Александр Шувалов - Притворщик
В Центре случившееся вызвало эффект разорвавшегося снаряда. В воздухе ощутимо запахло «кротом». А как еще, по-вашему, можно объяснить факт захвата приехавшего только на один день в местную резидентуру с ревизией офицера такого ранга?
Этот, с позволения сказать, народный фронт, кстати, заслуженно считался одним из основных беспредельщиков в регионе, а политикой его главари интересовались ничуть не больше, чем сомалийские пираты. Плевать они там хотели на политику с самой высокой пальмы.
И, наконец, самое главное, вернее, самый главный, генерал Ткачук, человек почти запредельной информированности. Он проработал на Ближнем Востоке почти тридцать лет, из них более двадцати – резидентом. Было совершенно ясно, что его как следует «выпотрошат», а потом откроют оживленную торговлю информацией, благо покупатели на нее точно найдутся.
Хорошо еще, что к описываемому времени утомленный алкоголем Бориска с криком: «Берегите Россию!» уже катапультировался из Кремля, и к руководству пришли более вменяемые люди. В противном случае дальше надувания щек дело бы не продвинулось, а, может быть, даже и до этого не дошло.
Меня в срочном порядке выпнули туда в командировку, снабдив МИДовскими документами, парой-другой костюмов дипломатического покроя и консервативными очками в роговой оправе с приказом вернуть Ткачука живым или мертвым, лучше, конечно, живым. В подчинение мне выделили стандартную группу офицерского спецназа из восьми человек. Командиром той группы и был Юра Первухин, молодой перспективный офицер, любимец начальства и уже подполковник в неполные тридцать лет. С другими его качествами я ознакомился в рабочем порядке и не скажу, что пришел от них в восторг.
Должен сказать, что этот «дикорастущий» командир мне с самого начала крепко не понравился. Во-первых, уж больно по-хамски он обращался с подчиненными ему офицерами, а во-вторых, он слишком резво начал «срывать» дистанцию со мной и задавать лишние вопросы. Все началось еще в самолете. Плюхнувшись без приглашения на соседнее с моим кресло, он сразу же без церемоний начал «дружить».
– Что, Шурик, ссышь летать? То-то, смотрю, фары запотели.
– Я как раз собрался немного подремать, – как можно вежливее ответил я.
– Потом подремлешь, доложи-ка мне...
– Вы знаете, что это такое? – спросил я и продемонстрировал трубку спутниковой связи.
– У самого такой есть, к чему ты это?
– А к тому, что если вас не предупредили о моих полномочиях, я могу прямо сейчас позвонить и организовать вам инструктаж.
– Да ладно...
– И еще. Впредь, будьте добры, пожалуйста, обращайтесь ко мне на «вы» и исключительно по имени-отчеству. Вы меня поняли?
– Так точно. Есть. Виноват. Разрешите идти, Александр Кириллович? – он встал и шутовски приложил ладонь к виску.
Больше всего в тот момент мне хотелось просто и без филологических изысков послать его на хрен, но, как истинный дипломат, я бледно улыбнулся.
– Не обижайтесь, Юрий. Уверен, что мы с вами прекрасно сработаемся.
Он что-то буркнул и отошел.
Буквально на второй день по прибытии нам удалось прихватить одного из активистов того самого фронта, правда, невысокого ранга, с помощником. Я распорядился доставить захваченных на нашу временную базу за городом и подготовить их к работе. Прибыв на место, я застал картину из серии «не к столу будет сказано». Связанный по рукам и ногам активист бился, как в припадке эпилепсии, и что-то мычал сквозь кляп, наблюдая вытаращенными глазами, как Юра режет его помощника. Просто режет на куски, с милой улыбкой на устах.
– Что вы делаете? – заорал я.
– Работаю, уважаемый Александр Кириллович, работаю, – безмятежно ответил тот. – Тут кровушки немного пролилось, осторожно не упадите.
– Немедленно прекратить!
– Не понял...
– Вижу, что не поняли. Уберите этого, – я указал на разделанного на части помощника, – и оставьте нас вдвоем.
Прошу понять меня правильно. Я и сам – далеко не ангел и мне не раз приходилось проводить «интенсивные допросы в полевых условиях». Но чтобы так радостно пластать живого человека на куски...
Вечером того же дня Юра заявился ко мне и затеял скандал. Оказывается, у него появился план действий, и он уже успел сообщить о нем в Центр.
– Надо просто пойти по цепочке, Александр Кириллович! Можно просто Саша?
– Нет.
– Ладно. Мы захватим все руководство фронта и обменяем всех их на Ткачука. Что скажете?
Очень хотелось ответить: «Скажу, что вы – просто мудак, Юрочка», но я сдержался.
– Скажу, что это невозможно. Руководство слишком хорошо охраняют.
– Вы просто не знаете, на что я способен.
– Почему не знаю, не далее как сегодня днем имел возможность убедиться. Мы будем действовать по-другому.
– Как?
– С умом.
– Объясните.
– Завтра все и узнаете, – я не счел нужным объяснять этому душегубу-энтузиасту, что нет смысла захватывать первых лиц и пытаться наладить обмен. Вторые лица никогда на это не пойдут, напротив, даже обрадуются, что нашими стараниями вышли в лидеры.
Еще в Москве, в спешном порядке изучая имеющиеся на эту банду материалы, я обратил внимание на некого банкира по имени Абу Али. Проработал все, что на него имелось, и сделал вывод о том, что финансовые потоки этого самого фронта проходят именно через него. После беседы с обделавшимся от ужаса пленным, я запросил Центр, и полученная оттуда информация позволила сделать кое-какие выводы.
– Как хотите, уважаемый Александр Кириллович, – заявил, уходя, уязвленный по самое некуда, Первушин. – Но, когда все это закончится, я с очень большим удовольствием набью вам морду.
– А последствий не опасаетесь? – полюбопытствовал я.
– Не очень, – ни черта он не боялся, генеральский сынок и любимец руководства, верил, что все как всегда сойдет ему с рук.
На следующий день, ближе к вечеру, мы прихватили достопочтенного Абу Али на квартире любовницы. Он даже не успел снять штаны. Несмотря на уважительную приставку к имени, этот господин оказался не таким уж и старым, и не робкого десятка, а самое главное – чертовски хитрым и умным сукиным сыном и очень неплохим психологом.
Он с ходу предложил мне три с половиной миллиона долларов и мертвого Ткачука через четыре дня. Видимо, того уже вовсю начали «потрошить». Пришлось даже немного его попрессовать, прежде чем он стал сотрудничать.
В этой суете я совсем упустил Юру. Пока я мотался туда-сюда, организуя обмен генерала на банкира, этот змей-искуситель успел с ним очень плодотворно пообщаться...
Вечером следующего дня Первухин просто и без особых затей провел со мной встречу «без галстуков» один на один.
– Слушай сюда, Шурик.
– Я, кажется...
– Заткнись. В сложившейся ситуации я отстраняю тебя от руководства операцией. Сиди тихо и не отсвечивай. Если не будешь дергаться не по делу, оставлю в живых, да еще и деньжат подброшу, – тут он подмигнул: – Согласен?
– Я немедленно звоню в Центр.
– Значит, не сложилось, – он молниеносно схватил меня за горло и сжал стальными пальцами. – Как бы ты хотел умереть?
– От старости, – просипел я, из последних сил оставаясь в образе.
– Боюсь, что не получится.
– А что скажут твои?
– Это уже не твоя забота.
– А он? – и я повел головой влево.
Надо же, этот супермен купился на такой незатейливый трюк. Он только немного отвернул голову, а я сбил захват с шеи круговым ударом левой изнутри и от все души приложил его хуком с правой в висок. Он рухнул на земляной пол как подрубленный.
Четверо сидели на ступеньках, покуривая. Остальные трое отсутствовали, они охраняли подступы к базе.
– Женя, – позвал я, массируя горло.
– Да, – отозвался заместитель командира группы, капитан Евгений Самохвалов, невысокий чернявый крепыш.
– Ваш командир валяется внутри отключенный и связанный. Есть ли ко мне претензии?
– Проиграли, – сообщил своим Женя и, уже обращаясь ко мне, – претензий нет.
– Кто проиграл? – слегка ошалел я.
– Когда он пошел к вам разговаривать, мы с ребятами поспорили, чья возьмет. Они ставили на него, я – на вас. Теперь с них пиво.
– А если бы он?
– Пришлось бы пеленать, а то совсем заигрался, урод, – Самохвалов встал со ступенек. – Наши действия?
– Лично вам я приказываю вступить в командование группой.
– Слушаюсь.
– Первухина доставить в наше посольство, передайте нашим, чтобы его первым же бортом отправили в Москву. По дороге ни в какие разговоры с ним не вступать.
– Ясно.
– Вот телефон, звоните, вам подтвердят мои полномочия.
– Не надо, я уже в курсе.
– Известите остальных.
– Есть.
Через два дня Родина встречала героев: всех нас, военного атташе и живого, только слегка потрепанного генерала. Что касается лично вашего покорного слуги, то дело до объятий и поцелуев в десны не дошло. Я сразу же загремел под служебное расследование. Как выяснилось, генеральский сынок Юра умел пользоваться не только ножичком. Он удивительно ловко состряпал донос и добрых две недели мне пришлось писать объяснительные, оправдываться, разве что не каяться.
