Иван Стрельцов - Достанем врага везде!
«Звездная пыль», «снежок»… Сколько еще ласковых названий может иметь кокаин — белый порошок, похожий на сахарную пудру? За безобидной внешностью скрывался тяжелый наркотик, даря иллюзию удовольствия, который одновременно прогрызал в сознании дыры, разрушая целостность личности, превращая человека в мутанта. Но те, кто употреблял кокаин, этого, как правило, не замечали, живя в мире эйфории, пока не зазвенел последний звонок.
Войдя в ванную комнату гостиничного номера Магомеда Аль Нулиса, Димурия Пааташвили прикрыл дверь, затем извлек из нагрудного кармана небольшой полиэтиленовый пакетик с волшебным порошком. Вскрыв упаковку, бережно, будто это была самая большая в мире ценность, бригадный генерал насыпал порошок на стеклянную полку перед зеркалом и так же аккуратно кредитной карточкой разделил все количество на две тонкие полоски, так называемые дорожки. В нетерпении почесал свой большой мясистый нос и, судорожным движением сглотнув слюну, через стеклянную трубочку быстро, будто боясь, что не успеет втянуть обе дорожки — одной ему уже было мало, да и две не давали того первого эффекта, служа лишь для поддержания рабочего тонуса, — со свистом втянул волшебную пыль.
Оставшиеся на полке кристаллы Димурия собрал указательным пальцем и интенсивными движениями втер в верхнюю десну, млея от приятного покалывания во рту, как в далеком детстве от конфеты «Холодок». Перед глазами неожиданно взорвался настоящий фейерверк, запрыгали разноцветные звезды, а мебель почему-то стала извиваться, как морские водоросли, да и сам он оказался в состоянии полной невесомости, которая через секунду-другую окатила горячей волной и тут же исчезла, вернув бригадного генерала в реальность.
К кокаину Димурию приучил его шеф, тогдашний министр обороны Грузии. Употребление адского зелья делало его раскрепощенным и агрессивным одновременно; в таком состоянии он позволял себе любые заявления и действия, невзирая на статус и положение оппонентов. Это всем нравилось, пока главный воин не перебрал «снежка» и не замахнулся на святое — на руководство своей страны. Сейчас любитель порошка отсиживался во Франции в статусе политического беженца.
Такой судьбы Димурия Пааташвили себе не желал, больше того, он боялся, потому что в минуты прозрения осознавал — что дозволено Юпитеру, не дозволено другим богам. А он даже не бог, он всего лишь один из свиты нынешнего самодержца, а каков нрав у главы республики, ни для кого не было секретом. В любой момент можно было оказаться если не на кладбище, то на свалке истории. К тому же кокаин требовал все больше и больше денег, как капризная избалованная любовница. Генеральского жалованья уже давно не хватало. Хорошо хоть Джордж Мэйн иногда подбрасывал деньжат за информацию из президентского кабинета, но это сущие крохи. Необходимо было найти способ стабильного и серьезного заработка или хотя бы урвать большой куш, чтобы раз и навсегда.
Последнее время он часто ездил в Крым — там его старинный знакомый Богдан Малюта познакомил с сирийским бизнесменом. Тот был мегамагнатом, прожорливым, как акула, пожирая все лакомые заказы, и не жалел денег для тех, кто ему находил перспективные темы. Полковник Малюта и сам неплохо зарабатывал на сотрудничестве с Аль Нулисом.
Димурия Пааташвили тоже решил себя попробовать на новом поприще. После знакомства с сирийцем он несколько месяцев уговаривал того вложиться в строительные проекты Грузии, беззастенчиво спекулируя своим служебным положением. В конце концов, когда на кон были выставлены несколько участков в старой части Тбилиси и большая делянка в заповеднике Боржоми, Магомед Аль Нулис поддался на уговоры и изъявил желание наведаться на родину Витязя в тигровой шкуре. Димурия сперва обрадовался предстоящему визиту сирийца, воочию представляя, как он охмурит этого жирного борова, но оказалось, что не все так гладко, как ему представлялось. Президенту приспичило устроить грандиозные военные учения со множеством иностранных наблюдателей и представителей мировых СМИ, поэтому дел у президентского офицера по особым поручениям оказалось невпроворот…
Наконец кокаиновая эйфория отпустила, Димурия вытер слезящиеся глаза, еще раз почесал нос и облегченно выдохнул, выходя из ванной. В холле по-прежнему было пусто, а из спальни доносились сладострастные стоны и задорный девичий смех. Аль Нулис оказался сверх меры охочим до плотских утех, пришлось Пааташвили потрясти столичных сутенеров, чтобы сирийцу угодили на все сто.
Димурия хотел позвать сирийца — в конце концов, главный принцип бизнеса «время-деньги», — но не успел и рта раскрыть. В кармане завибрировала трубка мобильного телефона. На экране высветился номер президента. Деловой разговор снова откладывался на неопределенное время…
Общего между фото и оригиналом было крайне мало — халтурная пластическая операция изменила внешность диверсанта, сделав ее слишком приметной. Впрочем, Константин из-за этого не особо огорчался. Богдан Малюта обещал ему после этой акции новую операцию, которая сделает его красавцем, и он сможет обосноваться на Западе и зажить нормальной жизнью, благо денег также пообещали прилично.
Пограничник, уже немолодой дядька с пористым одутловатым лицом, внимательно посмотрел на паспорт, потом перевел взгляд на стоящего перед ним Топтыгова. Судя по дате рождения, парень был ровесником его старшего сына.
— Что же с тобой приключилось, болезный? — невольно спросил офицер.
— Да в аварию попал, врачуги слепили из того, что было. Вот, теперь должен пахать, чтобы за лечение вернуть бабло, — прохрипел Топтыгов.
— А на самолете чего летишь? — удивился пограничник. — Поездом ведь дешевле.
— Клиент попался серьезный, не поторопишься — упустишь. — Топтыгов, закончив пояснять, водрузил на глаза большие солнцезащитные очки, которые немного скрыли его уродство.
— Ну-ну. — Современная жизнь приобретает различные формы и чаще всего неприятные. Человек — такая животина, что, несмотря на любые катаклизмы, старается выжить, а потом даже прижиться. — Удачи тебе, сынок, — возвращая Константину паспорт, пожелал напоследок пограничник.
— Спасибо, — коротко ответил Топтыгов и, подхватив свои вещи, заторопился к выходу. Прилетевшие с ним остальные диверсанты прошли пограничный контроль без каких-либо задержек.
К центру города группа добиралась на маршрутном автобусе, делая вид, что незнакомы друг с другом, что в переполненном салоне сделать несложно.
На центральной площади Ставрополя их ждал большой туристический автобус «Мерседес» белого цвета с широкой синей полосой вдоль всего кузова и глубоко тонированными стеклами. В автобусе диверсантов встретили двое кавказцев: водитель, мрачный тип в застиранной рубашке с коротким рукавом, и сталкер, молодой мужчина с озорными синими глазами и черной полоской щегольских усов, в форме милицейского капитана. Он, подобно пограничнику в аэропорту, внимательно сверил фотографии на документах с лицами, сдавшими их, потом стянул стопку паспортов тонкой резинкой и, небрежно бросив в кейс, достал другую пачку. Протягивая паспорта Коновальцу, сказал:
— Меня зовут Аладдин, вместе придется провести три недели. За это время вам придется доказать свою профпригодность.
— Только особо не упорствуй, время у нас строго ограничено, — попытался урезонить милиционера Коновалец.
— Не будете филонить — все успеете, — грубо отрубил проводник.
— А оружие где возьмем? — спросил один из диверсантов, севший в кресло возле двери.
— Все необходимое находится здесь, — Аладдин кивнул на пол автобуса, пространство между рядами кресел покрывала цветастая ковровая дорожка. Потом поднял глаза к потолку. — А там у нас, на всякий пожарный, несколько горных мотоциклов. Пользоваться такими умеете?
— Приходилось, — коротко ответил за всех старший, что было правдой.
— Неплохой лимузин для рейда вы подобрали, — подал из середины салона голос Константин Топтыгов. — Не хватает только плаката «Аллах акбар» на кабине.
Проводник поучительным тоном добавил:
— Типичное заблуждение дилетантов, на самом деле никогда не видишь то, что у тебя перед глазами. Ладно, до вечера, отдыхайте, наш круиз начался…
Едва автобус выехал за городскую черту и покатил в направлении Кавказских гор, как сидящий рядом с Инженером Рыжая Борода забылся безмятежным сном. Первое время, когда ему пришлось покинуть Удава, боевик заметно переживал, все-таки за долгие годы они психологически срослись, как сиамские близнецы. Впрочем, переживания длились недолго — как большинство мусульман, Рыжая Борода был фаталистом, искренне считая, что на все воля Аллаха.
Открыв дорожную сумку, Инженер достал плоскую коробку ноутбука. В компьютере он хранил набор задач по физике и математике, которые помогали ему поддерживать интеллектуальную форму перед предстоящей серьезной работой…
