Юлиан Бардин - Империя страха
— Не томи, рассказывай.
Майор неторопливым жестом извлек из кармана пачку сигарет, любезно предложил их товарищу и, прикурив от газовой зажигалки, начал излагать свой план:
— По всей видимости, цепочка находится у некоего Юры Дегтярева…
— Кто он такой? — на этот раз перебил его Иван.
Улыбнувшись, Антон наградил приятеля таким взглядом, что у того отпала всякая охота еще раз встревать в монолог.
Тем не менее Лямзин ответил на поставленный вопрос:
— Он вор. Сегодня его выпускают из следственного изолятора и плотно присядут на хвост, то есть будут водить до тех пор, пока не выйдут на цепочку. Наша задача перехватить Дегтярева из-под носа топтунов.
Воспользовавшись тем, что майор замолчал, Чижов высказал собственное мнение по этому вопросу:
— Я, конечно, не профессионал в ваших делах, но подозреваю, что это не так просто сделать.
Глубоко затянувшись, Лямзин поймал в ладонь свалившийся с кончика сигареты пепел и охотно отозвался:
— Конечно. Но для этого и существуют мозги. Кстати, — оживился он, — ты правда каскадер?
Иваныч громко рассмеялся и произнес:
— Конечно, не такой крутой, как меня расписывал Пашка, но кое-что мы все-таки магём, или могем.
— Это облегчит нашу задачу, — чему-то усмехнулся Антон и переключился на другую тему. — Между прочим, я догадываюсь, кто на тебя насел. Молись Богу, что ты еще жив, а не отправился кормить рыбок в Москве-реке.
Чижов устало провел ладонями по бледному лицу и вяло отозвался:
— Честно говоря, я и сам об этом догадывался, но смерть — это не самое худшее в нашей жизни.
— А что же тогда? — искренне удивился Лямзин.
Помолчав несколько секунд, как будто желая придать готовой сорваться с губ фразе особую значимость, Иваныч глубокомысленно изрек:
— Самое худшее — это страх! А, признаться по правде, за эти два дня я пережил столько унизительных мгновений, сколько не испытывал за всю свою жизнь.
— Слушай, — иронически заметил комитетчик, — да ты у нас философ. — Но тут же перешел на вполне серьезный тон: — Мы живем в такой стране, где ничто не делается без страха.
— Страна ужасов, — попытался пошутить Иваныч.
Но майор не принял его шутливый тон, и он процедил сквозь зубы с нескрываемой горечью в голосе:
— Нет, пожалуй, не страна, а империя — империя страха.
В эту секунду на пороге появилась Маша, и мужчины были вынуждены прервать свою беседу.
Девушка же, до которой долетели обрывки сказанного, улыбаясь, произнесла:
— Ну что, философы двадцатого века, может, спустимся с небес на грешную землю и перейдем от духовного к материальному? Обед ютов, правда, легкий и экспромтом — только чтобы заморить червячка. Поосновательнее приготовлю позже.
Чижов нетерпеливо вскочил и направился на кухню вслед за удаляющейся блондинкой, при этом весело приговаривая:
— Не помню, кто изрек, но подмечено правильно — люблю повеселиться, особенно пожрать. Антон, догоняй.
Майор неторопливо поднялся и зашагал за ними, держа между пальцами истлевший окурок. В отличие от каскадера, он не выглядел таким уж голодным, скорее относился к предстоящей трапезе как к чему-то утомительному, но необходимому.
Маша, как и подобает женщине, уже вовсю хозяйничала на кухне, чем напрочь лишила мужчин возможности продолжить прерванную беседу. Но и они сами не стремились вести волнующие их разговоры в присутствии девушки, здраво рассудив, что всему свое место и свое время.
* * *
Гвоздик не пытался скрыть искренней радости, когда оказался за воротами следственного изолятора, — его лицо расплылось в довольной улыбке, а во всем теле появилось ощущение легкости, даже некоторой невесомости. И он едва ли не вприпрыжку направился по улице к ближайшей станции метро, бросая на встречных прохожих гордые, слегка насмешливые взгляды, как будто они могли разделить с ним его веселье.
Единственным его желанием в эту секунду было как можно скорее добраться до спрятанных на соседском балконе денег и где-нибудь загулять с обворожительными бестиями.
Вдруг он вспомнил пышногрудую Лелю, которой подарил никчемную, как тогда казалось, безделушку, и мысли вора переключились на злополучную цепь..
«Что же это мусора так в нее вцепились, — удивился про себя Дегтярев, — наверняка она какая-то антикварная редкость. Но почему Абрашка не увидел в этой цепочке ценности?
Хотя, в конце концов, он просто ювелир, а не антиквар. Надо бы найти эту шалашовку и вертануть обратку — в крайнем случае я Лельке заплачу, и она мне ее отдаст. Только вот где ее искать? Ладно, сейчас на хазу, а вечерком прошвырнусь по Тверской, там видно будет», — решил Гвоздик, на том и успокоился.
Дверь в квартиру он открыл своим ключом — это, пожалуй, был единственный замок в его жизни, к которому не нужно было подбирать отмычек.
Соседей дома не оказалось, и Дегтярев безбоязненно проник на их территорию. То, что дверь была заперта, его никоим образом не смутило.
На балконе еще сохранилась влага вчерашнего дождя, но заначка оказалась нетронутой, хотя, сказать по чести, вор в этом и не сомневался, — разве придет в голову людям искать в собственной берлоге чужие деньги.
Пачка шелестящих купюр лишилась полиэтиленовой упаковки и перекочевала в карман шустрого парня, а пакет был предусмотрительно выброшен в помойное ведро.
Войдя в собственную комнату, Гвоздик растянулся на смятой постели и собирался пару часиков вздремнуть, но ему помешал настойчивый звонок в дверь.
Резко вскочив на кровати, как ошпаренный, Юра судорожно пытался сообразить, кому вдруг понадобилось явиться к нему в столь неподходящее время. Вполне могло случиться так, что за ним вновь явились стражи порядка, наковырявшие за это время еще чего-нибудь, чтобы упечь его за решетку.
Недавно извлеченные из тайника деньги могли стать веской уликой, и вор обдумывал, как с ними поступить. О том, чтобы вернуть их на прежнее место, не могло быть и речи.
Тогда он принялся методично скручивать купюры в тонкие трубочки и запихивать их за подкладку куртки, которую не успел снять с себя, — на самом деле это было весьма легкомысленное убежище, но не выбрасывать же деньги в унитаз в самом деле?
Покончив со всеми предосторожностями, Гвоздик подошел к входной двери и заглянул в маленький глазок. На площадке стояли двое мужчин, одетые в белые медицинские халаты.
Облегченно вздохнув, Юра открыл дверь и нагло уставился на непрошеных медиков:
— Ну, чего вам надо? — спросил хозяин квартиры.
Один из незнакомцев — мужчина в марлевой повязке, поверх которой на Гвоздика взирали сосредоточенные, внимательные глазки, — спросил картавым, не выговаривающим букву «р» голосом:
— Пгостите, «Скогую» вы вызывали?
— Никого я не вызывал, — улыбаясь, ответил Дегтярев и уже собрался захлопнуть дверь перед непрошеными посетителями, но ему помешала вставленная в дверной проем нога второго.
Высокий широкоплечий детина, точно в таком же наряде, что и картавый, нагло вторгся в жилище вора, не удосужившись хоть что-то объяснить.
Между тем все тот же картавый заговорил, входя вслед за коллегой:
— Нехогошо получается, вызов был, а больного нет. Пгедъявите ваши документы.
Гвоздик откровенно обалдел от такой наглости. Сощурив глаза до размеров тонких щелочек, он сквозь зубы процедил, глядя на обнаглевших визитеров:
— Чего ты сказал, рожа? Я тебе сейчас пгедъявлю, — он намеренно передразнил санитара, — такие документы, что ты у меня собственным говном подавишься…
Договорить Юра так и не успел; стоящий позади него гигант крепко обхватил вора за шею, одновременно затыкая ему рот огромной ладонью, — в правой руке «медика» появился маленький одноразовый шприц.
Тонкая металлическая иголка вонзилась чуть ниже правого уха жертвы, и хозяин квартиры обмяк в руках широкоплечего мужчины — по-видимому, лекарство действовало мгновенно.
«Картавый» на миг исчез на лестничной площадке, но через пару секунд вернулся, держа в руках брезентовые носилки.
Вдвоем они погрузили бесчувственного Гвоздика на импровизированную койку, пристегнули его ремнями и внесли в тесную кабину лифта, поставив вертикально в углу.
Пока лифт опускался на первый этаж, никто из присутствующих не проронил ни слова.
Разошлись в стороны автоматические двери, и «медики» вынесли носилки на улицу, где их поджидал пестрый реанимобиль.
Проворный водила с пышными усами уже распахивал заднюю дверцу, куда и поместили отключенного пациента.
Не прошло и пяти минут с тех пор, как у подъезда затормозила машина «Скорой помощи», а она уже резво рванулась вперед, выскакивая на простор Профсоюзной улицы и увозя в неизвестном направлении горемычного вора.
