Александр Белов - Бригада 16. Похищение европы
Теперь Белов ни на что больше не отвлекался. Он видел только цель - священный столб, стоявший вдали. Ветер чуткими пальцами перебирал разноцветные ленты; возле столба стоял шаман в уборе из головы моржа.
Саша молниеносным движением подбросил хорей; пальцы вцепились в отполированное ладонями древко; конец шеста он зажал под мышкой.
- Оот, Сэрту оот! - закричал Белов, сознавая, что вряд ли это может придать оленю скорости: бык рванул с места, как гоночный болид, с той лишь разницей, что он не визжал покрышками и не пробуксовывал.
Широкие копыта взрывали податливую землю; под шкурой, на загривке, перекатывались бугры упругих мышц; Сэрту мчался легко и свободно. В отличие от остальных оленей, в том числе и своего напарника по упряжке, он даже не пригибал голову к земле.
Белов едва ли мог подобрать точное название этому сумасшедшему аллюру - не рысь, не галоп и не карьер; что-то совершенно особенное, ни на что не похожее.
Скорее, это напоминало полет; Сэрту словно парил над травой. Тонкие изящные ноги оленя мелькали так быстро, что их невозможно было разглядеть.
Краем глаза Белов успел заметить, что они бегут наравне с прочими упряжками. Александр собрал все силы и заставил себя ускориться. Вот он обошел соперников на шаг... Еще на один...
Теперь он не видел соседних упряжек даже периферическим зрением. Значит, ему удалось немного вырваться вперед.
Полозья нарт издавали тонкий протяжный свист. Белов пробежал еще несколько шагов и увидел, что упряжка стала его обгонять. Тогда он покрепче сжал хорей и запрыгнул в нарты; свист тут же сменился надсадным скрипом.
Чуткое ухо Белова уловило перемену звука справа и слева; его соперники тоже запрыгнули в нарты, и теперь все зависело от быстроты оленей.
- Оот, Сэрту, оот! - кричал Саша, поместив круглый набалдашник шеста точно между рогами оленя. Но он старался не бить быка, а лишь слегка касаться хореем его выпуклого лба.
Расстояние до священного столба, точно по мановению волшебной палочки, стремительно сокращалось. Белов уже ясно мог различить тонкую резьбу, разноцветные ленты и даже короткие жесткие усы на морде моржа. Шаман размахивал руками и что-то кричал, но Белов, не зная языка, не мог понять, что именно.
Помня наставления Тергувье, Белов решил не разворачиваться вплотную к шесту. Он быстро обернулся - ближайший погонщик отставал метра на три, не больше.
Саша увидел на дне нарт веревочную петлю; он натянул ее на левую руку и приготовился к повороту.
Когда священный столб, словно пейзаж в окне скорого поезда, промелькнул мимо, Белов перенес хорей влево и, вцепившись в веревочную петлю, отклонился назад и вправо.
- Оот, Сэрту! - погонял он быка.
Олень взял слишком круто вправо; казалось, столкновение с преследователем неизбежно. Белов быстро поднял шест, и Сэрту, потеряв из виду раздражающий набалдашник, выровнял бег.
«Оказывается, здесь все, как в автомобиле, - догадался Белов. - Поворот можно четко дозировать, показывая и вновь убирая хорей».
Остальным гонщикам повезло гораздо меньше. Как и предсказывал Павел, они, стараясь выгадать расстояние, сбились в кучу около священного столба. Крики слились в один, затем раздался громкий хруст деревянных саней и отчаянный вопль - кто-то сошел с дистанции.
Белову некогда было оглядываться - держась за петлю, он сел на край нарт и, подобно заправскому яхтсмену, свесился в сторону поворота. Одновременно он старался точно действовать хореем, заставляя Сэрту описывать идеально ровную дугу.
Пользуясь терминами «Формулы-1», Белов проходил поворот по внешнему радиусу, тогда как остальные - по внутреннему.
Наконец Саша увидел вдалеке цепочку людей - оленеводы собрались у финишной черты и с интересом ждали окончания гонки.
Справа от упряжки Белова бежала пара оленей красивой шоколадной масти; погонщик нещадно бил коренного быка между рогами. Еще немного и его упряжка стала вырываться вперед.
Белов закинул тело в нарты и лег: на живот.
- Оот, Сэрту, оот! - кричал он, не жалея легких, но оленя все же щадил. Хорей в его руках еле касался лба быка.
Умное животное словно почувствовало доброе отношение человека. Сэрту напрягся изо всех сил; несколькими мощными скачками он догнал соперника, и некоторое время упряжки мчались вровень, почти касаясь друг друга.
Выражаясь образно, Белов вдавил педаль газа в пол и уже не отпускал; но он даже не представлял, что нужно сделать, чтобы ускорить бег оленей.
- Оот, Сэрту! - отчаянно воскликнул Саша. - Давай, вперед!
И... случилось чудо. То ли олень хотел помочь человеку победить, то ли испугался незнакомого языка, но он стал медленно, сантиметр за сантиметром, вырываться вперед.
Шкура на его спине трещала от напряжения, казалось, еще немного и она лопнет, обнажив бьющиеся мышцы. Белов опасался, что второй бык, не выдержав бешеного темпа, заданного Сэрту, внезапно собьется с шага и, обессиленный, упадет. Однако Сэрту шел коренным, и большая часть нагрузки ложилась именно на него.
«Огонь-падай-небо» мчался, как вихрь; широкие ноздри раздувались, разбрасывая в стороны клочья белой пены, и вновь опадали.
И Белов вдруг понял, что означает кличка оленя - Сэрту. «Огонь, упавший с неба». Метеорит!
И, наверное, это было действительно так. Бык летел, и земля глухо дрожала от его бега.
Упряжка, ведомая Сэрту, обошла пару оленей шоколадной масти уже на половину корпуса. Финишная черта быстро приближалась.
Мужчины, женщины и дети, собравшиеся для чествования победителя, разбежались в разные стороны. Только высокий человек в красной кухлянке с черным воротником собачьего меха остался стоять неподвижно. В руке у него был длинный посох, через плечо перекинут тонкий кожаный поводок. У ног спокойно сидела молодая собака.
- Стой! - услышал Белов крик Павла. Тергувье произнес это слово, как «стои».
Саша откинул хорей и натянул постромки. Сэрту, увидев своего заклятого врага лежащим на земле, сделал еще несколько шагов и остановился.
Высокий человек в красной кухлянке двинулся навстречу Белову. Что-то в его походке и манере держаться показалось Александру странным. Мгновение спустя он догадался, что именно.
Веки у человека не поднимались, лицо оставалось неподвижным.
Мужчина остановился в нескольких шагах от Белова и замер. Саша бы решил, что он его внимательно изучает, если...
Если бы только слепой мог видеть.
- Победа тебя любит, мельгитанин, - глубоким низким голосом произнес человек в красной кухлянке. - Потому что ты любишь победу.
Белов вылез из нарт. Ноги и все тело дрожали; Белов спотыкался, делая неверные шаги.
«Должно быть, я смешно выгляжу со стороны, - подумал он. - А, да какая разница, как я выгляжу? Главное, что я победил».
Александр подошел к высокому человеку. Собака навострила уши, оглядела Белова и коротко зарычала, обнажив белые клыки.
- Свои, Тума, - сказал мужчина. - Я - Рультетегин Иван Пинович.
Он протянул широкую ладонь.
Саша подошел к Рультетегину и замер от восхищения. Иван Пинович был настолько высок, что Белов едва доставал ему до груди.
- А я - Белов, - сказал он, пожимая руку. - Александр.
XIV
Время близилось к обеду. Пустой желудок Ватсона сигнализировал об этом лучше всяких часов. Доктор Вонсовский встал и вышел в коридор - с твердым намерением объявить Витьку о том, что жители осажденного замка в его лице не прочь чего-нибудь перекусить. Он нашел Злобина на первом этаже, в центральном зале. Витек восседал за столом, перед ним лежали два мобильных телефона и пистолет. Услышав шаги за спиной, Витек обернулся и протянул руку к оружию, но, увидев Ватсона, снова расслабился.
- А, Минздрав! Чего надо? - недружелюбно спросил он, когда доктор подошел ближе.
- Мы хотим есть, - ответил Ватсон. - Может быть, это покажется тебе странным и даже нескромным, но мы хотим есть.
Злобин сидел, не сводя глаз с изящной ультрамодной «Моторолы», лежавшей на столе рядом с его собственным «Сименсом».
- Ну так и ешьте, - не оборачиваясь, ответил он. - Меня не ждите, я не хочу.
- Ты не понял, - сказал Ватсон. - Я пришел вовсе не за тем, чтобы пригласить тебя отобедать. Честно говоря, мне совершенно наплевать, хочешь ты есть или нет. Но ты запретил выходить на улицу, и поэтому Федор не приготовил плов. Консервы хранятся в кладовке, а ключи - у тебя.
- А-а-а... - Витек выдвинул ящик письменного стола, достал оттуда целую связку ключей и, выбрав нужный, отдал Ватсону. - Грабь! Только проследи, чтобы Федор не съел весь персиковый компот.
Ватсон взял ключ, но уйти не торопился: Он видел, что Злобина что-то гложет, причем так сильно, что он даже изменился в лице.
Ватсон колебался. Он полагал, что сейчас не самый подходящий момент для выяснения отношений, но потом все-таки решился.
