Охотники ночного города - Афанасьев Роман Сергеевич

Кобылин поднял пистолет и прицелился в человека на площадке. Старенький «макаров» дрожал в вытянутой руке. Казалось, он стал весить не меньше тонны, и Алексей никак не мог прицелиться. Выругавшись, он привстал, стараясь упереть локоть в столешницу, и в тот же миг человек на площадке, словно почуяв угрозу, обернулся. Их взгляды встретились всего лишь на миг, а потом Кобылин снова упал на пол. Столешница над его головой снова дрогнула, принимая уже вторую пулю, и Алексей застонал. Ночь накатывала тяжелой волной, скрывавшей в себе длинные когти и острые клыки. В ноздри бил тяжелый запах свежей крови – сладкий и тошнотворный одновременно. В висках бился пульс, утверждая – ты останешься здесь. Прямо сейчас.

Кобылин заскулил и выбросил руки вперед, пытаясь отползти под соседний стол, подальше от человека с черными глазами и пистолета с глушителем. Левая рука коснулась холодного металла и машинально сжалась, схватив нежданную добычу. Из столешницы над головой снова полетели щепки, и Алекс сжался, забиваясь под стол, как моллюск в раковину. И только потом он рассмотрел свою добычу.

Это оказался большой тупоносый пистолет размером чуть ли не вдвое больше «макарова». Алекс машинально взвесил его в руке и понял, что весит тупоносый монстр не больше «ПМ». Сжимая холодные рукояти пистолетов, Кобылин вдруг ощутил себя так, словно получил недостающее звено. Макаров перестал оттягивать руку – второй пистолет словно бы уравновесил его. Он пришелся так к месту, что Алекс невольно поднял оба пистолета, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Оружие отозвалось тихой дрожью. Пистолеты как влитые сидели в ладонях, став продолжением рук. Алексей чувствовал их, оба сразу, чувствовал их смертельную тяжесть и скрытую ярость, таящуюся в ребристых рукоятях. Кобылин выдохнул, поджал под себя ноги и резко встал.

Выпрямившись во весь рост и нависнув над столом, он на секунду замер, впитывая в себя весь окружающий мир, каждое движение в зале, каждый звук, каждый вздох. Рядом с ухом свистнула шальная пуля, но Кобылин даже не вздрогнул. Глядя точно вперед, он поднял руки, и пистолеты содрогнулись, дуэтом выплеснув первые заряды.

Руки двигались сами по себе, словно отдельно от тела, повторяя нехитрые движения. Правая – верхнее окно, левая – улица напротив. Другое окно, фонарь, следующее окно, поменять мишени, скрестить руки…

Очнулся Кобылин, когда услышал сухие щелчки. Он с удивлением взглянул на пистолеты, чьи магазины разом опустели, и поднял голову.

Сражение кончилось. Больше никто не дрался и не стрелял. Человек, закрывавший путь к выходу, висел на перилах. Его руки беспомощно свешивались вниз, но правая все еще сжимала пистолет с глушителем. У разбитого стола в центре зала лежала груда тел. На ней, словно на вязанке дров, сидела пухленькая девочка с русыми косичками и ее веснушек не было видно под кровавыми брызгами, покрывавшими бледные щеки. Длинный нож-мачете, заляпанный кровью, она положила на колени. У ее ног лежала рыжеволосая красавица, похожая на японскую фарфоровую куклу с разбитой вдребезги головой. У барной стойки было пусто – лишь в луже крови плавал короткий автомат.

Кобылин обернулся. На соседнем столике мягко светился уцелевший ноутбук. Его хозяин лежал рядом, уткнувшись головой в тарелку. Она уже наполнилась кровью, и темная волна перехлестывала через край, заливая скатерть. Второй охотник лежал под столом, и Кобылину было видно, как подергиваются его ноги.

– Эй, – хрипло позвали из-за спины, – десантура, ты закончил?

Кобылин развернулся, вскинул руки с бесполезным оружием и замер. Из темноты на него надвигалась зыбкая тень – огромная, всклокоченная и вместе с тем ничуть не страшная.

– Я не десантник, – сказал Кобылин. – Я в мотострелках служил.

Григорий выбрался из темноты на свет и, сильно припадая на правую ногу, похромал к напарнику. Добравшись до лавки, Борода со вздохом облегчения сел на нее и с удивлением посмотрел на длинную щепку от стола, что все еще сжимал в правой руке. Длинная и зазубренная, она была черной от крови.

– Оно и видно, – буркнул Григорий, отбрасывая щепку. – Стрелок с мотором в жопе.

Кобылин опустил руки и сгорбился. Разом вернулись звуки и запахи. Стоны и мерзкое хлюпанье, повисшие над баром, вызывали тошноту. Запах крови, мешавшийся с вонью человеческих выделений, заставлял Алексея сгибаться все сильней. Краем глаза он заметил, как девчонка с ножом в руке поднялась на ноги и медленно пошла к ним. Кобылин постарался выпрямиться.

– Это кто? – спросил он.

– Это? – Борода обернулся. – Это Ленка. У нее всю семью упыри того. В позапрошлом году. Теперь она у нас казачок.

– Казачок? – глупо повторил Алекс.

– Ага. Ленка-Казачок. Засланная потому что.

Кобылин кивнул и бросил пистолеты на стол. Потом сел рядом с Григорием и закрыл ладонью рот, стараясь сдержать тошноту.

– Ты того, – сказал охотник, кося на напарника заплывшим от удара глазом. – Не переживай. Наша взяла. Живы – и ладно.

Кобылин сосредоточенно закивал, пытаясь дышать носом. В тот же миг дверь, ведущая в бар, с треском вылетела и, своротив резные перила, ухнула в зал.

– Всем стоять! – раздалось сверху. – Никому не двигаться!

Алекс с трудом распрямился и увидел, что двое ребят, укутанные с ног до головы в камуфляж, замерли на площадке, угрожающе целя в зал «калашами». Из-за их широких спин выглядывала знакомая широкополая шляпа.

– О, – буркнул Григорий. – Вот и кавалерия.

– Сопротивление бесполезно! – громыхнуло сверху. – Всем выйти из зала!

Кобылин задергался, убрал руку ото рта и наконец сблевал на залитый чужой кровью пол.

Как выходили из бара, Алексей помнил плохо. Кто-то вывел его на улицу, он даже не помнил кто, и свежий ночной воздух кулаком ударил в грудь, выбивая из легких остатки пороховой гари и тошнотворную приторность свежей крови. Голова кружилась. Перед глазами вертелись яркие пятна, словно повторяя в замедленном темпе вспышки выстрелов. Хотелось дышать – глубоко и медленно, усмиряя противную дрожь в ногах. Кобылин дышал.

Он слушал, что ему говорили, что-то бурчал в ответ и кивал в ответ на похлопывания по плечу. И дышал. Внутри разлилась бесконечная пустота, и Алексей чувствовал себя воздушным шариком, готовым вот-вот лопнуть. Все слова, что адресовались ему, Кобылин пропускал сквозь себя. И все же, отчаянно барахтаясь в море отрешенности, он кое-что понял.

Это была засада. В этот раз не Два Нуля охотились на вампиров, а совсем наоборот. И если бы не новичок, которого почему-то записали в десантники, вольные охотники, вышедшие на слежку, были бы уничтожены. Но в этот раз обошлось малой кровью – резня не удалась, был только бой, короткий, яростный и кровавый. Из семи охотников, находящихся в зале, погибло лишь двое – хозяин ноутбука и один из тех двоих, что сидели в дальнем углу. Тяжело ранены двое – напарники погибших. Григорий и пухленькая девчонка отделались ушибами, а герой дня и вовсе не получил ни царапины. Его шумно поздравляли, с восхищением хлопали по плечу, жали руку. Алексей отрешенно кивал, даже не пытаясь понять – откуда здесь вдруг взялось столько людей и почему они так довольны. Ведь только что погибли люди. И…. И другие люди.

Был уничтожен один вампир и больше десятка его подручных – об этом Кобылину сухо поведал координатор в широкополой шляпе, командующий операцией. И поздравил с успехом. Алексею вспомнились подростки, фальшиво подпевающие магнитофону, и его снова стошнило. Координатор куда-то подевался, но главное Кобылин успел узнать – об этом ему сказал Григорий, прямо перед тем как его увезли в больницу, зашивать щеку и плечо – Два Нуля уничтожили выводок. Потом Григория насильно усадили в его же машину, на заднее сиденье, и увезли. Но Алексей понял главное – вся их охота на одиночку-маньяка пошла прахом. И теперь даже координаторы сомневались, а был ли он на самом деле или это была всего лишь ловушка для охотников. Кобылин покачал головой и вдруг обнаружил, что его ведут к машине «Скорой помощи». На сопротивление не осталось сил, и Алексей покорно залез в салон, провонявший едким аптечным запахом.