Александр Белов - Бригада. От сумы до тюрьмы
Но Зорин никак не мог понять, почему его вечный противник обратился именно к нему. А может, это вовсе не частная акция порядочного фээсбэшника, а часть операции, направленной против него? Почему нет?
— А причем тут я? — вежливо спросил Зорин. — И премьер? Если у вас утечка информации, если кто-то работает на террористов, обратитесь в службу собственной безопасности.
Игорь Леонидович замялся. Для любого офицера хаять родное ведомство все равно что родную мать, какой бы волчицей она ни была. И Введенский попробовал обойтись намеком:
— Вы знаете результаты опросов?
— Какие именно?
— Недавние. Сейчас за войну в Чечне президента винят тридцать пять процентов населения, правительство — двадцать, а самих чеченцев — только семь.
— М-да… Ну и что? Просто пропагандисты у нас дерьмовые. Только врать и могут. Да и то не убедительно.
— Я не об этак В декабре предстоят выборы в Думу! При таких настроениях вполне могут выбрать тех, кто против ведения войны теми методами, какими она ведется сейчас. И если их выберут, они затеют парламентские расследования. Что тогда будет с вами и вашими коллегами в Кремле?
— Да ничего с нами не будет. Кого бы ни выбрали, они обречены заниматься болтологией. Парламент ведь от слова говорить, это говорильня в переводе на русский.
— Не скажите. Кое-кого, как минимум, отлучат от кормушки, так?
. -Ну это да, возможно, — согласился Зорин.
— А теперь представьте, что в Москве взорвут несколько домов. Как тогда изменится общественное мнение об этой войне? А о чеченцах? И за кого после этого будут голосовать?
Зорин посмотрел на Введенского с жалостью, как на умственно отсталого: неужели он настолько наивен, чтобы полагать, будто Кремль имеет отношение к этой террористической истории?
— То есть, вы допускаете, — недоверчиво усмехнулся Виктор Петрович, — что заказ на теракты сделан из Кремля?
— Допускаю, — кивнул Введенский.
— И после всех этих умозаключений вы встречаетесь со мной и вдобавок просите организовать конфиденциальную встречу с премьером?
Игорь Леонидович снова кивнул.
— Мы думаем… То есть, я лично не сомневаюсь в порядочности премьера. Я полагаю, лично ему это не может быть на руку. Он еще недавно возглавлял наше ведомство. Взрывы здорово ударят по его репутации, а ему тоже скоро предстоят выборы. Но есть там люди, заинтересованные именно в таком сценарии, таком развитии событий. В этом случае нужно противодействовать терактам и сверху, и снизу.
Введенский, естественно, сказал не всю правду. Суть дела заключалась в том, что в данном случае он представлял не только себя, но и генерала Хохлова. Просто тот не мог, в силу своего высокого положения, вести преговоры с Зориным сам.
Однако Зорин отметил про себя оговорку полковника, когда тот заговорил о себе во множественном числе, и это его насторожило.
— Ладно, — кивнул он. — Я попытаюсь вам помочь и на днях позвоню. Но вы еще раз основательно подумайте: стоит ли вам с этим делом лезть к премьеру.
— Обещаю. Вообще-то лучше будет, если я вам позвоню. Телефон у меня есть.
— И стоит на прослушке? — улыбнулся Зорин. — Тогда послезавтра, в семь вечера жду вашего звонка. Честь имею… — он. понялся из-за стола и, не торопясь, вышел из ресторана.
Игорь Леонидович окинул зад. внимательным взглядом. Ничего подозрительного. Он посидел еще с минуту и тоже направился к выходу…
Но через день Введенский не позвонил. И на третий тоже. Зо$ин подумал, что полковник, поразмыслив, решил все-таки не высовываться. А еще вероятнее, это была провокация, направленная своим острием против него, Зорина. Скорее всего, ФСБ в лице генерала Хохлова в который раз пытается свалить его своими подлыми методами, удалить из Кремля и посадить на его место своего, подконтрольного Конторе человека.
Глупо предполагать, что Хохлов не может выйти на своего бывшего шефа самостоятельно. Успокоив себя такими рассуждениями, Зорин решил не связываться с Введенским и ничего не говорить Батину. Это человек временный, проходная фигура. Мало ли мы за последнее время пережили этих киндер-сюрпризов?
Однако меры Виктор Петрович на всякий случай принял. Он предупредил самых-самых близких и надежных своих знакомых, что в столице назревают эксцессы, возможны взрывы, и поэтому ночевать лучше за городом, в малоэтажной застройке. Предупредил он по телефону и директрису «Соснового бора» Шубину.
— Лариса, я тут договорился с нашим охранным предприятием. — сказал он ей подчеркнуто спокойным тоном, чтобы та, не дай бог, не впала в панику. — Они увеличат число секъюрити на объекте и проведут учения на предмет обнаружения бомб и диверсантов. И выставят усиленные посты. Предупреди своих сотрудников, чтобы не пугались, скажи, учения, мол, идут.
— А на самом деле?
— И на самом деле-учения. Ты что, наших не знаешь? От взрыва, не дай, конечно, бог, погибнет максимум сотня. От страха, паники и давки — тысячи. Про Минск слышала?
— Про Минск? А что там случилось?
— Дождик во время концерта на площади пошел, толпа бросилась в метро, в подземный переход, и полсотни человек в панике растоптала. Да, вот еще что, об этих взрывах, кроме своих, больше никому ни слова. Это закрытая информация, поэтому особо не распространяйся.
Мудр и предусмотрителен был опытный Зорин, но в отношении полковника Введенского он ошибся. Тот не позвонил просто потому, что не мог. Через два часа после встречи с Виктором Петровичем в «жигуль» Игоря Леонидовича врезался неустановленный грузовик. По крайней мере, такова была версия гаишников. И теперь Введенский без сознания лежал в реанимации Склифа…
XXIX
Сначала появились звуки — скрипы и дребезжание, какие издают несмазанные колеса. Они доносились откуда-то издалека, слабые, еле слышные. И самое странное, это «далеко» нахо-дилось не снаружи, а внутри него, где-то в глубине черепа.
Потом источники звуков переместились наружу. И он понял, что они совпадают с вибрацией, которую он ощущает спиной, затылком и всем телом. Каждая его клеточка разрывалась от боли. Ему казалось, что его всего разломали на куски, а потом снова сложили все части, и места соединений при каждом толчке простукивают молоточками сотни невидимых врачей-садистов.
Он открыл глаза и увидел над собой движущийся, как лента транспортера, белый потолок и примыкающие к нему части стен, густо завешанные кабелями и проводами разной толщины. Его везла на каталке по больничному коридору молоденькая симпатичная медсестра…
— Ну, Игорь Леонидович, повезло тебе, — над ним, приноравливаясь к движению каталки, склонился высокий плотный мужик в зеленом облачении хирурга. — Другой бы после такой аварии давно ударил ногой в' календарь, а ты живой. Сейчас мы тебя порежем немного, кое-что подкрутим, кое-что склеим, будешь как новенький.
Несмотря на боль, Игорь Леонидович пытался изо всех сил сосредоточиться и по привычке идентифицировать говорившего. Он его точно где-то видел, этого мужика. Лысый, как биллиардный шар, усатый, вылитый Розенбаум, только гитары не хватает.
— Где гитара? — с трудом разлепив губы, через силу спросил Введенский.
Мужик засмеялся и поправил простыню на груди пациента.
— Гитары не будет. Я доктор Вонсовский. Просто похож на Розенбаума. Ты не говори ничего, тебе вредно. Вот потом, после оперативного вмешательства, мы с тобой споем. Ты главное не сдавайся, дай себе установку на выживание…
Игорь Леонидович закрыл глаза, прислушиваясь к боли внутри. Доктор Вонсовский что-то сказал медсестре, что-то о первой хирургии и анестезиологах, а потом звуки опять стали перемещаться снаружи внутрь его головы, пока совсем не затихли где-то в районе мозжечка. Введенский потерял сознание.
Завхоза Руслана по внутренней связи вызвали на вахту. Там его ждали двое кавказцев, которые на «зилке» привезли давно ожидаемый им сахар.
Тошнотов так обрадовался, что спохватился только, когда разгрузка была закончена. Хотя водители обычно терпеть не могут таскать тяжести, эти сами, без всяких просьб с его стороны, быстренько перенесли в кладовку мешки с трафаретной надписью «Новочеркесский сахарный завод».
Да еще, видимо обсчитавшись, сгрузили на две штуки больше, чем он оплатил. Лишних сто килограммов. Пустячок, а приятно. Разумеется, Руслан не стал указывать им на ошибку, а поспешил поскорее выпроводить. И только когда южане усаживались в кабину, он спохватился:
— Слушайте, а ведь это Белов должен был мне его, сахар этот, привезти? Где он-то?
— Белов? Какой Белов? — шофер, отряхивая пиджак, повернулся к сопровождающему. — Ты знаешь такого?
Второй пожал плечами, сделал удивленное лицо и отрицательно покачал головой: понятия, мол, не имею. Тошнотов встревожился:
