Стратегия. Экспансия - Денисов Вадим Владимирович

Пш-шш…

— «Кабарга» — «Контуру».

Ага. «Кабарга» — это я. Это у меня сейчас позывной такой, «с рогами». Страшно? И я ничего не понял, когда Вотяков с Уксусниковым настаивали на этой «антилопе». Говорят, есть такие радистские правила, особо важные позывные в эфире должны читаться при любых помехах, поэтому их выбирают из специальных таблиц.

А меня, оказывается, нужно шифровать.

Вот и выбрали, нелюди.

— Слушаю, — нехотя откликнулся «Кабарог».

Пш-шш…

— Три человека в пожарную группу на время сегодняшних вечерних мероприятий. Без вас «Берег» не согласовывает «Граниту».

«Гранит» — это Дугин. А Бероева я посадил почти под арест. Пусть сидит в замке: любые выезды капитану до поры запретил, хотя тот и торопится жить, кичится здоровьем. Ну прямо пышет… богатырь с раной.

— «Контуру», согласовываю, под запись. Отбой.

Прямо передо мной самым настоящим проспектом лежит центральная улица Посада, на ней стоит десять домов. Здания таверны и магазина уже готовы, художнице отданы заказы на вывески. Еще шесть жилых зданий Посада в разной стадии строительства — они сформируют вторую улицу, перпендикулярную Главной.

А ведь мы так и не присвоили этой Главной улице названия, даром что месяц спорили, рядили. Два фонаря на столбах — этого освещения «проспекту» уже явно не хватает, после Нового года Дугин будет ставить третий фонарь. Домики принаряжены, окна в ярких занавесках, проемы приукрашены еловыми ветками, в каждом дворе — своя елочка и снеговик. Снеговики — вообще по всей долине натыканы, как и прочие новогодние сущности, некоторые снежные творения по размерам не уступают дольменам.

Постоял я, покурил. Пока тихо.

Пш-шш.

— «Кабарга» — «Контуру».

— Слушаю тебя, Инна.

— Оргкомитет в дежурке, запрос персональной дежурной машины. На всю ночь. Считаю нецелесообразным. Прием.

— «Контуру», не согласовываю. Пусть к Толкиену обращаются. Под запись.

Неподалеку от кузни ДТ-75 нагреб большую снежную горку, дети с нее не уходят. Вот и сейчас целая ватага катается на самодельных ледянках.

Возле рынка суетятся разгоряченные Демченко с Кастетом, помогают Бронко Бронковичу ставить на вычищенную от снега площадку здоровенный и соответственно тяжеленный мангал. Или жаровню. Или черт его знает, как эта штукенция называется, — сварная конструкция, тяжелая круглая решетка на ножках, с поддоном, по бокам теплоотражающие пластины. Вечером на жаровне сербы будут для всех желающих жарить какие-то немыслимые, как рассказывают слухи, «югославские колбаски». Такие запахи пойдут! Один раз славянские братья уже такое кулинарное шоу устраивали. Вот сталкера и вписались в помощники, чтобы первые сливки снять.

Подошел к ним, поздоровался со всеми, пожал руки.

— Бог помощь! И с праздником.

— И тя с Новым годом, Командор! — Костя всегда бодрый, всегда готовый что-нибудь начудить. Доволен, как слон. Но от молодой жены уже сбежал, тусуется с друзьями, а женке небось спел про страшную нагрузку сталкера.

Морды красные, от мужиков пар идет. А духан-то есть, есть!

— Вмазали, черти! — обрадовался я. И позавидовал.

— Есть немного, как не быть, день-то какой! — легко согласился Серега. — Работаем, греемся. В общем, зашибисеем по тихой. Александрович, с нами будешь? Четвертым. — Демон полез за пазуху, вытащил чудесного вида и приличного размера плоскую серебристую фляжку с золотыми всечками.

— Катрин мне передала, с Коломийцевым. Хороша, зараза!

— Катрин?

— Шутишь, что ли? Я ее и не видел пока, все подарочками обмениваемся… — махнул рукой Демченко.

— Но после Нового года забились совместный рейд замутить в сторону «неизвестных»… А выпивка хороша. Что-то типа коньяка, знаешь, шеф, эти франки даже самогон делают элитно. Так что, сорок семь грамм вдуешь? У нас уже и Деды Морозы тут были. Гы-гы.

— Не, ребята, спасибо, я вообще сейчас к себе пойду, рухну на тройку часиков, а то не выдержу еще одну ночь бодрствовать: план верстали на первый квартал, — я с сожалением отмел столь заманчивое предложение. — Ну и вы тут не особо-то… Не увлекайтесь. Елки у нас завтра.

Значит, веселые и общительные Гоблин с Гришей у серба уже отметились. А какие честные глаза строили, подлецы!

Пш-шш.

— «Контур» вызывает «Демона».

— «Демон» в канале.

— Молния. Дальний пост. Следы самодельных снегоступов, триста метров от границ поста, с востока. «Маккена» собирается. Спецрейс. «Шишига» идет через полчаса. Кто от вас? В графике Монгол, — напомнила дежурная. — Прием.

— «Контур»… — Демченко тяжело вздохнул. — Сам поеду. Инфу принял.

«Потеряшки». Выжившие, самые стойкие и потому самые ценные. Нашли поселок, а подойти боятся, уже ученые Землей-5. Народу на Дальнем мало, они обязаны сразу в Замок доложить, у себя готовность поднять, снегоход подготовить для группы, наблюдение усилить, но самим никаких мер не предпринимать. На то обученные люди есть.

— «Потеряшки»?

— А кому еще? — уныло согласился Сергей. — Хорошо, по минным полям не дунули, со стороны Болот вышли к Дальнему. «Пакистанка» засыпана наглухо, позавчера были. Там и лось не пройдет.

— К ночи успеешь вернуться? — сочувственно спросил я.

— Постараемся, — улыбнулся Сергей. — А там как получится.

— Давай я дерну, — предложил ему Лунев, — я на снегоходе лучше тебя, а то…

Теперь все вокруг снегоходов с плеткой ходят. Надолго ли?

— Сам, сам, Костя.

Монгола сталкеры берегут: у парня сегодня вечером первое свидание, не надо ему в спецрейс. Удивляетесь? А у меня радист Юра в друзьях, человек-могила.

Серега протянул фляжку Луневу — мол, доделаете без меня.

— Ну что, пошли в замок? Ты же на базу к себе?

Только мы с Демченко развернулись к каменным стенам крепости, направляясь к воротам, как по главной улице пронеслось:

— По-оходь! Па-ахотьте!!!

Степан Провович Хромов спешит. Не бежит — ему по статусу не положено, — быстро идет. Очень быстро. Вот скажите мне, каким образом степенные деревенские люди могут пешим шагом передвигаться со скоростью «порша»?

Кстати, это его старший сын магазин в Посаде открывает — хваткая семья, уже сейчас зажиточная, а будет… Таверну же делают белорусы, недавно поселившиеся в Посаде, тоже семья, — они аналогичную харчевню держали в Беловежском заповеднике, так что люди опытные, дело знают. Очень надеюсь.

— По-оходь! Уф-уф-уф… Догнал, значится… Здорово, Главный, привет, Сергей.

Поручкались мы, дали мужику паузу для вентиляции.

— Тут такой важный вопрос имеется, Алексей Александрович… Просьба общины, так сказать. Не могли ты перед торжественной частью и гульбой вокруг городской ели к нам сперва заскочить? У нас своя посидушка будет, у меня дома. Бабы столы накрывают, мужики давеча с Ментовки медовухи привезли. А главное, дети ждут, представление будут показывать. Уважить бы надо народ.

— Да не вопрос, Провович, обязательно загляну, как же иначе.

— Вот и ладненько, договорились. Только ты… Согласись, Александрыч, дети наши тебя слегонца того…

— Чего «того»?

— Обрядить хочут.

Я взял и сел прямо в снег.

Никуда на хрен не пойду, тут замерзну! Мужики ошалело смотрели на такой фортель. Молчат, не знают, что сказать. Достал я «сладкую египетскую пахитосу», закурил, пару раз счастливо выдохнул.

— И в кого, если не секрет?

— Дык это, в Духа Тайги, он лохматый такой, — уныло молвил Хромов.

— А эльфом не пойдет, часом? Ну чтоб мне не переодеваться?

— Не, этого нам не надо, эльфами у нас сестры Рябкины будут, — по инерции продолжал староста.

— Ну да. Где я — и где сестры Рябкины. Ладно, один хрен зайду, пусть рядят…

Перед воротами нас с комсталком встретила тесная группа медиков и хозработников в костюмах снежинок, двигающаяся к Главной Елке. Там они третий день репетируют, что-то поют. На стене бойцы второго взвода вяжут к длинным шестам шутихи. Вотяков уже в нормальной куртке прикручивает к стене еще один динамик, для дискотеки. Городские… Это так нас уже многие жители поселка обзывают: началось знакомое. Из замка — значит, городские. Осталось только «мкад» прочертить.