Дмитрий Грунюшкин - Капкан для крысы
На крылечке его уже ждал Чип, предупредительно открыв дверь. Правда, лицо у него было какое-то необычное, словно он хотел что-то сказать хозяину, но не решался, смущенно отводя взгляд. Это очень не понравилось Сидору, и в душе зашевелились всякие нехорошие мысли, но он не стал ничего спрашивать. Спокойным шагом он поднялся на нужный этаж. Площадкой выше маячила фигура охранника. У двери он остановился и, повернувшись к следовавшему за ним Чипу, повелительным тоном попросил:
– Не позорьте мои седые яйца! Не торчите толпой под окнами, я не эксгибиционист. Распустите народ, а сами езжайте перекусить. Если уж невтерпеж, оставьте одного внизу, в машине. Понадобится, я вас по сотовому вызову.
Чип кивнул головой, соглашаясь, но очень уж неуверенно. «Обманет, паразит», – со смешанным чувством неудовольствия и признательности подумал Сидор и, матернувшись в сердцах, вошел в квартиру.
В коридоре его никто не встретил. Сидор повесил куртку, огляделся и, не разуваясь, проследовал на кухню.
– О! А вот и любимый с работы вернулся! – воскликнула девушка, едва он открыл дверь. – Как Америка? Стоит? Или без «Виагры» уже не может?
Сидор удивленно поднял брови. Это было что-то новенькое! Он прошелся по кухне туда-сюда, не опускаясь до разборок, и пытаясь понять, в чем дело. Так вот почему так странно глядел Чип! Его «благоверная» была попросту пьяна в дым! Початая бутылка коньяка на столе перед ней и две пустых в углу не оставляли сомнений в этом невероятном диагнозе. Он просто не мог поверить своим собственным глазам. Девчонка же пила только легкое вино! Что могло с ней случиться за какую-то неделю?
Пожилой мужчина тяжело сел на стул. Впервые за много лет он не знал, что ему сказать.
– Да, я напилась! – с вызовом нарушила молчание девушка. – И тебе, конечно, плевать почему. Ты же у нас святой и непогрешимый. Ты всегда знаешь, что и как должно делаться.
Сидор поднял руку открытой ладонью вперед, как бы останавливая безумные слова глупой пьяной девчонки, чтобы не дать ей наговорить такого, что потом не исправишь, ибо в его мире не принято было прощать сказанного даже во хмелю или сгоряча. В его мире не прощали ничего и никому, это было условием выживания.
– Не затыкай мне рот! – взвизгнула истерично Анечка. – Я пьяная, но не дура. И я не купленная тобой вещь! Я человек! Я могу делать и говорить то, что хочу! И ты не выкинешь меня на помойку, когда я тебе надоем или стану поступать не так, как тебе хочется! Если я и отправлюсь на помойку, то сама!
– Не говори глупостей! – устало прервал ее Сидор. – Никто не собирался выбрасывать тебя на помойку. Что-то случилось? Да? Ну, девочка, не держи в себе.
Анечка долго готовилась к этой встрече, настраивала себя. Но она не готова была к такому мягкому тону, и сразу скисла, замолчав. Сидор подошел к ней и, нежно, но уверенно взяв за подбородок, поднял ее голову и посмотрел в глаза. Этого она и боялась! Лаять, распалив себя заранее и накачавшись спиртным, легко, но справиться с мощной энергетикой Сидора – это совсем иное.
– Чертова дурь! – простонала она, сдаваясь этой почти осязаемой ауре могучей мужской силы. Она закрыла глаза и ткнулась носом в его грудь, готовая расплакаться. Рядом с этим человечищем хотелось быть маленькой и слабой.
– Ты совсем не дура, просто устала и перенервничала, – утешил ее Сидор.
– Да причем тут я, – снова попыталась разозлиться Анечка, но это получалось уже плохо. – Ты весь такой из себя волевой, правильный. А я? Я же не такая! Так зачем же эти испытания? Ты специально проверяешь, насколько я боюсь остаться без тебя и провоцируешь, да? Вот и молодец!
– О чем ты? – не понял Сидор, но внутренне уже напрягся.
– О наркоте твоей чертовой! – выкрикнула девушка. – Какого черта ты ее у меня держишь? Проверяешь, сколько я кокса без тебя высажу?
– Где кокаин? – голос Сидора похолодел до стужи арктических льдов.
Анечка теперь перепугалась не на шутку, и весь хмель куда-то подевался.
– Так где он? – потребовал ответа Сидор.
– Его нет, – едва выдавила признание Анечка.
– Я не понимаю ответа. Ты что, высадила весь пакет, наркоманка хренова? Или дружков приводила? – Сидор не повышал голоса, но Анечке хотелось, чтобы он лучше заорал. Этот спокойный голос так ее пугал, что затряслись колени и нижняя челюсть и задрожал низ живота.
Услышав мелкий стук ее зубов, Сидор, неожиданно даже для себя, сбавил обороты. «Вот ведь, Христос новоявленный, решил стать добрым, всех простить и возлюбить. А только что-то не по-твоему, так сразу куда все подевалось. Легко быть святым, старец иконописный?»
– Ладно, прости, – вздохнул он. – Я и сам с дороги весь на нервах. А тут еще «хомяки» решили меня на испуг проверить. Я больше не буду. Так что с наркотой?
Анечка смотрела на него сквозь пелену подступивших слез, еще не веря в это волшебное перевоплощение. Ей казалось, что ей прямо на гильотине вручили королевское помилование.
– Не бойся, я не буду ругаться, – как отец неразумную дочурку успокоил ее Сидор. – Мне просто нужно знать, чтобы решить, что нам делать дальше, и как из этого выкручиваться.
– Он… Я его выкинула… – пролепетала девушка.
– Ты?! – изумился Сидор.
– Ну… не я. Его Игорек выбросил.
– Зачем?! – снова поразился Сидор.
– Понимаешь, это как-то само получилось. Когда ты уехал, я решила чуть расслабиться. Совсем немножко. Но, кажется, дозу не рассчитала. А там понеслось. Я… я уже начала подсаживаться. А тут он пришел, увидел все, откачал меня. Выбросил кокс в унитаз. А меня напоил коньяком, всю ночь со мной сидел, следил, чтобы я не сорвалась. Хотел вчера прийти, но почему-то не зашел. Наверное, тебя испугался. Он сказал, что если меня начнет ломать, то нужно пить коньяк, мол, лучше похмелье, чем «подсадка». А я же еще не привыкла, он вовремя меня сдернул. Вот я и пью, уже второй день.
– А что, ломает? – поинтересовался Сидор.
– Да нет, – сквозь слезы робко улыбнулась Анечка. – Скорее так, на всякий случай. Боюсь, что начнет ломать.
Анечка почти и не врала, просто не говорила всего, а Сидор, со всей его проницательностью, не заметил ее недомолвок и натяжек в рассказе. Он был по настоящему потрясен. Его тщедушный и безвольный советник открылся с самой неожиданной стороны. В то время, когда он, старый дурак, решал, мочить его или запугать до полусмерти, Игорек просто и бескорыстно своей волей вытащил его девушку, считай, с того света! И это никакое не преувеличение, если бы слабый женский организм сдался наркотику, то на Анечке можно было бы ставить крест. Рассказы о завязавших наркоманах – это сказки для непосвященных, любой врач подтвердит, что оттуда обратной дороги нет, наркомания не лечится, можно только уменьшить страдания, но не избавить от этой напасти. На это способны только люди даже не со стальной, а с алмазной волей, в чье число Анечка вряд ли входит. Проще говоря, Игорек сохранил для своего шефа, который, как Цезарь, раздумывал над его приговором, человека, к которому Сидор был сильно привязан, и чья потеря его не просто расстроила бы, а возможно и подорвала бы его уже не молодецкие силы.
Сидор был растроган и благодарил Бога за все – за то, что в Штатах с ним что-то случилось, иначе он бы не задумываясь казнил своего помощника, ничуть не мучаясь угрызениями совести, и сделал бы это еще полторы недели назад с легкостью, с какой давят таракана. И за то, что он заехал к Анечке именно сегодня и она открыла ему глаза на того, кого он считал чем-то, вроде дорогого и навороченного компьютера, который жалко выкидывать, потому что в него деньги вложены.
Он ласково погладил Анечку по голове и примирительно произнес:
– Ну, ладно, хватит дуться на старого дуралея. Все будет хорошо. Я не буду тебе сегодня докучать. Тебе нужно отдохнуть, поспать. А завтра приезжай ко мне на дачу, и мы славно проведем недельку. Худа без добра не бывает, раз уж «хомяки» выгоняют меня из города на целую неделю, то я хотя бы смогу уделить тебе больше времени. Пойдем сейчас в кроватку, а завтра за тобой заедут. И не налегай больше на коньяк, никакой ломки у тебя не будет, я в этом уверен.
Анечка послушно поднялась и, держась за локоть Сидора, пошла в спальню. Сидор уложил ее в постель, заботливо укрыл одеялом, подоткнув свисающие края, чтобы ей было теплее, и уселся в изголовье, поглаживая ее волосы и нежно приговаривая:
– Спи, моя маленькая дурочка. Ни о чем не думай и не беспокойся, все это ерунда, не стоит забивать себе голову. Спи.
Через пару минут измученная девушка заснула, смешно сопя и подсунув кулачок под голову. Сидор посидел еще немного, разглядывая ее красивое и такое спокойное во сне лицо. Потом нагнулся, поцеловал ее по-отечески в лоб, откинув перед этим темные шелковистые пряди волос, и направился к двери. Почему-то было грустно. Он окинул взглядом квартиру напоследок, погасил свет, и вышел на площадку, осторожно, чтобы не щелкнуть замком, закрыв за собой дверь.
![Юрий Корчевский - Верой и правдой. Битвы фельдъегеря [сборник]](/uploads/posts/books/117479/117479.jpg)