Отдаленные последствия. Иракская сага - Корецкий Данил Аркадьевич

– Какого дьявола, профессор...– зашипел Прикквистер.– С вами все в порядке?

Макфлай вздрогнул и выпрямился.

– Не знаю,– сказал он.– Пока что не знаю. Вы видите эти ворота?

Повисло молчание. Морпехи переглянулись.

– Ворота,– повторил Макфлай, тыча клинком перед собой.– Кедровые доски, обработанные вручную. Видите? Простые веревочные петли, потому что железо стоит очень дорого. Навесной медный замок самой элементарной конструкции, которую изобрели еще древнегреческие механики. Вы видите все это?

Смит подозрительно посмотрел на него.

– Ну,– сказал он.

– Благодарю вас,– сказал Макфлай без тени своей обычной иронии.– Значит, мне не мерещится.

Он сунул в рот сигару и прикусил ее так, что хрустнули табачные листья.

– Просто точь-в-точь такие же двери я нашел здесь в октябре 89-го во время раскопок. Выглядели они, конечно, похуже, и веревка совсем истлела, и медь сыпалась под пальцами... Эти ворота сейчас находятся в Багдадском музее, в экспозиции «Городская культура середины 13-го столетия».

Смит громко выдохнул.

– Послушайте, мистер. У нас тут ужин на носу, а воды нет. Давайте не будем заниматься ерундой. Давайте будем искать воду, хорошо? Все вместе, да?

– Мы очень хотим есть, аж в животе сосет,– поддержал товарища Крейч.

Макфлай с трудом оторвал взгляд от ворот.

– Да, конечно, молодые люди,– проговорил он.– Идемте.

Колодца здесь они не нашли. Ни снаружи, ни внутри. Зато обнаружили источник неприятного запаха – это был узкий канал с нечистотами, что-то вроде открытой канализации, проходивший через двор. В доме на земляном полу валялось какое-то тряпье, посередине стояла большая печь с круглым отверстием, в котором светились еще не остывшие угли.

– Жилище булочника,– негромко сказал Макфлай.– Он выпекал лепешки на продажу, раскладывал их прямо на дувале, там, со стороны площади. Там должно быть небольшое окошко, что-то вроде прилавка... Хотите, пойдем посмотрим?

Он оглянулся на своих спутников. Но морпехам, судя по всему, было начхать на окошко.

– Мы раскопали весь этот квартал в первый же сезон. Багдадский музей тогда отрядил нам целый отряд копателей практически за бесценок, у нас еще были нормальные отношения... Ага, вот ручная мельница – ее я, правда, не помню. А это деревянный ларь – в нем, наверное, хранился вчерашний хлеб. Слушайте, может быть...

Крейг с неожиданным для него проворством тут же оказался рядом и приподнял крышку. Ларь был пуст.

– ...Может быть, они законсервировали этот город? – Макфлай ходил по дому, трогал вещи, восхищенно цокал языком.– Или восстановили его, как туристический объект, а? Город-музей! Смотрите, здесь даже все тряпье домотканое, ни одной фабричной вещи. Тогда становится понятно, почему людей нет, и все такое... Но это же бешеные деньги, это миллионы! А Багдадский музей всегда ходил у Саддама в пасынках, там над каждым динаром дрожали... Не понимаю.

– Вот и хорошо,– нетерпеливо заключил Прикквистер.– Пошли отсюда, пока начальство с нас шкуру не спустило.

– К тому же воняет здесь как-то не по-музейному,– добавил Смит.

– Пошли,– разочарованно пожал жирными плечами Макфлай. Он пожалел, что рядом нет интеллигентного и компетентного собеседника, например такого, как Люк Чжоу или Кенборо... Они не отмахнулись бы так грубо от обсуждения интереснейших научных проблем. Даже малосимпатичный коллега Грох бы не отмахнулся...

Как раз в это время в натянутой, как положено, палатке коллега Грох говорил о Макфлае:

– Я напрямую спросил, как историк и археолог попал в группу поиска ОМУ? Убедительного ответа он не дал! Это раз!

Грох загнул указательный палец.

– Кроме того, он владеет специфическими знаниями об очень узкой области российской субкультуры...

Чжоу и Кенборо переглянулись.

– Какими именно? – в один голос спросили они.

– Ну, например, вы знаете, как в России называют полицейских? – прищурился Грох.

– Конечно,– улыбнулся всезнающий китаец. И произнес по слогам:

– Ми-лы-цы-о-нэры!

– А на сленге? – не успокаивался Грох.

Эксперты молчали.

– Вот то-то! А Макфлай знает! Му-со-ра! И притом утверждает, что никогда не был в России! Это два и три!

Грох торжественно загнул средний и безымянный палец. Хотя любой специалист по русской культуре мог заметить, что в стране, где полицейских называют мусорами, при перечислении начинают загибать пальцы с мизинца.

– А у него есть допуск к секретным материалам? – поинтересовался Кенборо.

– Я тоже сразу об этом подумал,– кивнул Грох.– Мы имеем допуск к сведениям особой важности. И если Макфлай – русский шпион...

Чжоу многозначительно поднял палец:

– У шпиона должны быть шифры, средства тайнописи, связи, оружие...

Три пары глаз обратились к огромному рюкзаку Макфлая.

– Значит, надо проверить его вещи,– озвучил Кенборо общую мысль.

Полог палатки резко откинулся. На пороге стоял капитан Маккойн.

– Это здравая мысль, джентльмены! – произнес он, выпятив квадратную челюсть.– Боюсь, что для официального обыска у меня нет оснований. Но вы вполне можете порыться в вещах своего товарища... Штатские у штатского – это совсем другое дело!

Через минуту содержимое рюкзака было вывернуто на брезентовый пол. Пара клетчатых рубашек, бритвенный станок, чудовищного размера трусы, несколько пар носков...

– Похоже, что он их раскопал на какой-то помойке,– брезгливо сморщился Грох.

– Кроме этой штуки! – капитан Маккойн нагнулся и быстро раскидал кучу безобидных вещей.

Под ними обнаружился предмет отнюдь не безобидный – пистолет. Не маленький двуствольный «дерринджер», явно предназначенный для самообороны, а восемнадцатизарядный «глок» – оружие серьезное, мощное и безотказное, позволяющее при необходимости решать тактические боевые задачи.

Эксперты по оружию массового уничтожения ахнули. Маккойн усмехнулся. Это вам не привычные иприт, цианид или атомная бомба!

– Значит, Макфлай и взаправду шпион? – выдохнул Кенборо.

– Точно шпион! – кивнул Грох.

Маккойн покачал головой:

– Зачем шпиону оружие? Фотоаппарат, сканер, микрофон, «ночной глаз» – другое дело! И какая польза от пистолета, лежащего в рюкзаке, когда его хозяин ходит по ночному и явно враждебному поселку? Ваш профессор только подражает солдатам, а сам неопытен, как ребенок...

Люк Чжоу улыбнулся, выставив вперед четыре передних зуба.

– «Вооружение воина состоит из трех вещей: веры, надежды, любви»,– нараспев процитировал он.

Капитан усмехнулся еще раз:

– У морпехов кроме веры есть еще винтовки, гранаты, пулеметы и пушки. Так, знаете, на всякий случай...

Вода обнаружилась на территории рыночных складов, на северной стороне площади. Профессор Макфлай вспомнил, что во время раскопок нашел там засыпанный колодец, укрытый под портиком с четырьмя колоннами. Так оно и оказалось. И склады, и портик с колодцем – все было на месте, к полному восторгу профессора. И в колодце был не песок, а холодная вода, немного отдающая мелом.

С полными флягами и двумя пищевыми канистрами они вернулись в лагерь как раз к ужину. Машины уже развернулись защитным кругом, прикрывающим лагерь со всех сторон, прожекторы освещали конусы палаток и небольшую площадку между ними, где матрос Миллер, исполняющий в походе обязанности повара, раздавал сухой паек. В проходе между танком и бронетранспортером Санчес за что-то распекал Фолза, стоявшего в карауле с винтовкой наперевес.

– Кого там несет? – рявкнул Санчес, увидев приближающиеся фигуры.

Прикквистер назвал пароль.

– Мы ходили за водой,– сказал он.

– Пацана с девчонкой не видели? Которые в штабной машине сидели?

– Никак нет, сэр.

Санчес выругался и ушел.

– Что случилось? – спросил Смит.

– Сбежали, сучьи дети,– кисло сообщил Фолз.– Ни тебе спасибо, ни до свиданья. А я еще вдобавок по шапке получил из-за них...