Николай Мороз - Ловушка для тигра
— Оружие? Кто именно? Убью! — Роман вскочил, пробежался по комнате и снова плюхнулся на стул. И уставился на командира умоляюще — ну давай же, говори, не тяни.
Максим подумал немного и решил, что небольшая выволочка бойцам не повредит. Таких учить надо, а уж методы Роману были известны.
— Мордатый такой, рожа круглая, глаза тоже. На левой щеке шрам небольшой, старый. Скалится еще, как дворняжка, — описал внешность оплошавшего бойца Максим.
— Ага, понятно. Ты погоди пока, я один звоночек сделаю, чтобы не забыть, — кровожадно откликнулся Роман, вышел из комнаты. Вскоре он вернулся с довольным видом и попросил вкрадчиво: — Капитан, ты, может, их потренируешь немного? Когда выздоровеешь? Покатаемся с тобой по городу, стекла побьем, кнопочки понажимаем, а? Пару дней, не больше. Соглашайся.
— Не получится. Я в розыске. Федеральном, — ответил Максим.
— Да знаю я, слышал. Молодец, что тебе еще сказать, все правильно сделал. Придумаем что-нибудь, ты лежи пока. Да, вещи твои здесь, не переживай.
Роман поднялся со стула, подошел к шкафу, распахнул дверцу и вытащил с нижней полки рюкзак, показал издалека Максиму. Добавил многозначительно:
— Все там, все, что с тобой было. Я сам собрал, сложил, потом только врача к тебе подпустил. Остальное барахло выкинуть пришлось, извини. Да найдем тебе что-нибудь приличное, голым не останешься, — заметив вытянувшееся лицо Максима, успокоил командира Роман. И снова уселся рядом, спросил: — Семья твоя как? Жена, дочь? У тебя же девочка, вроде да?
Роман невольно ударил в больное место. Максим посмотрел в потолок, на люстру, потом принялся разглядывать обои. Красивые. И дорогие, наверное. Думал о чем угодно, только не о тех, кого не видел уже почти два месяца и не знал, живы ли они. Боевик вчера клялся, что трогать семью капитана Логинова приказа не было, но кто ж ему поверит? Вдруг инициативу проявили в надежде на бонус…
— Да, дочка. Васька, Василиса, десять лет. Я их давно не видел, так получилось. Не мог. Мне позвонить им надо, только не с твоего… — Максим не договорил, замолк.
— Нормально все, звони с любого, номер не определится. Да и не только номер. Ты мне скажи по-быстрому, что ты в городе у нас делаешь? Каким ветром тебя сюда занесло, да еще и не с пустыми руками?
Но по-быстрому не получилось, получилась длинно. Роман несколько раз сбрасывал входящие звонки, а потом и вовсе выключил телефон. И слушал молча, не перебивал, но Максим видел, как сжимались у него кулаки. Рассказал обо всем — начиная с шантажа в суде и заканчивая вчерашним вечером. И долго откашливался, отплевывался в платок, почти не слыша, что говорит Роман.
— Падлы, мать их, скоты, — твердил тот бессильно. — Что ж ты ко мне сразу не пришел? Мы бы их вдвоем встретили.
— Времени не было. Ты вот сам представь — выходишь ты утром из дома, весь такой в делах, в заботах, планы строишь. А с тобой в лифт твари эти заходят, втроем. Причем они с ножами, а ты с мобильником. Твои действия? Вот то-то. И знаешь почему? Ты не ждал нападения, не готов был. Как Михаил, как Олег и Пашка. Это его нож, кстати, он его сам сделал и мне отдал. А я знал, что зверье это на охоту вышло, только объект их неправильно определил. Ну, вчера-то я за всех поквитался. А за витрину прости, у меня другого выхода не было. Сколько она стоит?
— Да какая разница… Я теперь должник твой по гроб жизни. Ладно, звони своим, я пойду, люлей раздам кому надо.
Роман подал Максиму телефон, поднялся и пошел к дверям. И не вписался в проем, врезался в косяк, чертыхнулся негромко, вышел, прикрыл дверь. Состояние Назарова было объяснимо: скажи любому, что вчера ты по лезвию прошел и только чудом жив остался, — будет та же реакция. Ладно, проехали. Максим схватил телефон, набрал Ленкин номер.
— Да?! — почти выкрикнула она в трубку. — Да, говорите!
— Лен, это я. Как вы? — Максим говорил очень тихо, почти шептал, чтобы снова не поперхнуться от кашля.
— Макс, ты где?! У тебя… — проорала Ленка и не выдержала — разревелась.
— Я скоро приеду, через неделю, не позже. Васька как? Не болеет? — спрашивал Максим, но Ленка продолжала рыдать.
Среди всхлипов и бессвязных слов ему все же удалось разобрать «нормально», «не болеет» и «с работы уволили».
— Да и черт с ней, с работой! Уволили — и очень хорошо, вот и сиди с Васькой дома. — Максим вздохнул с облегчением. Если увольнение — это самое страшное, что случилось с ними, то можно не волноваться. Проживем как-нибудь.
— Денег нет, — Ленка отревелась и уже говорила внятно. — Холодно, вещей теплых мало. Надо все заново покупать — и мне, и Ваське. Мы ж только летние вещи с собой привезли, когда на море ехали… — И снова шмыгнула носом.
— Выкрутимся, — уверенно заявил Максим и добавил еле слышно, словно его могли подслушать: — Через неделю, не позже. Ваське только не говори, чтобы не разболтала ненароком. У вас точно все спокойно? Не звонили тебе, не угрожали?
— Да нет, кому мы тут нужны? Соседи моего деда, оказывается, помнят. Я даже не ожидала. Про тебя спрашивали, а я не знаю, что и сказать. Решили, наверное, что мы с тобой развелись, и я для всех теперь обычная мать-одиночка. — По голосу жены Максим догадался, что Ленка улыбается. А она продолжала: — Васька каждый день про тебя спрашивает, говорю, что ты на работе. Вроде, верит пока. И все лошадей ваших рисует.
Максим улыбнулся, услышав эти слова, и почувствовал, что начинается очередной приступ кашля.
— Хорошо, я понял. Скоро у вас буду. Я еще позвоню. Пока, — быстро попрощался он с женой.
Ленка говорила еще что-то, но Максим не дослушал. Нажал «отбой» и минуты три не мог прийти в себя — почувствовал острую боль в правом боку, за ребрами. Невралгия, как и следовало ожидать. Нет, Ленке в таком виде показываться нельзя, надо лечиться, пока есть возможность. Опасаться больше нечего — шакалов он уничтожил собственными руками. Надо вернуться к семье живым и обязательно здоровым, ведь неизвестно, что ждет его в этом Александрове. Опознать Максима сейчас почти невозможно, за два месяца в бегах он изменился так, что сомневался, узнают ли его жена и дочь. Отощал, стал словно еще выше ростом и злее. Даже не так — безжалостнее и жестче, после того как ликвидацию бандитов пришлось проводить практически рядом с домом. На эту тему разговор с Романом затянулся за полночь. Тот все пытался понять, как такое вообще стало возможным — двадцать три года колонии за то, что человек выполнял свою работу.
— Я юриста нашего спросил, он сказал, что в Уголовном кодексе на этот случай статья есть. И что за умышленное преступление во исполнение заведомо незаконного приказа или распоряжения полагается уголовная ответственность на общих основаниях. Я только не понял — где преступление-то? — Роман уже основательно принял горячительного, и разговор шел на повышенных тонах.
— Чего тут непонятного? Кто приказ отдавал? Что значит — не знаю? Кто эфир тогда слушал — ты или я? Кстати, как фамилия того полкаша была, случайно не помнишь?
Вопрос Максима заставил Романа пропустить очередной ход, стопка вернулась на стол нетронутой.
— Чего-то припоминаю. То ли Стрелков, то ли Стрель чук — со стрельбой связано. Пистолетов, Автоматов, Трассеров?
— Ага, Кобылкин, Пристяжкин, Жеребеев, — передразнил Романа Максим, — все просто. В суде даже не стали выяснять, кто же был тот вышестоящий начальник, который отдал приказ стрелять… И крайнего нашли, да только облом у них случился. Я ж думал, что свора эта по моим следам пойдет, а вот как получилось… — Максим уставился в потолок.
— Кстати, о своре. Нашли их утром. Я в конторе кое-кого знаю, подъехал к хибаре той, зашел, посмотрел, — вполголоса поведал Роман. И спросил — по тону Максим догадался, что этот вопрос волновал Назарова больше всего: — А потрох сучий — это, извиняюсь, свиной, это вместо шкуры?
— Ну да. На рынке только ливер и башка свиная оказались, а я торопился, — усмехнулся Максим и заговорил тоже шепотом, то и дело захлебываясь кашлем: — Слушай, а журналистов знакомых у тебя нет? Хорошо бы заметку такую, кратенькую слепить: найдены там-то и там-то четыре трупа со следами… Это пусть сами выдумают, можно даже другой город указать — неважно. Главное, чтобы заказчик почитал, — попросил Максим.
Роман помолчал, ответил:
— Да можно попросить, найдутся борзописцы. Да толку-то от писанины этой? Что ты и кому доказать хочешь?
— Доказать — уже ничего. Предупредить, чтоб в горах сидели, а сюда только в сопровождении опытного экскурсовода совались! — зло прошипел Максим. Проораться хорошенько не давал кашель, каждый приступ сопровождался болью в правом боку. Приходилось сгибаться, прижимать локоть к ребрам.
— Да не поймут они! — Роман, в отличие от командира, мог себе позволить орать во все горло. — Ты с кем разговаривать собрался? Со скотоводами из Средневековья? Это ж пастушеская цивилизация! Помочь им надо, как по телеку каждый день талдычат! Я бы им помог, чтоб не мучились, — парочкой боеголовок с ядерным зарядом, точечно! — Роман выговорился наконец, привалился к стене.
