Сергей Москвин - Разрешение на штурм
– Мне непонятна ваша реакция, мсье Полунин. Ведь это Вы назвали Сайбелю фамилию Корчагина... – Шах не успел договорить.
Заметив неподдельный испуг на лице шефа, охранник Полунина швырнул на землю сумку с амуницией и, сжав свои молотообразные кулаки, решительно шагнул к обидчику своего хозяина. Он явно не ожидал опасности от улыбчивого француза, бестолково вертящего в руках клюшку для гольфа, и... поплатился за это. Мгновенно развернувшись в пол оборота к охраннику, Шах расчетливо ткнул его рукояткой клюшки в солнечное сплетение. Получив удар в подреберье, охранник вытаращил глаза и с хрипом согнулся пополам, подставив противнику свою незащищенную шею. После этого разделаться с врагом можно было одним ударом, перерубив ему шейные позвонки. Но вопреки собственному желанию Шах лишь слегка ударил концом клюшки по шее охранника. Охнув, тот ничком повалился в траву.
Шах с невозмутимым видом вновь повернулся к Полунину и, поигрывая стальной клюшкой, произнес:
– Не беспокойтесь за своего пса, Лев Яковлевич. Через пять минут он придет в себя. Лучше подумайте о себе. Например, о том, что французская прокуратура немедленно арестует все ваши счета, если ей вдруг станут известны подробности вашей последней сделки. А ваша родная российская, – помимо ареста счетов, отправит Вас за решетку. С учетом либеральности российского законодательства, Вам дадут немного, лет пять. Для сравнения: во Франции госчиновник, уличенный в коррупции, получил бы не менее десяти. Но Вы не хуже меня знаете, что мягкость российской судебной системы с лихвой компенсируется суровостью содержания заключенных. И один год в российской тюрьме вполне может быть приравнен к десятилетней отсидке во Франции. Зачем Вам, человеку, привыкшему к роскоши и богатству, обрекать себя на подобные страдания, когда можно избежать всего этого кошмара. А у Вас есть такая возможность, мсье Полунин. И заключается она в следующем: вы передаете мне интересующую информацию, а я, со своей стороны, перевожу на любой из названных вами счетов один миллион долларов и забываю пикантные подробности вашей последней сделки.
– Да поймите же, Жан или как Вас там! – Полунин в отчаянии замотал головой. – Я не имею доступа к интересующей вас информации! Оборонка находится в ведении другого замминистра, Бориса Малашенко. А я занимаюсь внешнеэкономической деятельностью.
Впервые за время разговора Шах озабоченно взглянул на своего собеседника:
– Но вы такой же замминистра, как Малашенко, значит, можете поднимать его вопросы?
– Да, но только когда тот в отпуске или отсутствует по болезни.
Шах облегченно перевел дыхание:
– В таком случае, я решу эту проблему. Готовьтесь. Очевидно, в ближайшее время Вам придется взять на себя обязанности Малашенко.
Оставив на поле озадаченного и перепуганного чиновника и его ползающего по траве громилу-охранника, Шах развернулся и, помахивая клюшкой, направился к выходу. Разговор с заместителем министра обозначил новую проблему, но диверсант знал, как решить ее.
26. Торговый комплекс, Москва
17 мая – воскресенье 11.30
К двухэтажному столичному торговому комплексу на окраине Москвы Шах подъехал за полчаса до встречи с журналистом. Место было незнакомым, поэтому следовало наметить пути отхода на случай непредвиденной опасности. Правда, вероятность появления такой опасности представлялась Шаху ничтожной. Полунин, конечно же, не обратится в компетентные органы после состоявшегося с ним разговора, а что касается полковника Егорова, то пока он еще блуждает во тьме, а скоро и вовсе будет озабочен другим, нежели розыск убийц семьи академика Корчагина. Тем не менее, Шах взял себе за правило проводить рекогносцировку всегда, когда это только возможно, поэтому, поставив машину на гостевую автостоянку, направился в торговый комплекс. Он побывал во множестве всемирно известных универмагов, включая нью-йоркский торговый центр, прекративший свое существование 11 сентября 2001 года, но размеры московского гипермаркета и толпы людей внутри поразили воображение опытного разведчика-диверсанта. Огромная площадь и множество бродящих по залам покупателей, среди которых, при необходимости, можно было легко затеряться, делали торговый комплекс практически идеальным местом для конспиративных встреч. Пройдя по павильонам первого этажа и запомнив расположение лестниц и дверей основных и запасных выходов, Шах по эскалатору поднялся на второй и вошел в торговый зал, откуда был виден центральный вход.
Журналист тоже опоздал на пять минут, как и Полунин. Вместо того чтобы подойти к какой-нибудь торговой витрине и терпеливо ждать своего хозяина, он остановился напротив центральных дверей и нелепо завертел головой из стороны в сторону. Шах недовольно поморщился. Не дожидаясь, когда журналист своим глупым поведением обратит на себя внимание охраны гипермаркета, Шах спустился вниз и, пройдя мимо агента, направился в сторону ранее примеченного кафе. Журналист наконец-то проявил сообразительность и, не спеша, последовал за ним. Шах дал ему себя догнать и, не оборачиваясь, негромко сказал.
– У меня есть для тебя новое поручение, Леша. – Почувствовав, как агент внутренне напрягся, Шах поспешил добавить: – Как раз по твоей журналистской специальности. Нужно собрать сведения еще об одном человеке – Борисе Малашенко... Возраст, состояние здоровья, хронические болезни. Хобби, увлечения, особенно спортивные, охота, рыбалка, – продолжал Шах, внимательно сканируя взглядом лица и телодвижения проходящих мимо людей. – Домашний адрес, место проживания, адреса любовниц, основные маршруты поездок. Напряги своих коллег-паппараци. Только не вздумай слить мне информацию из Интернета. Все, что мне требовалось, я оттуда уже взял.
Журналист молчал. По его лицу было видно, что он отнюдь не рвется выполнить задание. Шах решил приободрить агента.
– Ну-ну, Леша, выше голову. Я понимаю, что это сверхурочная работа. Она будет оплачена по двойному тарифу.
Журналист дернул головой, словно его ударили по лицу.
– А потом Егоров отвесит мне по двойному тарифу. Я же чувствую – он буквально дышит мне в затылок!
Шах улыбнулся:
– Насчет него можешь не беспокоиться. С завтрашнего дня он будет дышать очень осторожно, если вообще останется на службе.
Бельков недоверчиво прищурился:
– Это точно?
– Конечно. Я когда-нибудь подводил тебя? – Шах расплылся в добродушной улыбке и для большей доверительности обнял агента за плечи. – А как дела на личном фронте? Ты уже уложил в постель упрямицу Иру?
Бельков снова помрачнел:
– Эта стерва обожала свою старшую сестру и сейчас считает, что мои ухаживания оскорбляют память ее горячо любимой Ольги.
Шах озабоченно покачал головой:
– Так не годится. Если девушка не хочет видеть тебя своим любовником, стань ей другом. Она скорбит о своей погибшей сестре, и ты скорби вместе с ней. Чаще рассказывай ей о том, как ты любил Ольгу и как она любила тебя. Мне совершенно неважно, в качестве кого ты будешь приходить к ней, но ты обязан постоянно бывать в ее квартире!
Бельков виновато опустил голову:
– Ясно.
– А раз ясно, иди и работай. Большие деньги просто так не платят. Их нужно заслужить, – закончил Шах уже совсем другим тоном.
От его первоначального добродушия не осталось и следа.
27. Экспоцентр на Красной Пресне, Москва
18 мая – понедельник 15.35
Время тянулось утомительно медленно, и профессор Лобанов, сидящий за столом руководителя выставочной экспозиции НПО «Алмаз», откровенно скучал. Он любил свою работу: сложные и порой откровенно рискованные эксперименты, любил выезды на полигоны, где испытывались создаваемые в научно-производственном КБ изделия, и просто разговоры с такими же увлеченными своим делом людьми. Любовь ко всему этому Лобанову привил прежний начальник КБ и его научный руководитель академик Корчагин. В понимании Лобанова именно этим и следовало заниматься конструктору и ученому, а не расхваливать на выставке свою продукцию, уподобившись ярмарочному торговцу и зазывале. Только ради возможности увидеться в Москве со своим бывшим научным руководителем он согласился на предложение директора производственного объединения лично представлять на выставке продукцию своего конструкторского бюро. Но академик Корчагин погиб вместе со своей семьей в заграничной поездке, и командировка в Москву потеряла для Лобанова всякий смысл. Хотя остальные участники делегации, явно, считали иначе. Большинство из них – такие, как переводчица из отдела технической документации Лиза Дудник, – воспринимали свою поездку в Москву как дополнительный отпуск и возможность за счет предприятия прокатиться в столицу.
– Николай Иосифович.
Оторвавшись от своих мыслей, Лобанов поднял голову.
Лиза беседовала с остановившимся возле стенда посетителем выставки. В плотно облегающем костюме, юбка которого едва доходила ей до колен, и туфлях на высокой шпильке, она смотрелась весьма эффектно. Но больше всего в людях Лобанов ценил порядочность, ответственность, ум и трудолюбие, чего, по его мнению, Лизе как раз и не хватало.
