Виктор Доценко - Срок для Бешеного
— Теть Зина, сколько там мне натикало? — спросил рыжий у кассирши.
— Минуточку, Дурново… — Старушка интеллигентно, с ее точки зрения, оттопырила наманикюренный мизинец в сторону и медленно повела указательным пальцем по ведомости. Савелий едва сдерживался от смеха, глядя на руку старухи, как бы сделавшую «козу». Наконец она нашла фамилию рыжего.
— Восемьдесят девять рублей сорок восемь копеек! Распишитесь, молодой человек!
Расписавшись, рыжий подхватил деньги, отошел в сторонку, внимательно пересчитал.
— Говорков! — подсказал Савелий кассирше, позабывшей его фамилию.
— Тридцать четыре рубля девяносто три копейки… Распишитесь, молодой че…
— Что? — воскликнул. Савелий, перебивая старушку. — Тридцать в аванс и тридцать пять сейчас? Да я в учениках больше получал!
— Молодой человек, не я вам зарплату начисляю! обиженно произнесла она, поджав губы.
— В чем дело, мастер? — хмуро спросил Савелий, повернувшись к мужчине.
— Как в чем? — ехидно ухмыльнулся тот. — В нарядах! — Он сунул руку в стол, словно заранее приготовился к нападению, и вытащил сшитые листы нарядов. — Вот они! — Он важно положил на них мясистую лапу, словно припечатывая. — А вот — нормы! — погладил он сборник нормативов. — Тютелька в тютельку…
— Тютелька в тютельку? — взорвался Савелий. — Ну, крохобор, смотри! Тютелька в тютельку! — Расписавшись, Савелий скомкал свою зарплату и сунул в карман.
— Напугал! Мамку свою напугай! — закричал мастер.
— Что? — Савелий кинулся на него, побыл остановлен рыжим приятелем.
— Брось, Савелий! Не связывайся! Пойдем…
— Мразь! Я тебе еще устрою «тютелька в тютельку»!.. — Савелий вышел, громко хлопнув дверью. За ним поспешил и рыжий.
— Зря ты с ним цапаешься! Поставил бы пузырь в аванс и сейчас расписался бы за нормальные башли…
— Чтоб я этой сволочи свои кровные рубли?.. Да хрен ему в зубы! Да я ему…
— Да успокойся, Говорок, все так живут! Всем кушать хочется! — Рыжий обнял Савелия за плечи. — Ты в обшагу сейчас?
— Да… — хмуро вздохнул Савелий, все еще не успокаиваясь.
— Тогда заскочи в стекляшку… Ну там… три пузыря «Столичной», красок каких, тоже три… Потом рассчитаемся: кошелки придут… Посидим, вмажем, ну и… — Он сделал выразительный фривольный жест.
— Сам понимаешь… Да, комсомолец наш на неделю уехал на какую-то конференцию, так что, может, три на прибудем…
Ровно в семь часов, как и обещал, рыжий пришел в сопровождении Вадима, смазливого стройного парня лет тридцати, одетого по «фирме», на которого, по его словам, «девки липнут, как на мед», и трех особ женского пола: две сестры, мало похожие друг на друга, одна тоненькая блондинка с короткой стрижкой, вторая — пышная брюнетка с длинными волосами. Третья гостья была совсем молоденькая, лет пятнадцати-шестнадцати, даже не поворачивался язык назвать ее девушкой, скорее девчушка. Казалось, что она только что распустила волосы из кос и они привычно скручиваются в определенный порядок. Несмотря на некоторое волнение, она вела себя довольно раскованно, иногда даже по-мальчишески дерзко.
После нескольких рюмок коньяка вперемежку с вином, немного потанцевав под магнитофон, стали играть в бутылочку «под раздевание» вместо традиционного поцелуя. Человек, на которого указала бутылка, должен снять с себя одну деталь одежды. Поначалу Савелий сильно стеснялся и волновался, но выпитое пересилило нравственные категории, притупило стыд. Едва ли не после первой рюмки Лариса, так звали «школьницу», как окрестил ее про себя Савелий, пересела ближе к нему и открыто заявила свои «права» на него.
Видимо, это не входило в планы Вадима, и он всеми силами старался привлечь к себе ее внимание, однако его старания ни к чему не приводили.
Когда снимать уже было нечего — все оказались обнаженными, — то Вадим решил внести новое предложение: «Чтобы никому не было обидно, пусть судьба определит партнера». Сильный пол катает бутылку среди трех представительниц слабого пола, и судьба укажет…
Последнее, что запомнил Савелий, — уловка Вадима, который первым разыгрывал партнершу постановил горлышко бутылки на Ларисе. Она запротестовала, а что было дальше, Савелий не помнил, отключился…
Комната была небольшой — обычная комната рабочего общежития. За встроенными шкафами — две кровати. Спинка левой упиралась в старенький облезлый шифоньер, оклеенный, как и стенка над кроватью, вырезанными из журналов картинками. Над кроватью рыжего Дурново фигуры атлетов и культуристов — перемешивались с красивыми полуобнаженными телами, а над кроватью «комсомольца» висели картинки с различными марками автомобилей.
Сразу за кроватью Дурново — небольшой квадратный столы, заваленный остатками нехитрой закуски: квашеная капуста, куски вареной колбасы, кабачковая (заморская) икра, несколько соленых огурцов да черный хлеб. Ополовиненная бутылка водки — все, что осталось от алкогольных напитков, пустые бутылки валялись на полу.
Третья кровать, Савелия, находилась за шифоньером, у окна. В комнате стоял полумрак: тусклый свет от настольной лампы, направленный на пол, странным светом освещал комнату, придавая ей какую-то фантастическую нереальность.
Савелий лежал в нелепой позе у стенки, под подоконником. Он проснулся внезапно, словно разбуженный кем-то. Приподняв мало управляемую голову, Савелий заметил стакан с водой на подоконнике, с трудом дотянулся до него и вылил себе на голову. Встряхнул ею, как кошки и собаки отряхиваются от воды, разбрасывая брызги во все стороны, и услышал какие-то странные звуки. Решил проверить, что там, за шифоньером, происходит, не без труда поднялся с кровати и едва не завалился: все поплыло перед глазами, ноги явно не хотели слушаться. Ухватившись руками за шифоньер, Савелий выправил тело, усилием воли заставил глаза слушаться, и горизонт постепенно занял правильное положение. Боясь, что его поднимут на смех, увидя в таком состоянии, Савелий осторожно выглянул из-за своего укрытия… Его рыжий приятель, пьяный, что называется, в стельку, лежал на спине с закрытыми глазами и довольно постанывал: одна его рука судорожно ласкала между ног стонущую в экстазе лежащую рядом тоненькую блондинку, а другой он обхватил пучок волос пышной брюнетки и натаскивал ее голову на свою плоть… Мыча от удовольствия, она мерно чмокала губами на его плоти, старательно работая языком, облизывала не только головку члена и мошонку… Пышные белоснежные ягодицы напряженно вздрагивали в такт движениям. Для удобства она раздвинула колени, на которых стояла на полу, и от этой позы у Савелия захватило дыхание. Надо сказать, что он еще ни разу не имел полноценного полового контакта с женщиной: все оканчивалось гораздо раньше, чем он успевал войти внутрь. Да и то сказать — это были его сверстницы, которые хотели получить удовольствие, но боялись мамы и, доведя Савелия до критической точки, уходили в сторону, помогая ему снять напряжение руками, или не снимали трусиков…
Чтобы прервать свое волнение, Савелий перевел взгляд на другую кровать: Вадим, совершенно пьяный, упрямо пытался задрать подол «школьнице», но она настойчиво сопротивлялась, скидывая его руки с колен. Она ласково уговаривала:
— Давай еще выпьем, Вадимчик… Давай! Уловка удалась, и Вадим решительно допил добрые полстакана водки и тут же завалился набок. Она подхватила его и начала укладывать к стенке. Справившись, прикрыла его одеялом и легла рядом, лицом к нему.
Савелий снова взглянул на пышную попу брюнетки и, не в силах больше сдерживать себя, решительно скинул брюки, трусы, шатаясь, подошел, опустился на колени, ласково провел пальчиком по ее спине…
Ее тело вздрогнуло от неожиданности, словно пытаясь сообразить: что несет за собой это прикосновение, — затем оно прогнулось, открывая перед Савелием дорогу к своей женской плоти, и он, дрожа от нетерпения и желания, вошел в нее, качнул пару раз, и все мгновенно кончилось…
— Эх ты, дурашка… — оторвавшись от плоти рыжего, насмешливо бросила ему брюнетка и с новой силой принялась работать своим язычком.
Савелий стыдливо вскочил на ватные ноги, с трудом добрался до своей кровати и кулем завалился, моментально улетев в сновидения…
Вскоре рыжему, видно, надоела эта поза, и он оттолкнул от себя брюнетку, повернулся к своей блондинистой соседке, постукал своей упругой плотью по ее нижним губам, налитым желанием от ласк его пальцев, затем осторожно вложил между ними свое упругое тело и неожиданно резко вошел внутрь. Девушка ойкнула в радостном возбуждении:
— Как здорово ты придумал, рыженький мой… Хорошо… Еще… Еще…
Пышная брюнетка поднялась с колен, обхватила руками ягодицы рыжего и начала ласкать его попу язычком, а правой рукой ласкать себя между ног…
— Отстань, Томка! Не мешай! — прорычал возбужденный рыжий, и брюнетка огорченно оторвалась от его попы, огляделась вокруг и вдруг заметила лежащую на кровати школьницу: ее коротенький подольчик чуть задрался и обнажил симпатичную розовенькую девичью полочку.
