. Мы же грохнули трех с половиной уродов, которых ни при каких обстоятельствах за чернокожих не примешь, а значит, что ни делай, а история вылезет в СМИ. Выходит, надо давать правильную трактовку. Маскировать реальность.
