Данил Корецкий - Спасти шпиона
Вот и все.
Алексей Федорович перевел дух. Значит, не бандиты все-таки. «Свои». Значит, он все сделал правильно и его сигнал был услышан.
Он открыл термос с кофе, достал из сумки бутерброд, пообедал. Изредка кто-то останавливался у лотка, задавал ему какие-то вопросы. Алексей Федорович бойко общался с покупателями, забыв о холоде и дожде, и даже сумел продать подарочное издание «Сокровищ Алмазного Фонда». Глаза все это время привычно отфильтровывали толпу в поисках шпионов, террористов и наркоторговцев. Что ж, возможно, он больше не будет молчать. Он даже пожалел, впервые за все это время, что сезон заканчивается и лоток придется сворачивать. Такая отличная точка… И жить до весны придется на одну пенсию… Эх, патлатый, попадись ты только!
Глава 5
Диггеры и карлик
29 октября 2002 года, Москва
Бруно, как и полагается настоящей звезде, опаздывал.
Леший, Хорь и Миша молча стояли в переходе на «Алексеевской» и смотрели, как низкое косматое небо обрушивает на Москву тонны холодной воды. Чувство локтя, которое присуще людям, объединенным общим интересом, между ними не возникло. Во всяком случае, у Хоря точно не было такого чувства. На рассказ Лешего о подвигах Миши возле «Козерога» Хорь отреагировал вяло, точнее, никак не отреагировал. Расправу с неверовцами он также не комментировал. И настроение у него в последнее время было постоянно плохим. Может, из-за Ритки, а может, оттого, что он не любил скоропалительных знакомств и терпеть не мог брать под землю посторонних людей. Да они никогда никого и не брали. Раньше. А тут этот аджимушкайский партизан и циркач сразу…
– Гадский обрубок, – процедил Хорь, когда в конце перехода наконец замаячила фигура карлика – в половину человеческого роста. – Огарок…
Бруно был одет в длинное, до середины икр, черное пальто, он и в самом деле походил на сгоревшую спичку или идола с какого-нибудь древнего капища. Не дойдя до них несколько шагов, он остановился и застыл.
– Я его не знаю, – сказал он, глядя куда-то под ноги.
Хорь тихо уточнил:
– Кого ты не знаешь, ёшкин ты кот? Ты почти на час опоздал.
– Его. Вот его.
Карлик подошел к Мише и ткнул пальцем в железный живот. Выше он не достал бы при всем желании.
– Это Миша, – сказал Леший. – Он не мент и не бандюк. Он идет с нами.
– Я не мент и не бандюк, – подтвердил Миша. – А что такое мент?
Леший и Хорь переглянулись.
Бруно хмыкнул и снова с интересом потыкал пальцем, как врач на осмотре. Затем выдержал величественную паузу и произнес:
– Я – Бруно Аллегро, а не хрен из забегаловки. Мы так не договаривались. Лишний человек – лишние расходы. Сто пятьдесят долларов сверху.
Хорь сделал шаг к нему, Бруно синхронно отступил, словно они станцевали танго.
– Стой, где стоишь! – приказал карлик. – А то я снова отправлю тебя в нокаут!
– У нас нет сейчас лишних денег, – увещевающе сказал Леший. – Потом отдадим…
– Потом – суп с котом, – остроумно ответил Бруно. – Мне не нравится этот тип! Раз так, я ухожу!
Он действительно развернулся и направился обратно.
Диггеры переглянулись еще раз, потом оба посмотрели на Мишу. Тот пожал плечами и быстро пошел за карликом. Бруно завернул за аптечный киоск.
– Ты слышал, чего он спросил? – поинтересовался Хорь. – Он что, с луны свалился?
– Да, странно как-то… – Леший почесал в затылке. – Может, в Керчи слова «мент» не знают…
На каких-то пару секунд Миша выпал из их поля зрения, а когда появился снова, то шагал уже в обратном направлении, а в его вытянутой руке извивался и злобно верещал подвешенный за шиворот Бруно. Лицо карлика раскраснелось, ноги болтались в воздухе, стремясь ударить Мишу в пах, бешено мелькали кулаки, не доставая до цели. Прохожие оглядывались, полная подвыпившая девушка громко расхохоталась, приседая и хлопая себя по ляжкам.
– Он сказал, что больше не будет – Миша опустил Бруно на землю рядом с Лешим. – Давайте его простим.
Бруно тотчас отскочил в сторону и разразился десятиэтажной бранью, угрожающе хватаясь за карман и тыкая в Мишу указательным пальцем. Миша слушал, наклонив голову, и вдруг неуловимым движением телепортировался в пространство рядом с Бруно и отвесил ему звонкий щелбан. Не удар, не пощечину, а именно щелбан. Голова Бруно отчетливо дернулась, он замолчал и отвесил челюсть.
– Молчать, – внушительно произнес Миша. – Я таких шуток не признаю. Ведешь себя нормально – мы друзья и партнеры. Еще одна истерика – сверну шею! А теперь пошли. Не отставать!
Большие посмотрели друг на друга, взяли рюкзаки и направились к выходу на улицу. Бруно, как ни странно, покорно двинулся за ними, продолжая что-то ворчать себе под нос.
Вчерашний вечер Леший целиком посвятил бояриновским «Описям». Горела накрытая газетой изуродованная настольная лампа, беззвучно дрых в гостиной громадный керченец Миша, который радикально и навсегда решил нависшую над ним и Хорем проблему. И о котором Леший, если разобраться, ничего-то толком и не знал. И в котором больше всего поражала, пожалуй, даже не его природная хищная сила и не масштабы решительности, а тот простой факт, что у Миши в нагрудном кармане, рядом с бумажником и документами, всегда лежит зубная щетка, и носки его не воняют, – он, кстати, выстирал их перед сном и натуго обмотал вокруг змеевика в ванной… Интересный тип.
А Леший, словно очарованный странник, бродил по николаевской подземной Москве, разглядывая хрупкие, ломкие, как чипсы, полуторастолетние кальки, сверяя их с картами Бояринова, с собственными диггерскими сетками, которые утром отмасштабировал на почтовом ксероксе, а еще с мутными, как десятая пиратская копия, воспоминаниями.
«…Карлы из Африки в количестве шести пар были завезены на Москву по повелению царя Иоанна IV Васильевича и зачислены в личную охрану оного… Отличаясь воинственным нравом и недюжинной силой, карлы, благодаря малорослости, легко затаивались в дворцовых покоях, незримо оберегая жизнь государя от вражеских лазутчиков и прочих лихих людей… Внешним видом заморские карлы зело отличны от российских карликов и карлиц, к тому ж ночью видят, как днем…»
Что за фигня?!
Леший встрепенулся и впился взглядом в литографию, на которой в нише дворцового коридора стоял, расставив ноги, живописный воин в шароварах, перепоясанной кушаком свободной рубахе и мавританском тюрбане. Отставленной рукой страж опирался на копье с широким листовидным клинком. Если раньше Лешему казалось, что это обычный часовой, то сейчас он рассмотрел, что копьеносец не достигает и половины высоты ниши. К тому же лицо… Круглые вытаращенные глаза, широкий приплюснутый нос, огромный выпуклый рот… Больше похож на неандертальца, чем на современного человека. Или на обезьяну… Как те подземные твари, если они не привиделись.
Что было в действительности? Чего не было?.. Что-то было, конечно, и Хорь тому свидетель. А все остальное? А подземный город? А похожие на утопленников тени в древних епанчах… и, главное – руины обоза, тощий двуглавый орел с монограммой Палеологов на груди?.. Какая чушь! Какая… Но так хочется верить. Леший не позволял себе закурить, чтобы случайно не повредить кальки, хотя внутри тянуло и сосало, словно громадная бездонная скважина, но и оторваться от стола для перекура было выше его сил, – он жевал спички, целый коробок изжевал, пытаясь восстановить свой маршрут по старым бояриновским картам. И главная мысль: прошел ли он этот маршрут в действительности?
Размытое мутное марево. Кошмарный сон. Болезненный бред. У ста человек спроси – все так ответят. Только вчера он взялся постирать свои «залазные» штаны и под подкладкой обнаружил неровную темную монету… Отмочил в содовом растворе, оттер полировочной пастой: конный Георгий Победоносец пронзает копьем поверженного дракона – пять копеек 1575 года!
Значит, не бред, не болезнь, не вымысел! Вот оно – вещественное доказательство! К половине четвертого ночи, когда перед глазами поплыли зеленые узоры и он, закрыв, наконец, толстый отяжелевший том, присел в кухне на пол и с наслаждением закурил, – он твердо знал, что места, в которых он побывал, находятся под Боровицким холмом. Возможно, в северной его части. Возможно, под одной из Арсенальных башен Кремля. Возможно, под Никольской. Дальше начиналась область непроверенных догадок. Но и это… Леший хмыкнул. Это как слетать во сне на Луну, а потом проснуться и увидеть себя в теленовостях в кадрах лунной хроники.
Кремль. Значит, под Кремль есть дорога, и он ее прошел. Хворый и полуживой. И вернулся. И пройдет еще раз.
* * *Новый термин в профессиональном сленге – «черный субботник». Никакой связи с группой «Black Sabbath». И с бесплатным обслуживанием проститутками «крышующих» бандитов или правоохранителей – тоже ничего общего. Слово сие означает бескорыстную, добровольно-принудительную помощь оперов, разумеется, в свободное от основной работы время, следственной группе полковника Галкина, расследующей дело о теракте на Дубровке. Одних только свидетелей в нем около тысячи, с каждым нужно как минимум один раз встретиться, поговорить, оформить протокол, возможно, признать потерпевшим, если понадобится, изъять и приобщить к делу одежду и другие вещественные доказательства. Этак следствие на пару лет затянется! А дело резонансное – у всех на слуху, у самого высокого начальства на контроле. Значит – что? Увеличить финансирование, привлечь дополнительный кадровый ресурс, максимально использовать научно-технические средства? Да, но это западноевропейский вариант. В России свой путь, и имя ему – аврал, штурм, субботник. Дешево и сердито.
