Александр Тамоников - Коридор без света
— Твой директор получит необходимые указания.
— Ну тогда я завтра же начну работу по квадрату…
— Добро. До связи!
— До связи!
Володарский положил сотовый телефон на стол и задумался.
Из раздумий его вывел звонок водителя:
— Товарищ генерал, я и охрана у подъезда!
— Алексеенко до квартиры доставили?
— До подъезда!
— Хорошо, спускаюсь!
Этой же ночью, с 11 на 12 сентября, «Нива» медленно пробивалась по разбитой грунтовке. С шоссе Корвич ушел двадцать минут назад и сейчас проклинал оставшегося в Зеленодоле Селихова:
— Черт бы побрал этого чудика на букву «м»! С чего это Жора взял, что здесь нормальная дорога? Да мы тут подвеску оставим, не дойдя до Макинки.
Сидевший рядом Борисов усмехнулся:
— Это он специально послал нас этой дорогой.
— Почему?
— Да ты что, не видишь, Жора зол на весь мир?
— А чего он злится?
— Нет, Федя, ты как будто вчера родился. Валька-то переметнулась к Батыру.
— И чего? Жора не особо и сожалел об этом.
— Это с виду, а по натуре любит он Вальку. Уж за что можно любить эту стерву, не знаю, но Жорик любит. А она, сука, в постель к Батыру. Да и Ринат хорош, разве в коллективе такие подлянки можно делать?
— Но Жора говорил, хорошо, что отделался от Вальки, а то стала обузой, теперь же, когда она с Батыром, он сможет иметь кого угодно.
— И ты не въехал, что все это одни понты?
— Нет!
— Ладно. Хрен с ними, разберутся. Черт!
«Нива» налетела колесом на земляную глыбу.
— И что, в натуре, за дорога? Сколько нам еще пилить?
— До леса верст двадцать, потом еще пять-шесть, и только тогда выйдем к Макинке со стороны реки, но зато, судя по карте, прямо на дорогу.
— А там засада ментовская.
— Но мы же не идиоты. Встанем где-то в километре и посмотрим за деревенькой. Прогуляемся до реки, откуда хорошо видна усадьба, чужих по-любому увидим, если будут. Тогда и решение примем.
— Звонить Батыру на подходе не будешь?
— Позвоню, когда убедимся, что деревня «чистая».
— Тогда он сам достанет звонками.
— Да и черт с ним! Это он виноват в том, что «крол» сбежал и спалился, надо было смотреть за хохлятами, а не с Валькой любовь крутить.
— Но как же молодой парнишка смог завалить Ванько? Степан не был слабаком.
— Не слабаком, но дураком. Кто же так подставляется? Сто против одного, Федя, Степка хотел трахнуть «крольчиху». Она же была под кайфом. Но войти в клетку не решился или вошел, не закрыв двери. Вот Карась и завалил Степана.
— Сладко поешь, Леша, только почему же тогда с Карасенко не побежала и девка?
— Испугалась.
— Ладно. Тогда почему пацан не завалил Батыра с Валькой? Если они расслаблялись, то он мог спокойно это сделать.
— Думаю, пацан просто охренел от свободы и рванул из дома. К тому же он не мог знать, что в хате остались только Батыр с Валькой.
— Может, и так, — кивнул Корвич.
Он сосредоточился на дороге, колдобины стали попадаться чаще, и ему приходилось крутить руль, как гонщику на скоростной трассе, дабы не попасть в ямы.
К двум часам машина встала у небольшой рощи. С дороги была видна деревня, и только в крайнем доме, там, где остановились бандиты, мерцал слабый свет.
— Все, — сказал Корвич, — дальше ехать нельзя. Странно, Батыр ни разу не позвонил. — И тут же сотовый телефон провибрировал сигналом вызова. Он чертыхнулся:
— Твою мать, не поминай лиха!
Отвечать он не стал, взглянул на Борисова:
— Давай, Леха, топай на разведку.
— А чего я?
— Ну, мы еще спорить будем?
— Нет, просто пойдем вместе. Вместе сподручнее.
— Ладно, коль боишься.
— Я не боюсь, я сказал, вдвоем удобнее будет, зайдем с разных сторон, все осмотрим, я на стреме останусь, если ничего не заметим, ты к машине пойдешь и подгонишь ее.
— Пошли!
Бандиты прошли к ферме и там разошлись, подойдя к усадьбе с двух сторон.
Корвич, осмотревшись и не заметив ничего подозрительного, включил телефон:
— Леха?
— Ну? — ответил Борисов.
— У меня вроде все нормально, как у тебя?
— «Мусоров» точно нет, я их повадки знаю, пару человек, но оставили бы вне хаты.
— А может, они и сидят в соседних развалинах?
— Не-е, чую, нет никого. Во, гляди, — воскликнул Борисов, — Валька вышла, пошла к сортиру. Разве менты выпустили бы ее одну?
— Почему нет? Предупредили, что пристрелят, если побежит.
— Да ты гляди, как Валька-то идет? Спокойно, без напрягов, если бы ее «пасли», трусцой бежала бы к «очку».
— Наверное, ты прав. Ну что, я за машиной?
— Давай! Я еще посмотрю, а ты подъезжай к ферме, я там на ходу запрыгну, чтобы выглядело все естественно.
Корвич вернулся к «Ниве» и скоро, забрав подельника, въехал во двор усадьбы.
Они прошли в дом, и тут же из главной комнаты вышел Батыров с пистолетом в руке.
— Почему на звонок не ответил? — недовольно спросил он у Корвича.
— На звонок? — изобразил удивление Корвич и повернулся к Борисову:
— Ты слышал, Леха, звонок?
— У нас же мобильники на вибровызове. Я не почувствовал ничего, хотя телефон в кармане.
— Я звонил Корвичу, — сощурил и так узкие глаза Батыров.
— Ну тогда я не мог и почувствовать, мой телефон, как под сиденье упал, так и лежал, пока не добрались до места.
— Сам почему не позвонил?
— А на хрена? Если бы вас повязали менты, то они сразу же просекли, откуда был звонок, и вышли бы на нас.
— За шкуру свою боишься?
— А ты не боишься, Ринат? Но, может, не будем лаяться? Если сваливать, то сваливать, а не базары пустые гонять. Наговоримся еще, если доберемся до новой хаты.
— Хата-то не стремная? — сбавил тон Батыров.
— Лучше не придумаешь. Барак под снос. Правда, его лет пять снести планируют, но все у властей руки не доходят. Большинство уже выселились, остались алкаши да старики. Один такой и сдал половину дома. Хитрый лис, умудрился как-то прописать в этой развалюхе чуть ли не всю родню. А у той хаты в Москве, но лишняя разве помешает?
— Участковый?
— Тот в барак не суется.
— Это мужик так сказал?
— Ну не сами же придумали? Конечно, надо было проверить, но ты же торопил. Глядишь, и получше хату нашли бы.
— Ладно, все, спускайтесь в подвал, вяжите девку и тащите ее наверх.
— Ночью-то зачем вязать? Сама пойдет. Ты ей дозу не давал?
— Нет!
— Ну тогда ей сейчас не до чего. Клянчить таблетку будет.
— Ступайте, мы с Валентиной пока вещи в машину загрузим.
— Трупы-то куда дели?
— В болото. Как говорится, улики в воду.
— В грязь.
Корвич с Борисовым спустились в подвал, взяв рулон липкой ленты.
Лепко, видно, задремала, но тут же очнулась, как загорелся свет, и забилась в угол.
— Ну что, красавица? Подъем, поедем в другое место.
— Таб… Таблетку дайте.
— Как приедем, так и дадим, если хорошо будешь себя вести. А дернешься, отправишься вслед за своим дружком.
Сознание несчастной немного просветлело:
— Что вы с ним сделали?
— Поймали и забили битами до смерти, — усмехнулся Корвич.
— Отбивную с кровью из твоего Витюши сделали, — ощерившись, добавил Борисов. — И с тобой сделаем, сука вонючая, только дернись.
— Я… я… не буду…
Бандиты открыли двери, подошли к ней.
— Фу, бляха муха, — сморщился Корвич, — ты что, дрянь, под себя ходила, что ли?
— Не знаю, наверное, у меня все грязное, мокрое.
— Да с ней ехать невозможно! — Корвич взглянул на Борисова: — Сходил бы ты, Лешка, наверх да попросил у Вальки воды, тазик, платье какое-нибудь. А то от этой заразы несет, как от параши.
— Ладно, гляди за ней. Только у Вальки размеры и у этой…
— Да хрен с ними, с размерами, лишь бы не воняла, потом Батыр чего-нибудь придумает.
Борисов ушел, но вскоре вернулся вместе с Репиной, неся ведро и тазик, а Валентина — белье.
— Снимай с себя лохмотья, — скомандовала она, — мойся быстро, а это потом наденешь. Размер не твой, но ничего, потерпишь. Поняла, стерва вонючая?
— Да, да, поняла.
Легко, не стесняясь, стыд был напрочь перебит коварным препаратом, принялась раздеваться и мыться под шуточки бандитов. Закончила, оделась.
— Руки вперед! — сказал Корвич.
Она послушно протянула руки, и бандиты замотали их лентой. Подумав, заклеили рот. Проверили, дышит ли нос.
— Нормалек, дойдет до тачки, там и нижние ласты свяжем.
— Чтобы потом разматывать?
— Потом свяжем.
— Хорош базарить, — повысила голос Репина, — давайте ее наверх.
— А ты что раскомандовалась, Валька, или королевой при Батыре стала? — прошипел Борисов. — Так гляди, Жорик на шефа не посмотрит, удавит.
— Вы что, не понимаете, нам нельзя медлить!
— Не спеши, впереди такая трасса, что еще проклянешь все на свете.
