Андрей Кивинов - Акула. Отстрел воров
Акулов сонно кивнул. Дремота подкралась неожиданно. Когда-то, будучи школьником, он был уверен, что сидеть в засадах очень романтично и волнительно. Какой может быть сон? Сплошные нервы и адреналин! Оказалось — наоборот. По крайней мере, в большинстве случаев.
Телеведущий улыбался, Андрей клевал носом.
— Итак, мы продолжаем нашу программу! Наступило время ваших любимых «Четырех пластмассовых масок»! Ситуация, о которой мы сегодня поговорим, просто неразрешима! Молодой человек является любовником лучшего друга своего отца! Его отец спит с дочерью друга и ждёт её совершеннолетия, чтобы взять её в жены. Ни родители, ни дети даже не подозревают о поступках друг друга! Отношения накаляются, кипящие страсти готовы перехлестнуть через край! Итак, встречайте наших героев. Вот они, все четверо, уже выходят на сцену! Громче аплодируйте нашим героям, громче!
Андрей хотел посмотреть на людей в пластмассовых масках, но не сумел разлепить веки. Несколько секунд он ещё что-то слышал, потом мысли перенесли его во вчерашний день, и Акулов уснул.
* * *Хозяйка ФОК Лариса позвонила, как только он переступил порог кабинета.
— Мне нужен Акулов, — голос звучит напористо.
— Слушаю. — Андрей садится за стол, включает лампу.
— Волгин просил, чтобы я с вами связалась. Моя фамилия Бурденко.
— Нам надо встретиться.
— Запросто! Вы можете приехать?
— Приехать? — Андрей бы предпочёл обратный вариант. А напарник, кстати, мог бы и предупредить, что связался с Ларисой. — Могу попытаться…
— Тогда запоминайте адрес. Центральный парк, центральная аллея. Ровно в полночь я буду ждать на третьей скамейке с северной стороны. Приходите один. На голове у меня будет белый платок. Купите цветы, георгины, и держите их в левой руке.
Не успевает Андрей удивиться, как из трубки доносится смех.
— Поверили? Зря! Я буду через пятнадцать минут. Кабинет тот же самый?
Связь прерывается. Андрей чешет в затылке: нечего сказать, энергичная девушка!
Он включает электрочайник, курит, потом встаёт у окна. Лариса приезжает на спортивной машине. Сигналит и что-то кричит, приспустив боковое стекло, после чего постовой безропотно открывает ворота и пропускает машину во двор. Хлопает дверца, Лариса быстро движется к крыльцу РУВД. Распахнутый полушубок, короткая юбка, сапожки на таком каблуке, что неясно, как она управлялась с педалями. Постовой смотрит вслед, поправляет на плече ремень автомата. Его лица не видно, и Акулов не может понять, этот ли сержант дежурил, когда приезжали Громова с адвокатом, или другой. Как они осуществляют пропускной режим? Ориентируются на длину женских ножек? Или пользуются старым правилом советских вахтёров: если человек уверенно проходит через «вертушку», значит, он — свой?
Дверь она открывает без стука:
— Это я. Вызывали?
Высокая, загорелая. Волосы с рыжеватым оттенком, длинная рваная чёлка зачёсана направо, отдельные пряди достигают уголка рта. Помада неяркая, как и весь макияж. Она в нем, по большому счёту, не нуждается, и без того производит эффект. Красивой не назовёшь, но запомнишь надолго. Вот только манеры несколько вульгарны.
Сумку и полушубок бросает на стулья, садится в кресло — кожаное, глубокое. После того, как в кабинетах диваны держать запретили, Волгин его где-то раздобыл, чтобы можно было отдохнуть во время дежурства. Мимоходом одёрнув юбку, осматривается. Отмечает перемены:
— Второго стола раньше не было. И компьютера. Выдали?
— Свой.
— Монитор староват.
Кладёт руки на подлокотники. Ноги вытянуты, с одного сапожка капает вода, второй почему-то сухой.
— Как поживает Серёжа Сергеевич?
— Серёжа Сергеевич? — Андрей усмехается.
— Ага. Я так удивилась, когда он позвонил! Сто лет его не слышала. И не позвонит, и не напишет. Хоть бы повестку к 8 марта прислал! Уж думала — забыл, завяли помидоры… Он отдыхает?
— Да, в отпуске.
— Счастливый человек! А мы, значит, о Громове… Рассказывать все?
— Обязательно.
— Тогда кофе налейте. И, может быть, будем на «ты»?
Они выпивают по две чашки. Лариса говорит так, словно отрепетировала дома весь текст. Акулову почти не приходится задавать уточняющие вопросы.
Физкультурно-оздоровительный комплекс создавался как своего рода клуб. Несколько занятых людей скинулись, чтобы обзавестись местом, где всегда можно поиграть в теннис, побаловаться с железом, выпить с приятелем кружку пива и попариться в баньке. Первоначально вообще не планировалось пускать туда посторонних. Ларису привлекли к делу, потому что она была в этой компании своя, имела деловую хватку и располагала свободным временем. Идея была хороша, но её воплощение не совпало с задуманным. Девяносто процентов времени комплекс простаивал, занятые люди и поначалу посещали его слишком редко, сказывалось не слишком удобное месторасположение, а потом случился дефолт, и о спортивных интересах многим из них пришлось надолго забыть. Если бы не Лариса, то ФОК давно бы закрылся. Она сумела сохранить убыточное предприятие, а со временем достигла и порога рентабельности.
Изначально Громов не входил в число «своих». Два года назад Лариса про него и не слышала, но позже он кому-то помог, был введён в круг и постепенно стал завсегдатаем. Действительно, никогда ни за что не платил. Лариса полагала, что смогла бы вынудить его раскошелиться, но не видела в этом необходимости. Наведя справки выяснила, что в определённых ситуациях Громов может оказаться полезен. Ущерб от его бесплатных посиделок был невелик, так что… Нет, его помощь ни разу не пригодилась, все проблемы Лариса решала сама. Разве что однажды он выкинул из бани пьяного посетителя, да как-то сопровождал её на переговорах с должниками, отказывавшимися платить. Это было давно и не может иметь отношения к происшедшему.
Касательно убийства Лариса ничего сообщить не могла. Собиралась в тот день приехать, но задержалась по делам. Если бы была в комплексе во время стрельбы — может, что-нибудь и узнала бы. Хотя вряд ли. Громов не стал бы делиться ни своими планами на будущее, ни подозрениями по поводу первого покушения. А под пули она бы не полезла.
Вот, в общем, и все…
Жалко мужика.
Ребёнка — ещё больше. А вот жену, то есть уже вдову — не очень.
— Что так неласково?
— А за что мне её ласкать? Вышла за кошелёк, наставила рога…
Акулов припоминает свои впечатления от общения с Громовой. Рога, конечно, дело житейское. И адвокат вокруг увивался… Но делать столь категорических выводов он бы не стал.
Лариса видит его сомнения. Усмехается:
— Я, конечно, свечку не держала. Но глаза у меня в полном порядке. Женщины такие вещи чувствуют, вам этого не понять. Не думали, кстати, что это Александра могла постараться?
— Ради наследства?
— Разве это слабый повод? Деньги и свобода. Громов, конечно, миллионером не был, но и на паперти не стоял. Людей и ради меньших денег убивали.
— Ты сама в это веришь?
— Не очень. Но и отбрасывать такую версию не стала бы. Проверьте, если знаете, как. Конечно, она сама не взрывала и не стреляла, но могла найти каких-то людей. Крутых друзей у неё нет, могла подписать только кого-то совсем постороннего. Как бы ей самой, дуре, теперь голову не оторвали.
— Что из себя представляет Кирилл?
— Водила? Фуфло! Не знаю, на какой свалке Громов его подобрал. Дерьмо человек. Ненадёжный. У меня всегда, когда его видела, настроение портилось. Слышала, он от ваших сбежал? Может быть, испугался. А может, и знает чего-то! Если найдёте — говорите с ним жёстко. Таких не надо жалеть. Кстати, у него есть двоюродный брат. Отморозок полнейший! Один раз его видела… Такая дебильная харя!
— Где брат живёт, знаешь?
— На кой оно мне? В гости ходить?
Вторая чашка допита. Больше кофе не хочется. Чувствуя изжогу, Акулов потирает живот. Лариса смотрит с сочувствием.
— Администраторы у тебя все судимые?
— Ага! Специально беру… Нет, один Санёк. Правда, кроме него, временно никого не осталось. Но он парень нормальный. Я в людях хорошо разбираюсь, жизнь научила. Так что в Саньке я уверена. Обратно за решётку он не хочет. Теперь у меня вопрос, можно?
— Валяй.
— Откуда ты про Ольгу узнал?
— Догадался.
— Так и подумала. Хорошая девка.
— Хорошая.
— Помогла?
— Нет. А она что-то знает?
— Даже про «фольксваген» не рассказала? — Лариса усмехается. — Я ведь её до тебя допросила. Рекомендовала держать рот на замке… Иваныч на этом «фольксвагене» ездит, директор завода. Я тебе позвоню, когда узнаю про него больше. И про Кирилла. Без меня, чувствую, вы за ним будете до второго пришествия бегать. Мне обещали завтра днём сказать адрес, где Киря дохнет. Думала сперва его сама потрясти, да ладно, подарю вам… Только учти — я тебе из-за Волгина помогаю. Он просил, а иначе бы я не стала ни с кем говорить.
— Никто ничего не узнает.
