Юлия Латынина - Не время для славы
Над Алиханом тоже стоял человек. Теперь людей в темном камуфляже становилось все больше, они выползали из кустов, как вши из брошенного в прожарку платья, они были в черных масках, неузнаваемые, неразличимые, недоступные для мести тех, кто придет вслед. И все же человека, который стоял над Алиханом, мальчик знал. Он тоже был в маске, и ночь скрадывала его приметы, но это не имело значения.
Только один человек во всей республике был ростом два метра и восемь сантиметров; только у одного человека плечи были как колесо Камаза, и чугунные кулаки размером с дыню, в которых, казалось, тонул игрушечный «калашников».
Начальник республиканского ОМОНа Ташов Алибаев.
Он не заберет с собой даже того, кого он хотел убить больше всех на свете.
…Алихан напрягся, когда дуло автомата коснулось его лба, а потом над ухом раздался резкий, короткий приказ:
– В РОВД их!
* * *Сэр Метьюз улетел из Торби-калы поздно ночью, а на следующий день Магомед-Расул Кемиров, генеральный директор компании «Аварнефтегаз», член-корреспондент Российской академии естественных наук, действительный член Академии Безопасности и Порядка, почетный председатель благотворительного союза «Честь и Меч», отправился на завтрак с Христофором Мао.
И в самом деле, что тут такого? Почему бы брату президента республики и не позавтракать с проверяющим из «Авартрансфлота», особенно если всем было известно, что другой брат завтракал с ним еще две недели назад и даже подарил ему «порше-кайенн»? Магомед-Расул полагал, что раз уж «порше» подарили, то москвич должен его отработать.
Вот они поели салат, и курзе, и черную икру, и тяпнули под нее водочки, и обсудили под хинкал кучу вопросов – от того, стоит ли шлюхам брить лобок до необходимости союза ислама и православия в борьбе против однополярного мира, и в ходе беседы Магомед-Расул понял, что Христофор Мао – куда более приятный собеседник, чем Кирилл Водров.
Во всяком случае, с Водровым ни про лобок, ни про ислам поговорить по душам не получалось, и Магомед-Расул терялся в догадках, каким образом проклятый русский настроил против него его же родных. И вот, через час, когда собеседники разомлели и пришли в удивительное состояние гармонии, Христофор Мао осведомился у брата президента о том, кто, по его мнению, будет главой совместного предприятия.
– Я думаю, – со вздохом сказал Магомед-Расул, – что они назначат Кирилла Водрова.
– Это безобразие, – сказал Христофор Мао, – как можно на такую должность назначать мальчишку, да еще забугорного? На таком посту должен быть человек солидный, ответственный, способный наладить диалог с Москвой, ведь вы же, Расул Ахмедович, понимаете, насколько в наше время важен диалог, и в вопросах веры, и в вопросах бизнеса.
– Я-то понимаю, – сказал Магомед-Расул, – да Заур ужасно упрям. Долбишь ему, долбишь – все без толку. Уж сколько раз я спасал ему бизнес, а нет, иной раз упрется. Почему бы Москве не прикомандировать сотрудника к компании Водрова и вывести его на чистую воду?
– Ну, мы не может прикомандировать человека к «Бергстром и Бергстром», – сказал Христофор.
И с сожалением подумал о такой возможности.
– Безобразие, – сказал Магомед-Расул, – что не можешь. Зачем проверять советских людей? Надо проверять иностранных шпионов. Аллах накажет этого шайтана за то, что он стоит поперек дороги честным людям!
– А что вы думаете о Сапарчи и Дауде? – спросил Христофор Мао.
– Это омерзительные люди, – воскликнул глава «Аварнефтегаза», – один подонок, а другой и вовсе боевик. Представьте себе: построил в Андахе коньячный завод и штампует там «Реми Мартен» по доллару бутылка. А на доходы финансирует террористов!
– Безобразие! – сказал Христофор Мао и аккуратно записал себе в книжечку месторасположение завода.
* * *Кирилл услышал новость в девять утра. Он ехал на площадку, где его ждали эксперты и два турецких подрядчика, и вделанный в переднюю панель телевизор сказал, что сегодня ночью в Бештойском районе уничтожена банда боевиков.
По телевизору показали кучки камуфляжа на белых камнях и Хагена. Хаген сказал, что у АТЦ потерь нет и что боевики состояли в банде Умарова. Кирилл в это время листал отчеты; каким-то осколком сознания ему показалось странным, что у Хагена нет потерь.
На площадке дул ветер, по морю бились белые барашки, эксперты не понимали по-русски, турок – по-английски, а Кирилл – по-турецки. Магомед-Расула, по счастью, не было, он прислал вместо себя одного из зятьев.
Кирилл препирался с ними два часа, и когда он вернулся в машину, он обнаружил на мобильнике двадцать семь неотвеченных звонков, из которых двадцать два были от Дианы. Во рту мгновенно пересохло, Кирилл взял телефон, чтобы позвонить, но тут же он сам разразился ему в лицо мелодичной песней.
– Да, – сказал Кирилл, – Диана, Диана, что случилось?
Динамик трубки был слишком громкий, и Кирилл почувствовал, как бледнеет его лицо под ставшими вдруг слишком внимательными взглядами охраны.
* * *Через десять минут машины Кирилла влетели во двор АТЦ.
Прямо во дворе пасся жирный индюк, и на дощатой двери сортира красовалась внушительная надпись: «Боец! Не держи ствол за ремнем!»
Коридор АТЦ был длинный и светлый, и когда Кирилл рванул дверь кабинета, под ручкой вспыхнула ночная подсветка. Хагена в кабинете не было. Его зам, по имени Расул стоял, заложив клешни за широкий офицерский ремень, и диктовал какую-то бумагу полненькой секретарше в платке.
– Алихан, – сказал Кирилл.
Расул повернулся.
– Мне нужен Алихан, – повторил Кирилл, – мальчишка уцелел вчерашней ночью. Его привезли в местное ОВД. Потом приехал Хаген и лично забрал мальчишку.
– Хагена нет, – ответил Расул.
– Где он?
– Хагена нет в Торби-кале, – повторил Расул.
* * *Так получилось, что за те два часа, которые заняла дорога до Бештоя, Кирилл так и не смог дозвониться Джамалудину. Не дозвонился он и Зауру, только узнал, что тот тоже дома. Это была обычная для Заура вещь, президент республики далеко не все дни был в Доме на Холме, почти половину времени он обыкновенно проводил в бештойской резиденции, куда нескончаемым потоком шли старейшины, депутаты, прожектеры, и просто самые обыкновенные люди, искавшие справедливости у того или другого брата.
Вот и сегодня на широком дворе, где между выложенных белым камнем дорожек гуляли красноногие павлины, стояла целая делегация стариков в барашковых шапках, и у входа в дом Джамалудина стоял черный джип мэра Торби-калы.
Сам мэр сидел вместе с Джамалудином в длинной гостиной за накрытым столом. В дальнем конце гостиной работал телевизор, и двое сыновей Джамалудина, девяти и четырех лет, возились на полу с разряженной снайперской винтовкой.
Гости поднялись навстречу Кириллу, и смуглое узкое лицо Джамалудина засияло улыбкой, которая не могла быть особо искренней, – учитывая, что два с половиной часа тот не брал трубку.
– Я приехал за Алиханом, – сказал Кирилл.
Младший брат президента недоуменно сморгнул.
– Какой такой Алихан?
– Брат Дианы. Его привезли в Бештойское РОВД после расстрела на речке. Я приехал за Алиханом, Джамал.
– Ну и езжай в РОВД, – ответил Джамалудин.
– Его нет в РОВД. Он был ранен в плечо, они хотели везти его в больницу, но тут за ним приехал Хаген, и в больнице его нет.
– Значит, сбежал.
– Ты теперь воюешь с детьми, Джамал? С инвалидом пятнадцати лет, который весит тридцать пять килограмм? Всех взрослых ты уже перестрелял, да?
– Здесь нет никакого Алихана, – ровным голосом сказал Джамалудин. – Строй завод и не лезь не в свое дело.
Кирилл молча смерил его взглядом, повернулся и вышел из залы.
* * *Президент республики был в своем кабинете. Делегацию в барашковых шапках уже завели к нему, и они рассаживались осторожно по высоким, с резными гнутыми спинками стульям, и узловатые лица стариков отражались в наборном паркете.
Заур не изменился в лице, когда на пороге кабинета возник Кирилл Водров, но быстро понял, что скандал начнется здесь и сейчас, а Зауру вовсе не хотелось, чтобы человек из Москвы устраивал скандал на глазах старейшин двух сел. Заур не был уверен, что Кирилл Водров не скажет каких-то таких слов, после которых Зауру будет очень трудно с ним помириться, если эти слова сказаны на людях.
Поэтому, хотя это было не очень правильно, Заур сделал знак Кириллу, чтобы тот шел за ним в соседнюю комнату, а старейшинами занялся дядя Заура и еще один человек, который был с Кемировыми из одного села.
Но даже Заур не ожидал, с чего именно начнет Водров. Едва за Кириллом затворилась тяжелая дубовая дверь, Водров вынул из бывшей при нем папки листок и протянул его усевшемуся в глубокое кресло Зауру.
– Это мой отказ от участия в проекте, – сказал Водров.
Заур покачал головой.
– Это невозможно, Кирилл Владимирович.
