Сергей Зверев - В строю с волками
– Может, сядешь?
– Надоело лежать. – Вахид покачал головой. – Ты откуда родом?
– Гудермес. Усман Виссаров меня зовут. Слышал?
– Джанбулат не твой родственник? – спросил Вахид.
– Это мой брат, – обрадовался Усман. – А ты откуда?
– Курчалой, – ответил Вахид. – Но давно там не был.
– О чем речь. – Усман погрустнел. – Я пятнадцать лет не появлялся дома.
– Я тоже редко бываю на родине.
– Но ведь бываешь!
– Что тебе мешает?
Усман молчал.
– Я имею много врагов, но это не мешает мне видеться с близкими и помогать им, – добавил Вахид.
– Мои родственники не хотят знать меня, – глухим голосом проговорил Усман. – Моя жена умерла на пути Аллаха, и за это они отказались от меня.
– Шахиды не в почете у предателей, – посочувствовал ему Вахид.
– Не смей так говорить о моих родственниках, – предостерег Усман. – Это моя жизнь.
– Все равно я сочувствую тебе, брат. Чем же ты жил все это время?
– Сначала перебрался в Грузию. Там мы собрали отряд и вернулись в Чечню. Но через месяц на наш лагерь вышли кадыровские собаки.
– Тебе удалось спастись, – констатировал Вахид. – Потом ты вернулся в Грузию?
– Я перебрался в Турцию.
Усман говорил дозированно, взвешивая каждое слово.
– Я тоже долго жил на чужбине, – перебирая четки, сказал Вахид. – Но перед поездкой сюда смог побывать дома.
В глазах Усмана появился интерес.
– Как там сейчас? Я слышал, тяжело людям при новой власти.
– Не могу сказать. – Вахид развел руками. – Я приходил, когда темнело, и уходил до рассвета.
– Как узнал, что я здесь?
– Один раненый сказал. – Вахид показал на стену, за которой была его палата. – Мерза.
– Знаю такого, – сказал Усман. – Хороший воин. Но говорит лишь на арабском.
– Ты можешь ходить? – осторожно спросил Вахид.
– Да, – кивнул Усман. – Почему спросил?
– Я собираюсь уехать отсюда, – испытующе глядя в глаза Усмана, сказал Вахид.
– Почему? – В глазах Усмана появилась настороженность.
– Ты знаешь, что происходит сейчас на Украине?
– Слышал краем уха. Но при чем тут это?
– Когда-то нам помогали наши украинские братья, – напомнил Вахид. – А сейчас пришел наш черед.
– Почему ты называешь их братьями? – Усман осуждающе покачал головой. – Они неверные.
– Что ты знаешь! – Вахид сделал вид, будто расстроился. – На их территории сейчас собирается много чеченцев. Сформирован целый батальон, который назвали именем Джохара.
– Зачем мы там?
– Чтобы пойти на Россию!
– Надо подумать. – Усман нахмурился.
Глава 31
Небоевые потери
Берса прошел мимо Кривого, стоявшего с автоматом, прогремел ботинками по лестнице и толкнул двери. В нос ударил запах табачного дыма, давно не мытых тел, носков и чего-то перекисшего.
Словно размышляя, стоит или нет дышать этим смрадом, он на мгновение задержался на пороге.
Мосляк с Портосом, склонившиеся над нардами, вскинули взгляды. Гниляк, сидевший в обнимку с Лисой, убрал руку с ее груди и встал. Люгер, лежавший на нарах, сунул под матрац какой-то журнал.
Берса потянул носом воздух и сморщился.
– Чем это у вас здесь воняет? – строго спросил он.
– Я им говорила, нечего там, где спим, сепаров кошмарить, – зло сказала Лиса. – Они здесь от боли под себя ходят, да и кровь с них течет, а пол деревянный. В щели попала, теперь киснет.
Берса посмотрел на Гниляка и спросил:
– Снова за старое?
– А я что? – Изувер захлопал глазами. – Они сами. Бузили, вот для беседы и пригласил.
– Кто ты такой, чтобы приглашать? – вышел из себя Берса. – Я запретил тебе прикасаться к ним!
Пленных держали для самых разных целей. На них изучали способы удушения, учились убивать одним ударом ножа или просто правильно связывать руки. Были занятия, на которых Берса показывал, как правильно оказать помощь, если у раненого товарища повреждена артерия. Для этого они попросту вскрывали пленному вену на руке или ноге и по очереди накладывали жгут. Пару человек попросту до смерти замучили, тренируясь быстро и эффективно проводить допрос. В материале недостатка не было. Трупы сбрасывали в заброшенную штольню, которую предварительно заминировали. Если случится отступление, то ее просто взорвут.
– Хорошо, больше не повторится, – пообещал Гниляк.
– Я пришел, чтобы посмотреть, чему вы научились за это время, – объявил Берса. – Через десять минут на всех должна быть форма сепаратистов.
– Мне тоже переодеваться? – спросила Лиса.
– А ты что, особенная? – удивился Берса. – У противника много женщин, взявших в руки оружие.
Вскоре группа построилась во дворе.
Берса оглядел строй и проговорил:
– Вы хорошо потрудились этот месяц. Я до сих пор не понимаю, почему вас еще не задействовали для выполнения реальных задач. Но командирам виднее. Сейчас выдвигаемся на машине в Кузьминки. Село находится на нейтральной территории. Не факт, что там нет сепаров.
– Значит, мы должны узнать, кто контролирует Кузьминки? – попыталась угадать Лиса.
– Женщина, почему говоришь? – вскипел Берса. – Если такая умная, выйди сюда и скажи, что думаешь! Мы слушать будем.
– Виновата, – пролепетала Лиса, шмыгнула носом и потупилась.
Берса некоторое время смотрел на нее, потом вздохнул и неожиданно улыбнулся.
– Лиса одна, а вас много.
– Ты это к чему? – удивленно спросил Гниляк и переглянулся с Речником.
– Хочу, чтобы вы отдохнули как положено, – продолжал Берса. – Сейчас сами возьмете себе женщин, каких захотите.
– Там, кроме лежачих старух, никого нет, – заявил Портос.
– Это для украинских солдат нет, – заявил Берса. – Но вы ведь ополченцы!
– Зря тащились в такую даль! – сокрушался Гниляк через пару часов, направляясь к последнему уцелевшему дому. – Ни души!
– Радуйся, – негромко сказал Речник. – Разве не понял, чего он задумал?
– Конечно, понял. – Гниляк оглянулся на Берсу, шедшего с большим отрывом. – Этот козел собирался заставить нас старух насиловать и убивать, чтобы потом на ополченцев свалить.
– Может, грохнем его? – неожиданно предложил Мосляк.
Гниляк от этих слов даже поперхнулся, а Лиса испуганно ойкнула.
– Почему кучкой идете?! – крикнул чеченец. – Рассредоточиться парами вдоль улицы!
Солдаты подошли к забору. Мосляк приподнялся на цыпочки и заглянул во двор. Речник толкнул ногой калитку. Дверь, разбитая и висевшая на одной петле, была не заперта.
Гниляк шагнул через порог. В нос ему ударил запах нечистот.
Дом, казавшийся снаружи целым, оказался сильно поврежден неразорвавшейся миной, пробившей крышу и потолок. Ее стабилизатор торчал из пола.
Гниляк пошел проверять комнаты. В самой дальней на старой кровати, под грудой тряпья лежала старуха с почерневшим лицом. Рядом, на табуретке, стоял стакан с водой.
– Она живая? – спросил Речник, вошедший следом.
– Почему спросил? – осведомился Гниляк.
– Как бы Берса не заставил нас ее того…
– С чего бы это? – удивился Мосляк.
– Он ведь хочет устроить провокацию, – Речник округлил глаза и перешел на шепот. – По мне, так лучше застрелиться.
– Отложи самоубийство на потом! – Гниляк направил автомат на старуху и надавил на спуск.
Очередь в спертом пространстве болью резанула по ушам. Зазвенели остатки стекол. В следующий момент произошло то, чего никто не ожидал. Кровать вздрогнула. Бабка подлетела над ней, а тряпье свалилось на пол.
Раздался нечеловеческий вопль, и из-под кровати вдруг вылетел Савва. Грязный и худой, с выпученными глазами, он вскочил на ноги, но тут же рухнул на пол и закрутился, оставляя на грязных половицах кровавый след.
– Откуда он здесь взялся? – удивленно спросил Гниляк и присел на корточки.
У стены, за перевернутым горшком, лежала молодая девушка.
– Понятно, – протянул Гниляк и выпрямился. – Прижился.
Тем временем Савва затих.
– Вылезай, дочь полка! – приказал Гниляк. – Или я тебя тоже зацепил?
– Кто стрелял? – раздался голос Берсы.
Каратели расступились.
– Вот, дезертир нашелся, – пояснил Речник.
– На нас бросился, пришлось стрелять, – тут же соврал Гниляк, опасаясь нагоняя. – Показалось, что он с пистолетом.
– А это что? – изумился Берса, увидев девушку, выползающую из-под кровати.
– А она ничего, – с восторгом проговорил Николаенко. – Только отмыть надо.
На ней был болоньевый пуховик, порванный в нескольких местах, и джинсы.
Она подползла к Савве.
– Валерочка!
– Так у них тут еще и любовь была! – восхитился Гниляк.
– А вы говорили, здесь женщин нормальных нет! – воскликнул Берса. – Хороший трофей!
Не обращая внимания на карателей, девушка медленно повернулась и позвала:
– Бабуля!
